Святые бастарды - Туров Тимур - Страница 16

– И что мы имеем? Сложное проклятие слаш, неплохой, но совсем не развитый потенциал, слегка истощенная без подпитки аура. Я думаю, жить тебе осталось несколько часов, но ты не огорчайся – эти часы покажутся тебе во много раз длиннее всей предыдущей жизни.

Верог шел по мосту к Петропавловской крепости, неся Иво на плече. Мимо них ходили люди – но никто из них не замечал вампира и его ношу. Одиннадцатый равелин, который Иво видел только снаружи и о котором большинство петербуржцев ничего не знало, словно веретено вырастал из невысокой хозяйственной постройки вблизи Иоанновского равелина и издали выглядел воздушным, однако вблизи потрясал размерами.

Стас поднялся по тонкой лестнице, увернувшись от идущего навстречу джинна – тот не обратил на вампира и его ношу внимания, хотя не заметить их не мог.

– Раньше Петропавловскую крепость использовали как тюрьму, – сказал верог. – Она очень удачно расположена, и сбежать отсюда непросто. Тогда нашей «Ложе» хватало подсобных помещений. А десять лет назад нам потребовался более серьезный оплот, и мы поставили Одиннадцатый равелин, который без всякого согласования с ЮНЕСКО стал частью ансамбля Петропавловской крепости. И именно здесь ты проведешь свои худшие часы. Гордись, парень, в крепости до тебя сидели многие известные личности.

Все это время Иво молчал – он чувствовал, что может выплюнуть кляп и сказать что-то в ответ, но Маж четко и однозначно предупредил – Стаса злить нельзя ни в коем случае, раздраженный, он может выкинуть что-то новое. Альв уверенно говорил, что Иво поместят в одну из трех камер, остальные были либо слишком комфортабельными, либо рассчитаны на более опасных пленников. А от того, в какую именно из трех, зависело, насколько трудным окажется пребывание воспитанника слаш в этих стенах. Маж в свое время побывал в каждой из них, и каждая годилась для их плана – но в разной степени.

Два поворота налево, подъем по узкой лестнице – выбор остался из двух камер, лучшего и худшего вариантов. Верог на секунду заколебался, и Иво, помня наставления Мажа, слегка дернулся – Стас тут же повернул налево, неся пленника в камеру с более суровыми условиями, которая в то же время была значительно предпочтительней для исполнения их плана.

– Вот здесь ты проживешь свои последние мгновения, – спокойно заявил «красный» и кинул Иво в яму, на полтора метра наполненную водой. – Здесь ты расскажешь мне все, что знаешь, – хотя я и так вижу, что никакой ценной информации у тебя нет и быть не может. Сейчас откроется клетка, и оттуда к тебе вытолкнут крыс. Если ты будешь недостаточно быстро мотать головой, они съедят твои уши и нос, а потом, если успеешь, сойдешь с ума. Но, вполне возможно, ты утонешь раньше.

Стас вышел, и Иво встал и огляделся. Естественно, он ничего не увидел – вместе с верог из камеры исчез и последний лучик света. Вода пахла протухшими водорослями, пол был неровным и осклизлым. Даже стоять оказалось непростой задачей.

«Восемнадцатый камень от двери по левой стороне, сразу над водой, шестой снизу, – вспомнил наставления альва Иво. – В центре камня два выступа».

Прежде чем найти искомый кусок стены, он несколько раз поскользнулся и даже чуть не утонул, неожиданно для себя потеряв ориентировку в непроглядной мутной воде, тыкаясь в неровные пол и стены в поисках поверхности.

«Интересно, как альв смог прожить здесь полгода, ведь его эта жижа должна была скрывать с головой, – внезапно понял Иво, нащупав нужный камень. – Может, он просто гораздо легче воды и не мог утонуть?»

И тут на едва выглядывающее над поверхностью плечо с легким писком взобралась крыса. Парень смахнул ее рукой, и в рукав тут же вцепился второй зверек.

Маж утверждал, что крыс в камеру выпускают всего шесть, и даже называл их по именам – несколько месяцев голохвостые были его единственной компанией, и альв сумел в какой-то мере подружиться с ними. А перевели его отсюда в более суровое место именно потому, что сочли привыкшим и даже в какой-то мере полюбившим камеру.

