Таблетка от всего - Патрик Лора - Страница 26

Она не знала, как в этом убедиться. Она не знала, что делать. Тихо, как шепот, задняя дверь отворилась. Ее мать, закутанная в большую охотничью куртку мужа, ступила наружу в шлепанцах.

— Мама, ты простудишься до смерти, — взмолилась Карен.

— Хмм.

Эрика Хеннесси вдохнула холодный ночной воздух, отметила иней на траве и решила, что они обе умрут от воспаления легких. Тем не менее она неторопливо подошла к дочери.

— Мам, со мной все прекрасно. Мне просто нужно несколько минут свежего воздуха.

Мать кивнула.

— Тебе всегда было легче говорить с папой, чем со мной. Это не критика, моя радость. Мне всегда нравилось, что вы двое — родственные души. Но наконец мне пришло в голову, что отец о чем-то догадывается, а я нет. Это мужчина, правда?

— Мам...

— Ты изменила прическу. Макияж. Посреди разговора ты вдруг не к месту улыбаешься. Ты проиграла в канасту. Обычно, чтобы заставить нас выиграть, тебе нужно выйти из игры... так что это определенно мужчина. Ты любишь его?

Не сразу Карен смогла ответить. Мать не глядела на нее, но наблюдала за енотом, пробирающимся во двор. Мама, дающая своей дочери «пространство для отступления». Своеобразно же она старалась дать Карен это «пространство».

Быть может, они никогда не были близки, во всяком случае не так, как с отцом, но в прошедшие годы они обе старались.

— Саманта и Джун... — сказала Карен наконец, — шли прямо к успешной карьере и замужеству. Они тебя ни разу не разочаровали.

— Ты тоже, Карен Амелия.

Карен покачала головой.

— Ты же знаешь, что это не так. В школе у меня были хорошие отметки, но не было определенной цели. И ты тяжело переживала, когда мы с Крэйгом сбежали. Тяжелее, чем когда мы развелись. Я чувствовала. Я всегда чувствовала, что я... не оправдала твоих ожиданий.

— Идиотка.

Может быть, Эрика никогда до конца не понимала свою младшую дочь, но материнский инстинкт требовал называть вещи своими именами.

— Ты всегда была любимицей отца. Уж это ты знаешь. Ты не можешь его разочаровать, даже если пойдешь копать канавы.

— Не его, мам. Я думала, что разочаровала тебя.

Эрика повернула голову и нежно посмотрела на освещенное луной лицо дочери.

— Ты сошла с ума, дорогая. Меня никогда не заботило, чем ты занимаешься, пока ты была счастлива. К несчастью, ты похожа на отца. Ты тихо, автоматически заботишься о нуждах других людей, а к своим собственным равнодушна, как мумия. Ты всегда держала в себе свои раны, свои страхи, свои тревоги. Я до смерти боюсь, что ты достанешься какому-нибудь эгоисту, который не поймет, насколько ты уязвима. Именно это и случилось...

— Нет, — резко прервала ее Карен. — Я хочу, чтобы ты перестала его винить, мама. Он тебе всегда нравился до тех пор, пока ты не решила, что он причиняет мне боль. Но все было иначе. Я ранила себя сама. Я никогда не стояла на собственных ногах. Я полагалась на него, а не на себя. Я испортила бы отношения с кем угодно.

— Может быть.

— Не «может быть», а так оно и было.

Их глаза встретились в темноте. Они посмотрели друг на друга не как мать с дочерью, а как две женщины.

— Так это все-таки мужчина, — заключила Эрика мягко.

Карен кивнула.

— Мужчина, к которому ты относишься всерьез.

Карен снова кивнула.

— Я полагаю, — сказала мать осторожно, — что ты уже сказала бы мне, если бы думала, что мне он понравится.

— На самом деле, — произнесла Карен, — меня останавливает не это.

— Хорошо. Я могу обещать тебе, Карен Амелия, что если он сделает тебя счастливой, мне будет безразлично, даже если он демократ.

Это была маленькая шутка, но она наконец вызвала улыбку на губах Карен. Эрика резко сменила тон на серьезный:

— Просто убедись, девочка, хорошенько убедись, что ты никогда не бросишься в новые отношения с зажмуренными глазами.

10

— Крэйг, я знаю, что это прозвучит немного по-идиотски, но... не мог бы ты постараться изо всех сил и как следует со мной поссориться?

