Рука в перчатке - Марш Найо - Страница 8

Мисс Картелл громко рассмеялась.

Мистер Пириод уронил вилку в пудинг.

Лейсс с любопытством спросил:

— И во что ему это обошлось?

Моппет добавила:

— А как его разоблачили? Расскажите подробней.

— Его никто не разоблачил, — покачал головой мистер Картелл. — И покончим с этим.

Дальше беседа стала отрывочной. Леонард что-то прошептал на ухо Моппет, и она спросила:

— Никто не против, если мы удалимся? У Леонарда сломалась машина, и он оставил ее в гараже, где работает какой-то полоумный. Надо посмотреть, что там и как.

— Если вы о Коппере, — вмешался мистер Пириод, — то, по-моему, это очень надежный человек.

— Наверно, потомок какого-нибудь разорившегося рода? — невинно спросил Леонард.

— Джордж Коппер — отличный парень, — отрезал мистер Картелл.

— Верно, верно, — вяло подтвердил мистер Пириод. Он был очень бледен.

— Что ж, — отозвался Леонард, небрежно потянувшись, — я не сомневаюсь, что полажу с мистером Коппером. — Он оглядел стол: — Курить можно?

Мисс Картелл поперхнулась сыром, а ее брат гневно сдвинул брови.

Мистер Пириод пробормотал:

— Раз вы нас покидаете, почему бы нет?

Леонард пошарил в карманах.

— Я забыл свои в машине, — обратился он к Моппет. — Одолжишь сигарету, Секси?

— Прошу вас, — мистер Пириод протянул Леонарду золотой портсигар. — Это турецкие. Может быть, они вам не понравятся. Слишком старомодны, но я другие не курю.

— О, спасибо, — вежливо поблагодарил Леонард. Он достал сигарету и осмотрел портсигар. — Очень мило.

Удивительно, но в его устах даже одобрительный отзыв резал слух.

— Дай-ка посмотреть, — попросила Моппет и взяла портсигар.

— Это подарок, — пояснил мистер Пириод, — незабвенной леди Барсингтон. Вещица восемнадцатого века. Застежка с драгоценными камнями, уникальная работа. На крышке есть надпись, но ее почти не видно. Если поднести к свету…

Моппет подошла к окну, Леонард последовал за ней. Он начал напевать песенку, которую насвистывал за столом:

— «Если скажешь то, что слышать я хочу, — я не прочь. Твое имя до полуночи шепчу. Я не прочь».

Моппет весело подхватила мотив.

Альфред доложил, что мистера Пириода зовут к телефону, и тот быстро вышел, подчеркнуто вежливо извинившись перед гостями.

Леонард вернулся к столу. Видимо, он решил отдать дань светским условностям.

— Жаль, что приходится покидать столь приятное общество, — бодро произнес он. — Однако если вы не против, мы все же удалимся.

— Конечно. Как вам угодно, — ответил мистер Картелл.

— Боже, что Пи Пи и дядя Хэл подумают о ваших манерах! — воскликнула мисс Картелл и неловко рассмеялась.

Моппет очень любезно попрощалась с мистером Картеллом и рассыпалась в благодарностях. Леонард сделал то же самое с видом человека, который вынужден подчиниться необходимости.

— До встречи, душка, — бросила Моппет мисс Картелл, и они ушли.

В комнате наступило глубокое молчание.

Потом мистер Картелл обратился к сестре:

— Дорогая Конни, должен тебе заметить, что, по моему мнению, этот молодой человек — редкий прохвост.

В дверях появился мистер Пириод.

— Может быть, попьем кофе в гостиной? — предложил он, не переступив порога.

Николя хотела извиниться и вернуться в библиотеку, но мистер Пириод мягко взял ее под локоть и повел в гостиную. Все последовали за ними. Николя заметила, что у мистера Пириода дрожат руки.

— Я хочу вам показать одно сокровище, — объявил он, — которое приобрел совсем недавно.

Мистер Пириод отвел ее в дальний угол гостиной и развернул пакет в оберточной бумаге. Это оказался пейзаж акварелью: вид на старый особняк.

— Очаровательно, — сказала Николя.

— Говорят, что это неподписанный Котмэн, но для меня ценность картины в другом: на ней изображен дом моего деда в Рибблторпе. К сожалению, он сгорел. Я наткнулся на нее в лавке старьевщика. Забавно, правда?

