Русские в Сараево. Малоизвестные страницы печальной войны - Тутов Александр Николаевич - Страница 10

Квартира оказалась пуста. Здесь я обнаружил большую коробку с морфием, промедолом, а также набор одноразовых шприцов. Кругом грязь, окурки, пустые бутылки, стреляные гильзы. На столе стояли закупоренная бутылка дешевого шотландского виски, две банки кока-колы. Пулеметных лент действительно оказалось в избытке.

Я собрал трофеи: три автомата Калашникова, популярного у всех противоборствующих сторон (здесь они были китайского, югославского, румынского производства), пять осколочных фанат натовского образца, четыре пистолета: «люггер», ТТ, ПМ и «вальтер». В моем распоряжении оказался и продуктовый набор, состоящий из десятка банок говяжьей тушенки, такого же количества пачек галет, а также, к моей радости, обнаружилось два десятка цилиндрических жестянок с концентрированным апельсиновым соком.

Я приготовил себе коктейль, смешав виски с соком. Выпил залпом, после чего обошел оставшиеся две квартиры на этаже. Там нужным трофеем оказались две канистры с водой. Пить-то ее, наверное, нельзя (черт знает, откуда она), но вполне можно использовать для умывания и оттирания грязи на моей форме.

4

Мне казалось, что я вечность нахожусь в этом треклятом доме. Посмотрел на часы. Они показывали пятнадцать минут десятого утра. То есть все началось не более пяти с небольшим часов назад. Время замерло, остановилось.

Как бы подать знак своим? Не высовываться же из окна и не махать руками в надежде, что кто-то заметит на противоположной стороне улицы? Если не сообразят сразу, то могут и пальнуть. Еще пули от соратников не хватало!

Но из этого злосчастного подъезда надо выбираться. Наверняка к этим усташам-пулеметчикам кто-нибудь заявится, смена какая-нибудь или проверка. Сколько их будет?

Я решил, что надо спешно перебираться в другой подъезд, лучше через чердак. Перебегать по тротуару из одного подъезда в другой — это было бы верхом глупости. Но не все так безнадежно. После выигранного боя я чувствовал себя увереннее. Глядишь, и выкарабкаюсь из этой передряги.

Из трофеев я взял один автомат, пистолеты и фанаты.

По натуре я человек не агрессивный. Предпочитаю, подобно восточным мудрецам, находить способы благополучно избегнуть схватки. Но не всегда это срабатывает.

Так, в период развала Советского Союза я, еще совсем молодой доктор, попал на учебу в Запорожский ГИДУВ (Государственный институт дальнейшего усовершенствования врачей). А так как после поездок на исторические фестивали и турниры по историческому фехтованию у меня появилось много хороших товарищей и друзей, часть которых проживала в Харькове, то каждые выходные я отправлялся туда. Всего-то четыре часа пути. Мои коллеги, прибывшие на специализацию, будучи в большинстве своем жителями Украины, в выходные разъезжались по домам. Мне же до моего Севера — тысячи километров. А сидеть в общежитии в одиночестве не хотелось.

И вот в один из дней я купил билеты до Харькова, но не слишком удачно: поезд прибывал достаточно поздно.

Игорь, которому я сообщил о приезде, предложил было встретить, но мне было неудобно поздно вечером дергать парня из дома, поэтому я отказался от помощи. Позднее выяснилось, что эта излишняя скромность привела к серьезным проблемам.

Лучше бы он меня встретил. Не нарвался бы на совсем не нужные мне приключения. Случилось так, что в поезде, проходившем через Харьков, меня узнали. Мужик, который ехал в одном со мной вагоне, видел меня по телевизору.

— Слушай, парень, а это не ты с компанией рыцарей недавно в Харьковском парке мечами махал? — напрямую спросил он.

— Было дело, — кивнул я.

— У-у! — завелся он, — здорово! Мне очень понравилось! Я всегда от рыцарей тащился! Когда-то кучу всяких романов перечитал!

— А ты знаешь, — теперь мне захотелось сказать нечто значительное, — что «рыцарь» — слово русское. На Западе рыцарей не было. У них были риттеры и кнайты. Это наши, то есть запорожские и донские, казаки использовали слово «рыцарь" или «лыцарь», а еще наши братья-славяне называли воинов рыкарями.