Полотенце выпало из его руки. Секундой раньше он выскочил из-под душа, чтобы схватить телефонную трубку. Он надеялся, что это Кара. Так оно и было. И он надеялся, что она позвонит, даже так поздно в воскресенье вечером, чтобы рассказать, как прошел уик-энд с родителями.

Но он определенно не ожидал такого начала в качестве приветствия.

— Ссора? — бессмысленно повторил он.

— Честная драка. Настоящая. Я знаю, что это звучит странно, но если ты подумаешь об этом... Мы соглашались во всем, не имели ни единого спора. Мы как будто бродили с зажмуренными глазами.

Она действительно говорила всерьез.

— Ну-у...

Крэйг вытер лицо рукой, оставив полотенце на полу. Просьба Карен застала его врасплох, и, выскочив из душа к телефону, он разгуливал по собственному дому совершенно голый. Взяв переносной телефон, он отправился прямо к кухонному шкафчику, где хранились запасы виски.

— Так... — сказал он тактично, — ты думаешь, если мы поссоримся, это что-нибудь решит?

На другом конце провода было молчание.

— О'кей, я могу слышать это в твоем голосе. Ты думаешь, это бредовая идея. Вероятно, это так и есть. Извини, что я об этом заговорила.

Он расслышал неуверенную дрожь в ее голосе и внезапно почувствовал себя по колено в зыбучем песке.

— Эй, я никогда не говорил, что идея бредовая.

Он быстро плеснул виски в стакан, думая, что идея была абсолютной чушью и что он отдал бы груды бриллиантов за способность проникнуть в иррациональные причуды женского мышления. Когда они расстались с Карой в пятницу, все было прекрасно. Отношения развивались великолепно. Проклятье, что же ее так напугало?

— Крэйг? Ты здесь?

— Я здесь. Я просто думал, несколько сложно начать ссору просто так, на пустом месте. То есть... нужно настроение.

— Раньше настроения не требовалось. Мы начинали ссору, если падала спичка. В этом-то и дело. Рано или поздно, мы начнем спорить о чем-нибудь, а ссора — одна из тех вещей, где мы великие мастера, и если мы просто попробуем...

— О'кей, о'кей. Если ты хочешь ссоры, мое солнышко, мы поссоримся. Но не по телефону.

Карен никогда не любила оставлять детей одних, но в это позднее время они оба спали, а Крэйг твердо решил встретиться с ней лицом к лицу. Ожидая ее появления, он поставил кофейник и затем торопливо натянул рубашку и джинсы. Он не успел даже причесаться, когда она забарабанила в заднюю дверь.

Если она и прошла через какую-то травму, то этого не было заметно. Она ворвалась в дом, вся раскрасневшись, излучая энергию, и вихрем пролетела мимо него. Она сбросила пальто и башмаки и осталась в просторной красной рубашке и в джинсах в обтяжку. Боевые доспехи. Босиком она направилась прямо в гостиную и засучила рукава.

Он не смел улыбнуться, но, о боже, искушение было велико. Ее свежевымытые волосы разлетались как шелк, а лифчик надеть у нее не хватило времени. Груди соблазнительно вздымались с каждым возбужденным вздохом. Он мог бы придумать массу вещей, которыми он хотел бы с ней заняться прямо сейчас. Но ссора в этот список не входила.

— Кофе хочешь?

— Не сейчас.

В данную минуту она хотела расхаживать по гостиной, решительно нахмурив брови. Наконец она подняла палец и погрозила ему.

— Ты был эгоистом, — бросила она обвинение. — Ты настолько был занят своей работой, что не замечал ничего, что происходило со мной.

— Я знаю, моя радость.

Ее лицо вытянулось. Она тяжело вздохнула.

— Крэйг, Крэйг, Крэйг. Ты не улавливаешь духа. Не соглашайся со мной. Защищайся. Дерись.

— О'кей.

— Кроме того, ты никогда не был таким уж эгоистом. Половина вины лежит на мне. Я ни разу не открыла рот, чтобы сказать тебе, что все идет плохо, так откуда тебе было знать? Но мы отклонились от темы. Мы должны найти что-то, касательно чего мы заведомо не согласны.

До этого момента Крэйг был готов приспосабливаться к ее капризу, проявляя истинно мужскую терпимость. Нельзя вынуть ссору из воздуха, это абсурд. Любой мужчина должен это знать. Бог знает, откуда появился этот каприз. Два дня с матерью? Тест одного из женских журналов, которые она любила смотреть?