Альфред принес кофе. Как только он вышел, мисс Картелл накинулась на брата:

— В жизни не слышала ничего более нелепого, Бойзи! Сейчас вся молодежь такая. Моппет говорит, что он очень умен. Занимается чем-то в Сити.

— Да, умен, и даже чересчур. А чем он занимается в Сити?

— Откуда мне знать! Моппет говорит, что у него трагическое прошлое. Отца убили в Бангкоке, а мать актриса.

— Ты дуреха, Конни. На твоем месте я бы сразу прервал эту связь. Впрочем, это не мое дело, — с иронией добавил мистер Картелл. — Я ведь не ее дядюшка, хотя она любезно величает меня этим титулом.

— Просто ты ее не понимаешь.

— Даже и не пытаюсь, — едко ответил мистер Картелл.

Николя пробормотала:

— Пожалуй, мне пора вернуться к работе.

Она попрощалась с мисс Картелл.

— Значит, вы печатаете? — спросила та. — Пи Пи сказал, что вы дочка Бэзила Мэйтленд-Майна. Я знала вашего отца. Мы вместе охотились.

— Все знали Бэзила, — миролюбиво заметил мистер Пириод.

— Я не знал, — резко возразил мистер Картелл. Они уставились друг на друга.

— Удивительно, Пи Пи, как вы вдруг чертовски поумнели, — заявила мисс Картелл. — Личный секретарь! В следующий раз вы скажете, что пишете книгу.

И она расхохоталась.

II

Николя отличалась почти безграничной способностью к сочувствию. Она сочувствовала мистеру Пириоду, потому что тот был расстроен и выставил себя на посмешище. Она сочувствовала мисс Картелл, потому что та была такой горластой и такой уязвимой и на удивление нежно относилась к этой Моппет, которая обращалась с ней как с грязью. Она сочувствовала мистеру Картеллу, потому что у него были натянуты нервы и он бесился из-за своих гостей, доставлявших ему одни неприятности, и в то же время злился на мистера Пириода, поскольку хорошо относился к Констанс.

Единственные, кому не могла сочувствовать даже Николя, были Леонард и Моппет.

Наконец она заставила себя взяться за работу и скоро с головой ушла в тонкости светского этикета. Иногда она вспоминала Эндрю Бантлинга и думала о том, почему он поссорился со своим отчимом. Ей хотелось встретиться с Эндрю в поезде, но она боялась, что леди Бантлинг заставит его остаться на званый вечер.

Николя усердно трудилась еще полчаса, пока не пришел мистер Пириод. Он по-прежнему был бледен, но улыбнулся ей и с шутливой деликатностью на цыпочках подошел к своему столу.

— Не обращайте на меня внимания, — прошептал он. — Я хочу написать еще одно письмецо.

Мистер Пириод сел за стол и приступил к работе. Через какое-то время Николя услышала, как он мычит про себя ту же песенку, которую насвистывал Леонард Лейсс: «Если скажешь то, что слышать я хочу, — я не прочь». Вдруг песня оборвалась, и мистер Пириод издал некий раздраженный звук.

— Нет, скажите на милость, с какой стати эта чушь втемяшилась мне в голову?! — воскликнул он. — Николя, дорогая моя, до чего неприятный юноша! А вам пришлось все это терпеть! Какое безобразие!

Николя заверила его, что все в порядке. Но мистер Пириод то и дело продолжал вздыхать, и так тяжко, что она невольно поднимала на него глаза. Наконец он сложил письмо, убрал его в конверт и сел, подперев голову рукой.

— Наверно, лучше просто подождать, — пробормотал он. — Немного остыть.

Николя перестала печатать и посмотрела в окно. По аллее ехал велосипедист в форме полицейского.

Он остановился, прислонив велосипед к дереву, снял зажимы с брюк и направился к дому.

— Приехал полицейский.

— Кто? О! Неужели? Наверно, это Райкс. Старина Райкс — отличный парень. Интересно, что ему нужно. Должно быть, опять билеты на концерт.

В комнату вошел Альфред:

— Вас хочет видеть сержант Райкс, сэр.

— А в чем дело, Альфред?

— Не знаю, сэр. Говорит, что это важно.

— Хорошо. Впусти его.

— Слушаю, сэр.

В сержанте Райксе равно поражали как его внушительные габариты, так и удивительная мягкость в обращении. Он был очень велик, даже для полицейского, и невероятно кроток. Когда мистер Пириод представил его Николя, Райкс произнес приятным глуховатым голосом: «Добрый день, мисс» — и выразил надежду, что не помешает ей своим вторжением.