Золотой тюльпан - Лейкер Розалинда - Страница 76

— Гер ван Дорн уже прибыл. Если желаете, я отведу вас в сад.

Он провел Алетту в гостиную, из которой выходили двери на террасу. Девушка на минуту остановилась, окидывая оценивающим взглядом простиравшийся перед ней прекрасный сад. Она понятия не имела, как он выглядел до того, как Питер занялся им, потому что последний раз, когда она была здесь, — в день званого обеда — они приехали, когда уже стемнело. Сейчас же Аллета видела цветники и лужайки, а небольшая аллея, обрамленная только что высаженными невысокими деревиами, вела к поляне с фонтаном, обещая, что дальше можно найти более уединенные места, полные спокойствия и очарования. Она с горечью подумала, как обрадовало бы это зрелище покойную жену Людольфа. Питера не было видно, но его садовники работали повсюду. Уже собираясь спуститься по лестнице и поискать его, Аллета услышала окликавший ее женский голос.

— Юффрау Виссер!

Повернувшись, Аллета увидела светловолосую женщину в белом чепце и черном платье, что указывало на ее принадлежность к числу служанок дома ван Девентера.

— Я слышала ваш разговор у входной двери. — Женщина неуклюже присела в реверансе. — Мы не встречались, меня зовут Нелтье. До трагической смерти фрау ван Девентер я была ее горничной. Не возражаете, если мы спустимся в укромное место, где нас не будет видно из дома? Хозяин уехал, но не следует, чтобы меня видели праздно шатающейся. Я хочу предупредить вас насчет вашей сестры, юффрау Франчески.

Алетта, в которой слова Нелтье пробудили любопытство, спустилась вслед за женщиной по каменным ступеням в укрытое от посторонних глаз место. Они сели, слегка повернувшись друг к другу.

— Что вы хотели сказать мне? — нетерпеливо спросила Алетта.

Но Нелтье не собиралась торопиться и начала рассказывать о себе:

— Я осталась сиротой в возрасте двенадцати лет, мне пришлось работать, где только я могла найти место. Единственным моим ценным качеством было умение шить, и в конце концов, я нашла постоянную работу у швеи — шила одежду для состоятельных дам. Так случилось, что я получила заказ сшить свадебное платье из голубого атласа для второго брака моей покойной госпожи — на этот раз она выходила замуж за Людольфа ван Девентера. Услышав, что ее горничная не имела желания переезжать с ней в Амстердам после свадьбы, я пришла к ней с просьбой позволить мне занять освободившееся место. В тот же вечер я перебралась из лачуги, в которой жила, в дом, принадлежавший моей госпоже и ее первому мужу. Там я и закончила свадебное платье.

— Уверена, что это стало началом гораздо более счастливых времен для вас.

В глазах Нелтье промелькнул жесткий блеск.

— Было бы так, если бы она не вышла замуж за это чудовище!

Алетта удивленно отпрянула назад.

— О чем вы говорите?

— Ван Девентер — лгун и лицемер! Как только я найду работу лучше той, что имею сейчас, я тут же уйду. Говорю Вам: юффрау Франческа в опасности!

— Вы, должно быть, ошибаетесь, — воскликнула Алетта.— Она работает в Делфте и пробудет там еще долгое время.

— Рука ван Девентера дотянется куда угодно! — Нелтье сделала в воздухе хватательное движение. — Ваша сестра не рассказывала, что чуть не подверглась оскорблениям с его стороны, не войди я вовремя в комнату?

Аллета почувствовала озноб. Она поняла, почему Франческа ничего не сказала, — она не хотела пробуждать воспоминания, по-прежнему мучившие иногда Алетту в кошмарных снах.

— Когда это произошло?

— В день званого обеда. Всего за несколько часов до того, как его жена... умерла. — Нелтье чуть не сказала «была убита», так как точно знала, что это была неестественная смерть. Рыдая от горя, она положила Амалию на стол, несмотря на боль в сломанных ребрах, потому что твердо решила, что именно она, а не кто-то иной окажет эту последнюю услугу женщине, которая всегда была добра к ней. Именно тогда Нелтье и заметила слабые синяки на челюсти и под ухом. Вдобавок, три ногтя оказались сломанными. Ужасное подозрение обожгло ее. При первой же возможности она тайно тщательно осмотрела кушетку и обнаружила вырванные ногтями нити в шелковом покрывале. На подушке осталось пятно карминного цвета, которое могло появиться только в том случае, если бы Амалия полностью вжалась в нее лицом. В своей комнате Нелтье, встав перед зеркалом, прижала подушку к нижней половине лица и заметила, где суставы пальцев руки, с силой удерживающие подушку, оставляют след. Именно они могли привести к появлению тех синяков, которые она видела на лице своей госпожи. Вывод вызвал столь сильную дрожь, что Нелтье испугалась, не начинается ли у нее лихорадка. