Дорогой ценой - Рой Кристина - Страница 33

— Не стоит благодарности, — ответил старик — Однако как вы доехали? Не слишком ли тяжёлой была дорога для вашей дочери?

Лицо Орано оживилось.

— Я благодарю вас! Тамара не жаловалась. Не знаю, как с ней дальше будет.

— Будем надеяться на лучшее, — пожелал пан Николай сердечно. — Однако теперь, встретив вас, я отправлюсь домой, вернее, к моей внучке в Горку.

— О, я не допущу, чтобы вы ночью уходили; я воспринял бы это за оскорбление,

— сказал маркиз и попросил господ войти в дом.

Через полчаса маленькая компания уже сидела за столом, но, конечно, без дам — маркиза после долгого пути очень устала. Зарканый был очень благодарен пану Николаю за то, что Орловские остались. Новый хозяин показался ему слишком гордым и надменным. За столом много говорили о путешествии. После ужина господа разошлись отдыхать. Конечно, пану Николаю очень хотелось ещё поговорить с внуком, но не хотел лишать его сна.

Сам он в эту ночь спал очень мало. Всё время перед его мысленным взором вставало это гордое, печальное лицо маркиза, во взгляде которого была какая-то скрытая боль. Когда они пожали друг другу руки, глубокое сострадание и расположение к этому чужестранцу овладели сердцем старика.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

На другое утро Адам проснулся очень рано. Не прошло и четверти часа, как он уже прогуливался по парку замка.

Весеннее небо было голубым и безоблачным, только на востоке утренняя заря предвещала восход солнца.

«Какое чудное майское утро!» — подумал молодой учёный. Он огляделся сначала в саду, где деревья стояли ещё почти без листьев. Зато там было множество весенних цветов: гиацинты, нарциссы, целые ковры из фиалок и подснежников. Он прошёл вдоль ручейка, протекавшего через сад, и остановился у боковых ворот.

Перед ним расстилалась живописная долина, и в ней — деревня, утопающая в цветущих садах.

У ручья соловьи пели свою утреннюю песню, из леса доносился голос кукушки.

Да, это было чудесное утро первого мая, и всё же молодой человек не был вполне счастлив. Все его мысли вертелись вокруг одного: что скажет Тамара Орано о всей этой красоте, и увидит ли она её вообще? О, если бы хоть сегодня глаза её не затуманились! Она увидела бы всю эту прелесть и, пусть ненадолго, но забыла бы о своей печали. Но она добьётся исполнения всех своих желаний. Она захочет увидеть Маргиту, и ему придётся всё-таки признаться, какие узы связывают его с этой интересной соседкой из Горки. При этой мысли молодому человеку стало жарко. Он знал, что поступил нечестно, и не мог придумать, чем и как выйти из этого положения с честью.

Внутренняя дисгармония омрачила всю прелесть майского утра, а Адам так жаждал мира в душе. Он вышел из сада и пошёл в задумчивости дальше.

Почти в то же время на склоне холма остановилась всадница.

Она соскочила с белого коня и пешком поднялась вверх. Перед ней открылся вид на долину Подолин. На границе двух имений стоял старый каменный крест, к которому вели две высокие ступени, а рядом с ним цветущая вишня склоняла свою крону. От креста вниз шла окаймлённая боярышником дорога.

Белый цвет его и тёмная зелень молодых елей живописно смешивались.

Трава вокруг креста была усеяна фиалками и одуванчиками.

Над этим прелестным уголком земли склонилось голубое небо, подсвеченное тающей утренней зарёй и лучами восходящего солнца. Здесь тоже слышно было пение птиц.

Ночью Маргита, как и Адам, не могла спать. Мысль о том, что он вчера вечером приехал, подняла её из постели и привела сюда.

Он был здесь, и сегодня она с ним встретится — это она знала.

Но до сих пор она не могла решить, как себя вести. Но самое главное — она не знала, как они должны впредь относиться друг к другу. Если она его встретит так, как она решила вначале и как подобало бы после разговора в день их венчания, то есть, если она встретит его так же холодно, как она с ним простилась, то между ними образуется непреодолимая пропасть.

