Рука в перчатке - Марш Найо - Страница 29

— Нет, — с печальным достоинством ответил мистер Пириод. — Мне очень жаль.

Действительно, по его виду казалось, что он вот-вот расплачется.

— Возможно, оно попало к другой скорбящей сестре? Неправильное письмо в правильном конверте?

Мистер Пириод закрыл глаза, словно сама мысль об этом вызывала у него тошноту.

— Простите, — мягко заметил Аллейн, — но я вынужден задавать такие вопросы. Если все эти детали не имеют отношения к делу, я немедленно о них забуду, обещаю вам.

— Разумеется, не имеют! — с жаром заверил его мистер Пириод. — Прошу вас, поверьте мне: не имеют! Ни малейшего! Дорогой мой Аллейн, я… я вам клянусь. Вот и все! — заключил он с буйным весельем. — И точка! А теперь скажите, дорогой мой друг, вы уже пообедали? Мне следовало вам предложить… но из-за этой ужасной истории все пошло вверх дном. Надеюсь, вас не занесло в наш убогий паб?

Слова лились из него сплошным потоком. Аллейн терпеливо слушал, надеясь узнать что-нибудь полезное, но, убедившись, что рассчитывать не на что, резко его прервал:

— Есть еще один момент. Насколько я понимаю, леди Бантлинг довезла вас до дома прошлой ночью?

Мистер Пириод застыл с раскрытым ртом.

— Ну да, конечно, — ответил он наконец. — Милая Дезире! Всегда такая добрая. Конечно! А что?

— Я также полагаю, что после того как вы ушли, она не сразу вернулась в Бэйнсхолм, а направилась в ваш сад и завязала беседу с мистером Картеллом, который говорил с ней из окна своей спальни. Почему вы мне об этом не рассказали?

— Я… не знаю.

— Но вы должны знать. Потому что вы высунулись из окна и спросили: «Что тут происходит?»

— А ничего и не произошло! — с мрачным торжеством возразил мистер Пириод. — Ничего! Она так и сказала. Она сказала…

— Она сказала: «Ничего, ничего, идите спать, дорогой мой».

— Именно так! Она всегда так заботлива.

— Вы слышали продолжение разговора?

— Нет! Ни слова! Ни полсловечка. Слышал только голоса, больше ничего. Уверен, Дезире продолжала злиться и шпынять беднягу Хэла.

Сдвинуть его с этой точки оказалось невозможно, потому Аллейн попрощался и направился в кабинет к Николя.

Она нашла ему экземпляр вчерашней газеты. Он прочитал раздел некрологов.

— Ваш работодатель, — заметил детектив, — известен своим эпистолярным мастерством. Вы не обратили внимания: отправлял ли он какую-то корреспонденцию вчера вечером?

— Обратила. Два письма.

— По местным адресам?

— Ну да, — пробормотала она, запнувшись.

— Не скажете, кому именно?

— Но… то есть…

— Ладно. Это были письма мисс Картелл и Дезире, леди Бантлинг?

— Если вы и так все знаете, — раздраженно сказала Николя, — то зачем спрашиваете?

— Просто хотел сбить вас с толку, милочка, как и положено опытному сыщику.

— Ха-ха, очень смешно, — прокомментировала она с кислым видом.

— Может, и не очень. — Аллейн прошел в дальний угол комнаты, где висело генеалогическое древо мистера Пириода. — Вижу, его сильно волнует родословная.

Взгляните на это. Скромно висит в темном уголке. Но все-таки висит и вставлено в рамочку. Работа сделана недавно. Бьюсь об заклад — по его заказу.

— Откуда вы знаете?

— Не задавайте слишком много вопросов, а то вам придется отвечать на мои. По бумаге, позолоте и краске.

— Хм, вот как.

— Где находится Рибблторп?

— Думаю, за Бэйнсхолмом.

— Кажется, Пайки оттуда родом.

— Он так и говорил, — вздохнула Николя, — и весьма настойчиво. Вчера за столом он твердил об этом без умолку. Словно с ним кто-то спорил.

— Расскажите подробней про этот разговор. — Она рассказала, и он поблагодарил. — А теперь мне пора.

— Куда вы едете?

— Пойду бродить по свету в поисках новой жертвы. Еще увидимся.

Выходя из дома, Аллейн подумал: смешно, но эта девушка заставляет его чувствовать себя молодым. Садясь в машину, он мысленно добавил: «Впрочем, как и моя жена. Вот что я называю счастливым браком».

— В Бэйнсхолм, — бросил Аллейн водителю.

