Господин горных дорог - Иорданская Дарья Алексеевна - Страница 8

5. Солома

   Эй, пряха, работай живей,

   Жги огонь, поджидай гостей,

   Лей вино и стели постель!..

   Хелависа

   С того дня жизнь Келы стала невыносимой. Ана разом превратилась в злую мачеху из сказки. Мари, также смертельно обиженная на "сестру-предательницу" стала обращаться с ней, как со служанкой. Один Матеуш не заметил перемен, но он был не самым наблюдательным человеком.

   Избавиться от Келы стало заветной мечтой Анны, но просто так прогнать девчонку из мужниного дома возможности не было. Матеуш отказывался верить рассказам о том, что его чудесно обретенная дочь - самозванка. Но появление в Ланге королевского посланца натолкнуло Анну на разные весьма хитрые идеи.

   Аугустус Петер славился своими причудами. Он велел собирать по всей стране диковинки и свозить их в столицу. Так что, повстречавшись вроде бы случайно с посланником, Ана начала громко рассказывать подруге.

   - На падчерицу свою не нарадуюсь! До чего работящая! И, представь, из соломы умеет золото прясть!

   Жестокость тоже была известной чертой короля, и Ана Лазор возлагала на нее определенные надежды.

   Посланник пришел в трактир в тот же вечер, сунул Матеушу под нос бумагу с королевской печатью и сухо велел Келе собираться. Ничего не понимая, Кела тем не менее собрала свою дорожную сумку, поблагодарила Лазоров и покорно села в карету.

   Путь до столица занял всего три дня, но полюбоваться окрестностями и городом Кела не смогла из-за плотно закрытых окон экипажа. Он больше всего походил на тюремную повозку. Да и когда они достигли дворца, Келу взяли под стражу три дюжих гвардейца.

   Король встретил новую диковинку во время завтрака. Поддернув широкие рукава парчового халата, он щипал булочку и читал свежие донесения. Подняв на Келу ярко-голубые глаза, он строго спросил:

   - Ты действительно умеешь прясть из соломы золото, подданная?

   У Келы чуть не подкосились ноги. Все предыдущие беды показались ей мелочами по сравнению с королем и его капризом. Дожевав булочку Аугустус Петер вымыл руки в миске, полной розовых лепестков и, подойдя совсем близко, взялся благоухающими пальцами за подбородок девушки.

   - Мы дадим тебе прялку и солому. В донесении сказано, что ты за ночь перепряла целую ригу соломы. Мы не знаем, что такое "рига", но едва ли она больше комнаты в северной башне. Если завтра на месте соломы окажется золото, мы наградим тебя. Если же нет - тебе отрубят голову.

   Король удалился в спальню, кажется, сразу позабыв про диковинную пряху. Келу же отвели в башню и заперли в комнате, полной соломы. Посредине стояла небольшая самопрялка*; Кела и не знала, как подступиться к такой. Сев на пол, она уронила лицо в ладони. Стоило покидать родную деревню, чтобы погибнуть от руки королевского палача.

   Она не плакала, потому что не любила плакать. Просто сидела молча, уставившись в пол.

   - Вижу, у тебя неприятности, - насмешливо сказал незнакомый голос.

   На подоконнике, болтая короткими ножками, сидел гном, как его любят изображать на подарочных картинках, только очень безобразный.

   - Я мог бы спрясть для тебя эту солому, - продолжил гном с ухмылкой. - За умеренную плату, конечно.

   Кела, в последнее время свыкшаяся с мыслью, что все неприятности достаются именно ей, выпрямилась и гордо вздернула подбородок.

   - И чего же ты хочешь?

   Гном задумался, даже перестал болтать ногами.

   - Твоего первенца, - выдал он наконец. - Жизнь за жизнь. По-моему это справедливо.

   Кела с трудом могла представить себе, что у нее когда-нибудь будет ребенок, тем более, что муж был мертв, а Абель куда-то ушел.

   - Я согласна, - сказала она.

   Гном спрыгнул с подоконника, прицепился тюк соломы вместо кудели и нажал на педаль. Колесо крутилось, жесткая золотистая солома превращалась в нить чистого золота, а Кела тщетно пыталась понять, как же это выходит. Сухие стебли травы, касаясь необычно тонких пальцев гнома, превращались в сверкающий металл. Вскоре Келе наскучило наблюдать, и она отошла к окну.

