Полукровка - Туров Тимур - Страница 12

А потом отец раскинул руки в стороны, словно приглашая непутевое чадо в объятия. Совсем по-киношному. Будто играл какую-то роль. Нервное напряжение лопнуло. Володя поднял руку и с удивлением посмотрел на сжатый в пальцах предмет.

– Пуговица оторвалась, – пробормотал он.

Глава 3

Они вернулись к Климентовскому, вывернули на Пятницкую и зашагали в сторону центра. Пересекли по Чугунному мосту Водоотводный канал, мимо Балчуга вышли к Москве-реке.

Володя молчал. Отец пытался заговорить, но как-то вяло. Мимо топали какие-то люди, пролетали машины. Все время что-то отвлекало.

На Большом Москворецком мосту было безлюдно. Ветер дул, пробирая до костей, гнал рябь по отражению подсвеченной кремлевской стены и башен. И туристов с фотоаппаратами, вечно сидящих на парапете Большого Москворецкого, разогнал, видимо, тоже ветер.

Ник остановился, оперся о парапет и уставился на черную воду, в которой блестели отражения ночного города. Володя встал рядом. В другой раз схватил бы фотоаппарат, уж больно красив ночной Кремль, но сейчас даже не вспомнил, что родная зеркалка болтается на плече.

– Спрашивай, – потребовал отец.

Потребовал так, словно был владыкой мира, и только он решал, кого наказывать, а кого миловать. Володе этот барский тон не понравился. Хотя он даже не успел это толком осознать.

– О чем? – осведомился он.

– О чем хочешь, – небрежно махнул рукой отец. – Ты же хотел узнать что-то.

Да, он хотел. Вопросов было много, но каждый казался менее важным, чем другие. И Володя застыл в нерешительности, так и не придумав, с чего начать.

– Хорошо, – кивнул Ник удовлетворенно, будто другой реакции и не ждал. – Тогда спрошу я. Откуда ты узнал?

– Что?

– Не придуривайся, – в голосе отца возник едва заметный оттенок раздражения. – Откуда ты узнал, что я маг?

Володя отвернулся и уставился на символ ушедшей эпохи – рубиновые звезды над Кремлем. Первая мысль вышла донельзя прагматичной: этот мужик, его биологический отец – сумасшедший. Мысль была гладкой и круглой, как спасательный круг. Вот только зияла в этом круге дырка, убивающая на корню все помыслы о спасении. Если бы Ник сам начал втирать, что он маг, его смело можно было определить в Кащенко и думать над оформлением опеки над собственным отцом. Но Ник ничего такого не говорил. Только подтвердил то, что сказал сам Володя. А сказал он то, что узнал из нелепого ночного видения. Так что если кого и требовалось определить в Кащенко, то в первую голову его самого.

В конечном итоге Володя решил ничему не удивляться. То ли события последних дней вытравили из него эту способность, то ли разум, желая спастись от перспективы угодить в психушку, принял все как данность. А только повторная мысль о магах не показалась такой уж бредовой.

Ник ждал ответа, вертя в руках шляпу. Головной убор он снял от греха подальше, решив, видимо, не соблазнять разгулявшийся ветер.

– Я просто знаю, – выдавил Володя.

– Мальчик мой, – со смесью пафоса и елея в голосе начал Ник, – мне бы не хотелось начинать наше общение с вранья. Тебе Игорь сказал?

«Нет, мне это во сне приснилось», – хотел выпалить Володя, но почему-то не стал.

Сны казались чем-то интимным. Он мог бы поделиться ими с папой, но не с отцом. И Володя лишь кивнул.

– Странно, – прищурился Ник. – Вроде бы я не говорил ему напрямую.

– Он сопоставил.

– Что?

– Все. То, что вы говорили, то, что делали. Потом он интересовался тематикой. Он же историк.

– Да, он всегда был неглупым, – задумчиво протянул отец. – Даже чересчур. Потому я и оставил тебя ему и Наташке.

«Наташка» в адрес мамы покоробило. Внутри вскипела обида на человека, бесцеремонно ворвавшегося в его жизнь и так фривольно распоряжавшегося ценностями этой жизни.

– Что он еще тебе говорил?

– Зачем вы меня им оставили? – словно не слыша его, спросил Володя.

