Леди-рыцарь - Федорова Екатерина - Страница 47

Серега втянул голову в плечи, сильно ссутулился и потрусил вдоль канала. Не слишком быстро, чтобы не приняли за убегающего воришку, но и не слишком медленно, дабы поддержать видимость умеренно спешащего по своим делам бомжа. На него никто не обратил внимания. Слава тебе господи, мимикрировал в окружающую среду… Верховые обогнали его и помчались дальше, веерами разбрызгивая грязную жижу. Все, кому выпало несчастье находиться в этот момент по обочинам дороги, тотчас принялись отряхиваться, густо забивая воздух местными матерными сопряжениями. Грузчики, и без того убийственно грязные под своими мешками, радостно скалили зубы, возчики и субъекты в одеждах подороже, стоявшие возле них, торопливо принялись комментировать случившееся.

– Из замковой тюрьмы сбежали, – сказал мрачный худой типчик с лицом, на котором мучивший его геморрой был прописан крупными буквами. – Бают, просто звери какие-то. Бедных палачей господина барона сказнили страшной смертию, прямо-таки все кости перемолотили!

Серега тормознул и свернул за угол ближайшего амбара, по пути демонстративно развязывая пояс своих штанов, якобы по мелкой нужде.

– Бяда какая! Чума на них, прости господи, – злорадно поддакнул плечистый грузчик, только что скинувший на подводу типчика свой мешок. – Я слыхал, главному палачу полчерепушки снесли, ну прям как по яйцу ложкой долбанули. А евоному помощнику ручки аки веточки переломали и колечками свернули – поиздевались от души, словом. Эхма, что энти душегубы с такими добрыми да хорошими людьми уделали!

И детина с топотом уличался, радостно поблескивая белками глаз и зубами.

– Ищуть их, – метнув вслед грузчику злобный взгляд, продолжил типчик с геморроем. – Въезды-выезды из города перекрыты. Всех осматривать будут на предмет энтого, значитца.

– И-и, воры да убивцы, знать? – фальцетом поинтересовались от соседних подвод.

– Оне самые. И как только наш хоробрый барон не убоится заключати в своем замке таких злодеев… И ведь опять спымать их хочет, сокол наш, ужо и про награду у Объявного столба кричали – по двести маврикиев за кажного, а общим-то числом их шестеро!

– Эт што ж, ежели проскладать, чуть ли не тыща выходит?

Типчик тут же принялся сосредоточенно складывать что-то на пальцах.

– Тышша и есть! – наконец объявил он заинтересованной аудитории, и все дружно ахнули.

Прибежал давешний грузчик, бухнул на подводу еще один мешок.

– Ты бы, дядя, – с азартом рявкнул он, – хучь описал бы их. Глядишь, мимо кто пробегить. Тут мы их и… А?! Те ж усе равно уезжать, так посочувствуй оставаюшимся – каково нам тута оставаться-то, с татями-разбойниками за кажным углом и без баронских маврикиев к тому ж!

Толпа дружно грохнула хохотом. Типчик важно откашлялся, выдавил из себя предупредительно-сигнальное “э-э-э”, и все быстро умолкли.

– Шестеро их, – строго провозгласил он, указующе воздев к небу перст. – Ростом преогромны и плечьми преразмашисты, одно слово – тати и душегубы. Одна из их —девка, смердовка беглая, еще в малолетстве некоего благородного господина премерзко совратившая, втершаяся к ему в дом и оттого ухватки и манеры благородной дамы досконально знающая и изображающая. Волосом светла, лицом хороша, очеса имеет синие и телом могуча. Еще бывший лекарь города вашего, спознавшийся с гостями из преисподней и черной магией творивший падеж скоту, мучительные смерти бедным горожанам и младенцев по ночам резавший, дабы утробу свою их плотью и кровью невинной набить! Третий – преотвратный оборотень-скелет, на коего остановительное заклятие наложил некий святой отец в самый момент его превращения, и оттого он навеки теперя – полускелет-полулюдь! Ликом страшен и духом зело зол, беззащитным человекам творит мерзопакостное. Бойтеся его, честные люди! Дале – гном, творение нечистое, душой не обладающее, смрадное и отвратное Богу! Пятый – злой колдун, погуба роду человецкому, в младенца человецкого ж превратившийся-переродившийся, дабы еще второй срок на матушке-землице пожити и хучь бы на втором сроку жизненном род людской на самом корню сгубити!