По дороге, задрав шляпу на затылок, суперинтендант смотрел на весенние поля и думал о том, как теперь, после стольких лет, могла выглядеть Дезире Ормсбери: именно под этим именем он ее знал когда-то. Наверно, сногсшибательно, решил Аллейн, в том или ином смысле; и когда в будуаре она вышла ему навстречу, суперинтендант увидел, что не ошибся.

На Дезире были обтягивающие брюки и итальянская рубашка. Одежда полыхала оранжевым цветом, так же как волосы и губы. Ее макияж был достоин кисти импрессиониста, а открытые руки поражали худобой.

Зато когда она улыбнулась, в ней сразу вспыхнул тот невероятный, убийственно-вульгарный шарм, который он отлично помнил. «Дезире по-прежнему великолепна», — подумал Аллейн.

— Значит, это ты, — хрипло произнесла она. — А я все думала, кто это: ты или твой брат — Джордж, кажется? Он ведь тоже подался в полицейские.

— А я думал: помнишь ли ты кого-нибудь из нас?

— Конечно, помню. Но Джордж теперь остепенился, он баронет. Зато ты все тот же Рори, во всей своей красе.

— Ты меня смущаешь, — улыбнулся Аллейн.

— Правда-правда, ты почти не изменился. Хотела бы я сказать то же самое о себе. Хочешь выпить?

— Нет, спасибо, — ответил Аллейн, немного озадаченный. Он взглянул на часы: было без двадцати три.

— Я только что поела, — объяснила она. — Говорят, бренди помогает пищеварению. А ты где обедал? — Дезире смерила его взглядом. — Подожди тут минутку, ладно? Я ненадолго. Покури пока. — Выходя из комнаты, она бросила через плечо: — Не бойся, это не попытка к бегству.

Аллейн закурил и огляделся. Ничего особенного: обычный будуар в загородном доме с расставленными там и сям вещичками Дезире вроде «стильных» фарфоровых безделушек и причудливой картины, сотканной из лавровых листьев и маленьких флажков.

На стенах висели фотографии Эндрю Бантлинга и еще какого-то смазливого моложавого мужчины, которого он определил как третьего мужа Дезире. Снимок был самый заурядный, но Аллейну почудилось в нем что-то знакомое. Он как будто уже знал эти широко расставленные глаза и безупречную улыбку. Ему даже показалось, он слышит мужской голос, легкий и бесцветный баритон. Похоже, он уже встречался с этим человеком, но не помнил, когда и где.

— Это Бимбо, — сообщила вернувшаяся Дезире. — Мой третий. Мы женаты уже год. — В руках у нее был поднос с едой. — Я подумала, а вдруг ты голоден. — Она поставила поднос на стол. — Чувствуй себя как дома. — Дезире отошла в сторону и закурила. — Съешь это, ради Бога, иначе получится, что я зря старалась. Если я арестована, обещаю, что это останется между нами. Ешь.

— Ну раз так, я поем, и с удовольствием.

Он присел к столу, где разместились заливной цыпленок, салат, хлеб, масло, бутылка пива и еще что-то в большом бокале для коктейлей.

— Сухой мартини, — пояснила Дезире. В руке у нее был огромный бокал с бренди. Она взяла журнал и плюхнулась с ним на диван. — Все в порядке?

По запаху жидкости он определил, что на одну часть вермута приходится восемь частей джина. Незаметным жестом Аллейн опрокинул бокал в цветочную вазу, а себе налил пиво. Заливной цыпленок был превосходен.

— Эндрю сказал, что Хэла убили?

— Да.

— Звучит неправдоподобно. Разве что он кого-то окончательно довел. Когда мы были женаты, мне самой не раз хотелось сделать что-нибудь подобное. Но потом я от него избавилась, и это прошло. Если ты понимаешь, о чем я.

— Вполне.

— Эндрю сказал, что ему устроили ловушку. Это правда?

— Правда.

— Я думала, — добавила Дезире после паузы, — что это ты будешь задавать вопросы.

— Как я могу, если ты заткнула мне рот столь восхитительной едой?

— Тебе нравится? У меня плохая кухня. Могу похвастаться только разнообразием напитков. Значит, Хэла убили? Серьезно?

— Думаю, да.

Наступило долгое молчание; потом она заговорила о людях, которых они когда-то знали, и о разных случаях из прошлого. Это заняло какое-то время. Дезире умела быстро сокращать дистанцию. Незаметно она оказалась совсем рядом. Аллейн почувствовал ее духи, крепкие и незнакомые. Он знал, что Дезире пытается его обезоружить, усадив за этот стол и заставив есть и пить. Еще он понимал (так же ясно, как если бы она ему сказала об этом сама), что Дезире готова и на более смелые шаги. «Интересно, куда делись ее Бимбо и Эндрю Бантлинг?» — подумал Аллейн. Он продолжал невозмутимо есть.