— Да ну? — удивился он.

Так слово за слово мы разговорились, выпили за украинско-российское братство. Предательское заседание глав республик в Беловежской Пуще состоялось вот только что, и мы еще никак не могли уразуметь, что уже живем разных государствах. Мы, как и многие молодые люди на всей территории Советского Союза, тогда уже переставшего существовать, этого не заметили и до конца не поняли. Не поняли, что нас отделили, растащили в разные государства.

И потом будут делать все, чтобы отучить нас дружить, общаться. Еще и поссорить захотят. Вот только Харьков все равно для нас, русских, своим останется, как и мы для него. Дружили и дружить будем.

Впрочем, когда мы общались в тот день в поезде, еще не было ни Верховной Рады, ни Государственной Думы. У нас был еще не расстрелянный из танков Верховный Совет.

Но дружбу расстрелять сложней. Это пусть они, олигархи и чинуши, между собой разбираются. Мы не власть предержащие, не нахватавшие «бабок» и незаконно приватизированных предприятий, нам делить нечего. Впрочем, все это я понял гораздо позднее. А тогда, в поезде, мы просто болтали. Потом пошли в вагон-ресторан. Выглядел он, надо сказать, совсем убого. Как говорится, в худшем «совковом» варианте. А от выбора блюд оставалось только взгрустнуть. Его просто не было, этого выбора. Засохший псевдоплов да «Кубанская» водка очень уж подозрительного вида. После этой водки мне стало нехорошо. Паленой оказалась!

Когда доехали до Харькова, я немного оклемался, мог самостоятельно идти. Боялся только, что милиция тормознет. Оказалось, что опасаться нужно было не милиции. Мне нужно было добраться до улицы маршала Бажанова.

Улица, по которой я шел, называлась Сумской. Ко мне подошли трое молодых людей в кожаных куртках.

Все они отличались короткими стрижками и тупыми круглыми рожами. После дружеского общения в поезде я пребывал в веселом настроении, поэтому, нисколько не напрягаясь, продолжал идти вперед, не понимая, что ситуация меняется в очень неприятную сторону. Эти трое меня сопровождали до поворота в темный проулок.

Там один из них извлек нож, другой какую-то банку (я раньше баллончиков со слезоточивым газом не видел), после чего они предложили поделиться содержимым кошелька и сумки. А я все еще всерьез происходящее не воспринимал.

Да и кто может наехать на меня, у которого за плечами куча выигранных поединков?! Еще совсем недавно на турнире под Москвой я показал, что мастерски умею владеть мечом, копьем и кинжалом, то есть любыми видами холодного оружия. Но самоуверенность — плохой попутчик, потом слишком часто приходится жалеть об этом.

— Не надо, ребята! — добродушно улыбнулся я, считая, что серьезная опасность со стороны этих молодых чмошников мне угрожать не может.

Я достал из кармана перочинный ножик, из тех, что делают зэки на зоне, — в виде ботинка с кнопочкой. Мне его родной дядька когда-то подарил. При нажатии на кнопочку выскакивало короткое, но острое лезвие. Я нажал на кнопочку, лезвие выскочило, но, наверное, из-за малых его размеров парней это не впечатлило.

Один из них принялся поливать меня едкой жидкостью из баллончика. Глаза жутко защипало, но я выдержал. Не зря говорят, что «слезоточка» на пьяных действует с большим замедлением. Я устоял на ногах и яростно бросился на противников, отбил удар ножа, сам ткнул своим ножичком во вражескую руку. Парень громко взвыл.

Дальнейшие события схватки выпали из моего сознания. Я очнулся у фруктового садика со своим маленьким ножом в руке. Подъехавшие менты скрутили мне руки, надели наручники. Недавние мои противники убежали.

Потом я оказался в камере. Утром за мной пришли и повели то ли к следователю, то ли к дежурному. Помню только звание — майор.

— Повезло тебе! — сказал майор. — За этими субчиками уже семь разбойных нападений числится. Так что у тебя вполне законная самооборона. Они до этого шестерых граждан ограбили и покалечили, да вот на тебя нарвались. Ты уж извини, что наши ребята тебя повязали и в наручники обрядили. Не сразу разобрались. Да и ты хорош: не трезв, с окровавленным ножом и сам весь в крови! Ну и среагировали на тебя, а не на них!