– Во-во, и будет он на энти самые корни-корешки людские заклятия класть! – радостно вклинился в появившуюся паузу вновь прибежавший с очередным мешком на плечах давешний грузчик. – Так что берегите ваши корешки, земляки-граждане!

Аудитория частью захихикала, частью испуганно заозиралась, ладошками поприкрыв область пониже пояса.

Типчик метнул в шутника возмущенный взгляд.

– А последний из них и, значитца, шестой по счету, – заявил он, до предела возвысив голос, – самый страшный злодей! Лицом и телом аки вьюнош, и зело опасен он для девиц и молодок и деток женскага полу, а также почтенных хозяек и добрых матерей преклоннага возрасту! Развращает он сих несчастных и творит с имя столь непотребные вещи, что Бог на небе плачеть кровавыми слезьми!

Н-да, подумалось Сереге, эк меня… расписали. Значит, я теперь совратитель малолеток, несовершеннолетних и старух. Н-да… То ли обижаться, то ли… гордиться, что ли. Хотя чем здесь гордиться?

– Развратом гнилостным наполнены очи его! – вещал тем временем типчик. – А орудие его, бают, несоразмерно огромно и посему прельстительно для лиц женского полу. И опосля энтого злодея ни одна баба простым муш-шиной удовлетворена не будет, а беспременно будет опять желать энтого ирода!

Зрители возмущенно охнули. Посыпались возгласы: “И воистину злодей!”, “На кол его надо, братцы! За такие-то достоинства”, “Да живьем жечь, за такое-то гадство!”, “Девка-то, она того, братцы… Она завсегда господину барону пригодиться могет – для оприходованию, а вот энтого беспременно сжечь нужно!”.

“Прирезать бы тебя, добрый дядя, – в ярости подумал Серега. – Ишь какой ты хороший и добрый… Вот того рассказчика за “смердовку беглую” только утопить охота, а вот этого радетеля о бароновых нуждах и посильнее “порадовать” не грех. Скажем, пятки к языку присоединить безо всякого присутствия хирургов… И потом повесить это колечко на сучку проветриться. Глядишь, вони в воздухе станет поменьше без его незатейливых измышлений на тему леди Клоти… Клотильды”.

– Лицом бел, телом высок и сухощав, глаза бесстыжие – карие, власы русые… – бегло перечислял его собственные приметы субъект.

Ай молодца барон, ай молодца… Оперативно среагировал. И как просчитал! Главным зверем на этой охоте назначен явно он, Сергей. За него даже маврикиев теперь просить не будут. Прямо на месте и просто на клочки и порвут. За “несоразмерно огромное орудие”. И не будет никакого герцога Де Лабри, а вместе с ним и угрозы баронским владениям. Чисто и со вкусом сделано. Эстет у нас господин барон, однако. Что же до леди Клотильды… После такой уничижительной рекомендации, каковую выдал ей барон Квезак… В конце-концов, навалившись на нее всем скопом, ее одолеют. Когда-нибудь и господину барону выдадут, не пропадать же маврикиям? Но что с ней будет до этого, господи ты боже мой…

– А маврикии-то дадут хучь за живых, хучь за мертвых! – с торжеством в голосе провозгласил рассказчик. В унисон Серегиным мыслям.

Ну что тут сказать – ай молодца! Светлая у барона голова, ничего не скажешь… И пусть грядущая охота на ведьм сметет всех, кто хоть мало-мальски смахивает на беглецов, ему-то что? В огромном количестве предоставленных трупов опознает искомые, и дело с концом. И, если вдуматься, даже маврикии можно не платить – обознались-де вы, ребята, не те это. И нос в борще, и губа в лапше, и вообще…

И вообще двигать пора отсюда, вот что.

Серега вынырнул из-за угла, затрусил прочь. В прежнем умеренно-спешащем темпе. Что ж, будем надеяться, что грязь достаточно надежно замаскировала цвет его волос, и весь его нынешний облик прирожденного босяка с обликом коварного обольстителя мало совместим…

На него, как и прежде, никто не обратил внимания. Он рысью преодолел энное расстояние и добрался до хибарки ярко-зеленого цвета. Веселенький домик, ничего не скажешь… Осторожно стукнул в чистенькое окошко с белыми занавесками. Никого. Он постучал погромче, еще и еще. Опять ни ответа ни привета.