   На горизонте высились горы - необычайно лиловые, полускрытые дымкой. Келе подумалось, что не стоило их покидать. Лучше и вправду было остаться дома и до самой смерти не выходить за огород Загоржы.

   Прялка стрекотала, и гном напевал смутно знакомую мелодию. Но когда Кела обернулась, никого уже не нашла, только прялку и клубки золотых нитей.

   На рассвете появился слуга, в изумлении оглядел полную золота комнату и поспешно скрылся. Спустя несколько минут появился Аугустус Петер в ночной сорочке и колпаке, следом бежал сухонький камердинер с парчовым халатом. Король внимательно изучил клубок, велел слуге и камердинеру попробовать его на зубок и широко улыбнулся.

   - Это чудо! Это просто чудо! Как же тебя зовут, дитя?

   - Кела, господин, - опустив глаза в пол тихо ответила Кела.

   - Ты должна звать нас "сир", - мягко укорил король. - И кланяться. А, ладно! Джоссон, отведи эту горянку к Августе, пускай оденет и накормит девочку. А вечером отведи ее в южную башню. Пускай напрядет еще золота.

   У Келы сердце рухнуло в пятки. Выходит, что ночная сделка с безобразным гномом была зря. Совершенно безвольная, она позволила отвести себя лестницами и коридорами в пышно обставленные покои. Сначала показалось, что они пусты, но потом Кела смогла разглядеть седую стройную даму, которая из-за зеленого наряда почти сливалась с обивкой дивана. Несмотря на ранее время, дама уже была полностью одета в пышное, но довольно строгое платье, отделанное кружевом. Увидев слугу, дама отложила перо и лист пергамена, поднялась необычайно легко и грациозно для женщины преклонных лет и подошла к Келе.

   - Бедное дитя! Можешь идти, Джоссон, я позабочусь о девочке.

   Сделав Келе знак следовать за собой, дама прошествовала в одну из дверей, в комнату полную нарядов, зеркал, всевозможных драгоценностей, ароматных баночек и флаконов.

   - Как тебя зовут, детка? - спросила дама, присаживаясь на один из пуифков. - Да ты садись!

   - Кела, - тихо ответила Кела, садясь.

   - А я - Августа вон Бронниц, но лучше, если ты будешь звать меня просто Августой, - баронесса лукаво подмигнула. - Ты действительно умеешь прясть из соломы золото?

   Кела порозовела.

   - Можешь не отвечать, - махнула рукой Августа. Это, в конце-концов, твоя тайна. Так, сейчас я найду тебе какое-нибудь пристойное платье. Хотя, у тебя такая стройная тонкая фигура, что, конечно, нужно шить отдельно. К счастью, я - худая старуха.

   И Августа вновь очаровательно подмигнула. Она нашла для Келы простое светло-серое платье и позволила перевязать волосы белой траурной лентой. Время до вечера было проведено в обществе баронессы-поэтессы, женщины и впрямь неординарной и мудрой. На закате Келу вновь отвели в башню.

   Эта комната была раза в полтора больше вчерашней, соломы, естественно, тоже прибавилось. Кела подошла к окну, но из южной башни гор видно не было, только город, обведенный изгибом ярко-синей даже в сумерках реки.

   - Ну что, помочь тебе еще разок? - насмешливо спросил гном.

   Кела обернулась. Он сидел за прялкой, постукивая аккуратными ногтями по колесу.

   - И что ты потребуешь?

   - А, не бери в голову: твоего второго ребенка. Свободу за свободу.

   Кела рассудила, что раз уж на первенца у нее надежды нет, так на второго ребенка - тем более. Она согласилась. Гном вновь нацепил сено на прялку и надавил педаль. Очень скоро Келе надоело наблюдать за работающим гномом, она отвернулась и увлеклась суетой столицы. С высоты башни горожане казались никогда не знающими покоя муравьями. Столица спала даже глубокой ночью.

   К рассвету гном перепрял солому и исчез, не прощаясь. Кела так и не смогла узнать мелодию, которую он напевал. Появился король, повертел в руках мотки золотых нитей и внимательно оглядел Келу с головы до ног.