Иво взмахнул рукой, сбрасывая крысу, и почувствовал очередного мохнатого гостя, цепляющегося сзади за волосы. Около минуты парень отмахивался от зверьков, а потом решил плюнуть на них. Альв утверждал, что крысы, которых каждый вечер выпускают из клетки, а утром открывают узкий лаз обратно, просто ищут опору и грызть его не будут – во всяком случае, поначалу.

Спихнув с головы особенно навязчивого гостя, пленник нащупал прядку, в которую альв вклеил запаянный тонкий кусочек полиэтилена. Волосы вокруг футлярчика Маж смочил любезно предоставленным сатра лимонадом – для маскировки.

«В полиэтилене – моя кровь, – пояснил альв. – Верог может учуять ее, но, скорее всего, не обратит внимания, ведь сатра скажут, что схватили тебя в бою, в котором я сильно пострадал. Здесь всего пара капель, но больше и не надо – если попадешь в нужную камеру, этого будет достаточно для активации заклинания».

Иво достал футляр, смахнул с руки очередную крысу и застыл в ожидании. За несколько минут, проведенных в камере, воспитанник слаш успел получить множество неприятных ощущений, его начало слегка знобить от холода.

А потом вдруг сделалось теплее – и неожиданно комфортнее.

Будто скользкий пол стал чище, вода – прозрачнее, а крысы – дружелюбнее.

«Только бы запустить заклинание, – подумал Иво, проговаривая про себя свою часть плана. – Нужно всего два условия – открытая дверь и кровь альва на нужном камне, а потом сработает «Огненная волна» – и если Маж нигде не ошибся, то чары, которые альв готовил несколько месяцев, раскалят бетонную стену до гигантской температуры, взрывая в ней влагу. Попутно убьют явившегося посмотреть, что происходит, вампира, хотя это будет побочным эффектом. А после можно будет вызывать альва и элохим, а незадолго до их прибытия просто ударить ногой в стену – и должен вывалиться большой кусок…»

– Первый год я просто выживал, тутти-ту, – рассказывал альв, рисуя соленой водой на животе Иво узоры. – Это было самое страшное и одновременно самое простое время, тутти-там. Грань жизни и смерти, реальности и безумия. Первым моим «клиентом» стал джинна, через него я прогонял потоки Силы, тутти-там, – он уже на момент встречи со мной был неплохим магом, разносторонним. Но против природы не попрешь, тутти-ту, и лучше всего он работал с огнем. Вторым стал сатра – крепкий середнячок, тутти-там. Ему очень сложно было со мной, самый, пожалуй, неудачный вариант для «Ложи» за все время моего рабства. Усилился едва-едва, такое бывает – просто предел у мага, и если он достигнут, как ни прыгай, зубами за небо не зацепишься, тутти-ту.

Ему было трудно – зато мне просто. Наверное, во многом благодаря ему я и выжил. Из той энергии, которую я прогонял через Гелена, мне оставались не крохи, а вполне приличная часть. Я думал, что мне плохо, а на самом деле окреп и к концу того года начал понимать, что в меня вместе с крупицами энергии входят и умения тех, кого я усиливаю, тутти-там. Я чувствовал каждое движение в джинна, а затем в сатра. И именно тогда я попробовал сделать что-то не только для выживания – и у меня получилось, тутти-ту. Альвы не очень сильны с огнем, но я ощущал все действия «оранжевого» и начал понимать огонь гораздо лучше. Только по счастливой случайности я тогда не попытался сбежать – сейчас мне понятно, что попытка провалилась бы, тутти-там.

После Гелена был Мохаммед, гигантский старый дейвона. Меня считали ущербным из-за того, что сатра почти не усилился, и отдали слабому магу, тутти-там. Вот он выпил из меня все соки и усилился настолько, что из рядового колдуна на посылках стал кем-то вроде сотника. У него я почти ничему не научился – «серый» не лез в нюансы; получив возможность работать с большим количеством энергии, он брал мощью, тутти-ту.

Потом были еще несколько сатра и дейвона, один джинна и двое верог. Стас и Настя, тутти-ту. Я думаю, кто-то из них ребенок Анны и Александра, но у кровососов нет особой любви между родственниками, во всяком случае со стороны она незаметна. Меня курировала Анна, тутти-там, однажды она поняла, что я усиливаюсь, и предложила убить. Это было после второго джинна, перед тем как меня перевели в морозильную камеру.