Ник ухмыльнулся жесткой и властной улыбкой. Словно бы какое-то дворянство мелькнуло в ней.

«У советского ребенка не может быть такой улыбки», – почему-то пришло в голову Володе.

– Вопросы – это хорошо, – кивнул Ник. – Я оставил тебя, потому что так было нужно.

– Кому?

– Тебе. Мне. Всем. Это трудно объяснить. Со временем ты поймешь. Нужно было вырастить тебя.

– Разве кто-то может сделать это лучше родителей? – сердито поинтересовался Володя. Он не понимал, что именно его злит, но что-то при общении с отцом вызывало постоянное раздражение.

– Если родители простые люди, то никто. Но...

Николай замялся.

– Но что? Вы не просто человек, а маг?

Николай едва заметно напрягся, глаза яростно блеснули, но голос прозвучал ровно:

– Что ты заладил, маг да маг? Да, я маг. Но что ты об этом знаешь?

– Ничего, – честно признался Володя. – Просто когда к тебе приходит посторонний человек, следит за тобой, как в шпионском фильме, потом называется твоим отцом, хотя ты всю жизнь считал папой другого человека, а потом именует себя магом, то... Как-то все это странно звучит, не находите? Возникает вопрос: а не свихнулся ли кто-то?

– Неправильный вопрос у тебя возникает.

Николай повернулся, застегнул плащ доверху и зашагал по мосту в сторону Васильевского спуска.

– А какие правильные? – догнал отца Володя.

– Например, передается ли это по наследству? Способны ли дети магов овладеть волшебством? – не оборачиваясь, произнес отец.

Володя поравнялся с ним и вскользь глянул на лицо отца. Нет, этот вопрос его не интересовал. Он совершенно четко понял сейчас, что способности передаются. По крайней мере, в его случае. И он может стать таким же магом, как и Ник. Может, иначе бы Николай никогда не появился в его жизни.

– А они передаются? – спросил вслух.

– А они передаются, – самодовольно ответил Ник.

– Значит, я тоже могу?.. – Володя запнулся.

Они миновали храм Василия Блаженного и вышли на Красную площадь. В сердце столицы народ гулял в любое время дня и ночи, потому Володя осекся. Магия – не та тема, о которой надо говорить во всеуслышание. Во всяком случае, ему так показалось.

– Можешь что? – Ника наличие сторонних слушателей, кажется, ни разу не задело.

– Ну, там фаерболы метать, – пожал плечами Володя.

– Где ты набрался этой пошлости? – удивился Ник.

– А что? – смутился Володя.

– Мальчик мой, метнуть фаербол, как ты выразился, ты сможешь. Но это довольно неэффективно и чаще всего бессмысленно. Ты можешь мне объяснить, зачем себя раскрывать мощным и бесполезным по сути заклинанием, когда можно манипулировать незаметно?

– Чем?

– Всем.

– То есть, – не сдержал ехидства Володя, – вы всемогущий?

– Ты сомневаешься?

Они поравнялись с Историческим музеем, за спиной грохнули куранты. Володя покосился на часы. Зябко повел плечами. За время прогулки сильно похолодало. Осенними вечерами холодает быстро. Да и прогулка затянулась. Кто бы мог подумать, что прошло уже два часа?

– Одиннадцать, – бросил Володя. – Мне домой пора.

– Ты усомнился, – напомнил Ник с сердитой обидой. – И без доказательств не уйдешь.

– Вы хотите показать мне какое-то заклинание прямо сейчас? – опешил Володя.

Николай его будто не услышал. Он напоминал человека, простого человека, чью профессиональную гордость задели.

Ник обвел глазами людей, стоявших возле памятника Жукову, задержался на Музее археологии Москвы, отметил оживление на Манежной. И только повернувшись к воротам в Александровский сад, удовлетворенно хмыкнул.

– Идем! – бросил он тоном, не терпящим возражений.

– Куда? – Володя с холодком отметил будку милицейского поста у ворот, мысленно надеясь, что с этими магичить Ник не станет.

Отец шел легко, широкими размашистыми шагами. На лице появилась торжествующая ухмылка.

– Вот стоят неземной красоты наши меньшие братья – менты, – пропел он, убивая на корню все Володины надежды. – Как увижу фуражки, тотчас становлюсь мизантропом[3]. Тра-ля-ля.