Однако если она поступит так, то Иисус Христос ей никогда не откроется, и она никогда не увидит истинный свет и мир. А если она встретит его с любовью, как посоветовал ей Урзин, то Адам восторжествует, а может быть, он высмеет или снова унизит её.

В душе Маргиты происходила жестокая борьба. Она припала к почерневшему от времени кресту. Лишь Он, Который однажды умер на таком кресте за неё. Он один мог ей помочь! Она закрыла глаза, и ей вспомнилось, как она с Урзиным была у Градских, где она поближе познакомилась со Степаном и его семьёй. Она увидела, что Степан своего отца не только простил, но и полюбил, и уважал так, будто ничего между ними не произошло.

Как она любила вспоминать то короткое, проведённое в долине Дубравы время!

О, среди людей, знавших Иисуса Христа, было так хорошо! Они хотели пробыть там недолго, а вернулись только поздно вечером вместе с бабушкой Степана. Урзин ещё проводил собрание на мельнице. Степан опять говорил, и Маргите опять показалось, что всё это касалось только её.

«Возьмите иго Моё на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдёте покой душам вашим».

— Иисус Христос был Сыном Божиим, — говорил Степан, — но Он был так кроток, что Он Иуде, который предал Его, и всем Своим ученикам помыл ноги. Он был так смирен, что не ответил ни единым словом, когда плевали Ему в лицо и клеветали на Него.

Он это мог, потому что сердцем Он был кроток. А нам Он говорит:

«Учитесь от Меня!». Он Своей любовью победил всех людей, и хотя фарисеи, книжники и священники, Пилат и Ирод не верили в Него, они признавали, что Он добр. Дорогие друзья, научимся же от Иисуса Христа. Никто из людей не может нас оскорбить в унизить так, как Его унизили, ибо Он был Сыном Божиим. Поэтому ответим же на всякую несправедливость любовью и прощением, чтобы люди увидели, что мы добры.

Эти слова сопровождали Маргиту день и ночь. Ах, она хотела быть доброй, и ей это удавалось. Но как ей быть доброй к Адаму?

«Если ты к нему недобра, тогда ты вообще недобра, — говорила ей совесть. — Если же ты будешь к нему доброй даже тогда, когда он высмеивает тебя, то ты любовью победишь его, и он узнает, что ты принадлежишь Иисусу Христу».

— О, Иисус Христос! — вздохнула Маргита. — Я хочу быть Твоей, я хочу быть достойной Твоей смерти. Ты простил меня, Ты любишь меня; ради Тебя я всё прощаю, что бы ни случилось. Помоги мне быть доброй и победить любовью.

Она умолкла. Долго стояла молодая женщина, прислонившись к кресту. Но что это?

Какой чудный свет, какой мир, радость и блаженство наполнили её сердце! Маргите вдруг показалось, что у неё было любви достаточно для всего человечества.

Теперь только она услышала пение соловьёв, сладкий аромат фиалок, и душа её запела вместе с природой:

«Душа, торжествуй во Иисусе, _

Грехи твои смыл Он с тебя;

Любовью тебя окружает,

Добром осыпает любя.

Как счастлива я с Иисусом!

Я отдых нашла у Него.

Он дал мне спокойствие, радость,

Участие в царстве Его».

Маргита не знала, что была уже не одна и что недалеко от неё, прислонившись к дереву, стоял Адам Орловский. И он не знал, куда он забрёл, задумавшись, и что ту, от которой он бежал из парка, чтобы не думать о ней, найдёт именно здесь.

Однако он её встретил. И точно так же, как тогда на балконе в Орлове, он и теперь не мог оторвать от неё взгляд. Маргита была прекрасна, а он от неё отказывался! Она была ему вверена перед алтарём. Имел ли он сейчас право приблизиться к ней?

Адам почти желал, чтобы обаятельное лицо его жены приняло прежнее равнодушное, холодное выражение — против него он был защищён, но не против этого чистого, невинного величия, сквозившего во всём её облике. Он, конечно, не знал, что иной он Маргиту больше никогда не увидит.