Медальон для невесты - Картленд Барбара - Страница 5

— У вас сохранилось что-нибудь из ее вещей? — Интерес мистера Фолкерка к рассказу настоятельницы приюта с каждым ее словом все разгорался.

Миссис Бэрроуфилд сокрушенно покачала головой.

— Разве можно тут хоть что-нибудь сохранить? Зимой, в холода, детишки тащат все, что под руку попадется! А нижние юбки — если только они у нее были, в то время это, знаете ли, уже считалось немодным — наверняка разорвали на повязки. У этих чертенят вечно то ушиб, то синяк, то царапина или рана похуже…

— А больше не было ничего, что указывало бы на происхождение той бедной женщины?

— Насколько я знаю, доктор пытался выяснить, кто она такая, — приглушенным голосом, словно он шел из прошлого, отвечала миссис Бэрроуфилд. — Надеялся на вознаграждение, вот что я вам скажу! Он узнавал, не пропала ли по соседству какая-нибудь женщина. Но, поскольку за ребенком так никто и не явился, вряд ли ему удалось разыскать каких-нибудь ее родственников.

— А почему вы назвали девочку Тарой? — быстро спросил мистер Фолкерк.

— Вот об этом-то я как раз и хотела вам рассказать! — Миссис Бэрроуфилд поудобнее устроилась в кресле. Кажется, она поставила себе целью как можно дольше смаковать удовольствие от того, что ее так внимательно слушают. Не просто внимательно, а ловят каждое ее слово. Нечасто такое случается! Очень ей не хотелось упускать такого редкого слушателя, и она каждое слово будто пробовала на вкус. — Сумочки… при женщине… не было — а может, ее просто стащили. На улице. Когда она упала. Зевак набралось тогда пруд пруди! Но что я сразу заметила… — она сделала паузу для пущего эффекта, — так это то, что на ней не было обручального кольца! Выходит, она могла намеренно прийти сюда!..

— Так почему девочка была названа Тарой? — повторил вопрос мистер Фолкерк.

— Как раз об этом я и рассказываю, — ответно промолвила миссис Бэрроуфилд. — На шее у женщины… висел медальон! Возможно, вы сочтете меня сентиментальной… но я сохранила его, хотя, конечно, разумнее было бы продать: даже пара шиллингов может стать неплохим подспорьем в трудные времена, верно?..

— Пожалуй… вне всякого сомнения… Но могу я взглянуть на медальон? — в нетерпении спросил мистер Фолкерк.

Если он и был раздосадован излишней болтливостью миссис Бэрроуфилд, подогретой спиртным, и ее манерой разветвлять рассуждения, уходя далеко в сторону, перескакивая с темы на тему, то по виду его никак нельзя было об этом сказать. Джентльмен есть джентльмен…

С невозмутимостью наблюдал он за тем, как миссис Бэрроуфилд поднялась с кресла, нетвердой походкой подошла к секретеру и потянула один из ящичков. Со своего места мистер Фолкерк смог разглядеть кучу старых счетов, какие-то мятые ленты, расчески, куски ткани и множество прочих таких же никчемных вещей.

Порывшись в ящике, миссис Бэрроуфилд достала из него небольшую шкатулку.

— Вот тут я и храню свои сокровища, — проговорила она с грубоватым смешком, проведя рукой по крышке коробочки. — У меня их, как вы понимаете, немного, и если я не буду их прятать, эти дьяволята мгновенно все порастащат себе на игрушки.

Тяжело опустившись назад в кресло, она открыла шкатулку. Внутри россыпью лежали голубые бусины, бывшие некогда ожерельем. Помимо них, взору мистера Фолкерка предстала брошь без застежки, пара дешевых браслетов — из тех, что можно купить на любой ярмарке, и высохшая веточка омелы. Должно быть, она хранилась здесь со времен юности миссис Бэрроуфилд, хотя при взгляде на эту женщину трудно было представить, что она пережила в свое время нечто похожее на роман. Но время меняет всех, события жизни и годы оставляют отпечаток на каждом, формируя и взгляды на жизнь. Если судьба благосклонна, мы говорим, что жизнь — счастливая, что она есть подарок Небес, а если судьба подвергала нас испытаниям, то мы горько сетуем, что жизнь невообразимо печальна, трудна и послана нам в наказание… Те мысли о жизни, что мы носим в себе, отражаются и на внешности: радость, носимая в сердце, сохраняет его молодым и здоровым, уныние — сгибает нам плечи и делает дряблой кожу, съедает блеск глаз. И что с этим делать, не знает никто. Лишь немногие могут сознательно пренебрегать неудачами, не давая себе времени в них погружаться надолго, а заставляя себя побыстрей идти дальше в надежде на удачу и светлые дни.

— Да вот же он! — воскликнула миссис Бэрроуфилд.

Покопавшись в шкатулке, она извлекла на свет маленький медальон на цепочке.

— Он-то и висел на шее у той бедняжки! — И с этими словами она протянула медальон мистеру Фолкерку.

На вещице было выгравировано какое-то слово — «Тара», прочитал мистер Фолкерк. Внутри медальона, когда мистер Фолкерк открыл его, оказался завиток темно-каштановых волос.

— Чего у меня не отнимешь, так это честности! — пламенно провозгласила тем временем миссис Бэрроуфилд, пока ее гость разглядывал сохраненную ею вещицу. — Другая на моем месте давно бы продала этот незначительный медальон, но мне всегда казалось, что он еще сможет когда-нибудь сослужить свою службу… Вон как он заинтересовал вас!

— Еще бы, миссис Бэрроуфилд, — ответил мистер Фолкерк, не веря своей удаче — чего там, ему нравились запутанные романтические истории, а тут он почти стал участником таковой. — Думаю, вы поймете, если я заберу эту вещицу с собой.

— Что-то мне сомнительно, чтобы его светлости понадобилась такая глупая безделушка, — снова хмыкнула миссис Бэрроуфилд. — И зачем ему в Шотландии сама девчонка? Вы мне пока так ничего и не сказали…

— По правде говоря, я и сам не знаю, — развел руками мистер Фолкерк. Он и правда не знал, зачем герцог попросил его поехать в этот приют в Лондоне и привезти отсюда девушку в замок Аркрейг. — Могу только повторить вам, что я всего лишь повинуюсь распоряжениям его светлости, которые он отдал мне перед отъездом на север.

— Странно все это… — со вздохом протянула миссис Бэрроуфилд.

В душе мистер Фолкерк был полностью с ней согласен, однако не стал выражать этого вслух.

— Почему бы вам не послать за Тарой? — осведомился он все тем же спокойным тоном. — Для начала я должен познакомиться с ней.

— Когда вы намерены забрать ее и уехать? — вопросом на вопрос ответила миссис Бэрроуфилд.

В голосе ее по-прежнему сквозило недовольство, однако она не забыла забрать со стола банкноты, и мистер Фолкерк не сомневался, что это послужит ей изрядным утешением и скрасит утрату.

— Я отправляюсь в Шотландию сегодня же вечером, — ответил он. — Из особняка, где я остановился, я могу заехать прямо сюда, чтобы забрать Тару.

— Ей придется путешествовать в вашем экипаже?

— Другого способа добраться до поместья герцога нет. Не думаю, что у нее будет с собой много вещей, так что мы вполне уместимся в моей карете.

— Много вещей! Скажете тоже… Насчет этого точно можете не беспокоиться! — хохотнула миссис Бэрроуфилд.

— Не мог бы я повидаться с этой девушкой прямо сейчас? — спросил мистер Фолкерк, поднимаясь из кресла и внутренне радуясь, что все так удачно сложилось.

Однако миссис Бэрроуфилд не спешила последовать его примеру и встать.

— Что-то я чувствую себя не очень хорошо после всех этих новостей и воспоминаний, — заявила она. — Так что лучше я тут еще посижу, приду в себя… Да вам достаточно подойти к двери и выкрикнуть ее имя! Она вас сразу услышит.

Взглянув на нее повнимательнее, мистер Фолкерк понял, что собеседница его успела опьянеть не на шутку. Одна выдула бутылку портвейна! Сильный, однако, у нее организм, невольно подумалось мистеру Фолкерку. Можно и позавидовать. Про себя он не мог бы сказать, что справится с такой дозой спиртного. Его возможности по части алкоголя гораздо скромнее…

Он молча пересек комнату и, распахнув дверь, оказался в темном, сумрачном коридоре.

Из мебели тут стоял лишь весьма элегантный, однако облезлый теперь уже стол, на котором он оставил шляпу, да стул, на который он бросил плащ, когда прибыл в приют. Стул был тоже хорошей формы и знавал лучшие времена, сейчас же нуждался в починке. С обеих сторон коридора до него доносился шум детских голосов, а откуда-то сверху раздавался тоненький плач. Внутренний голос подсказал ему, что Тару он найдет именно там, наверху, с плачущими малышами.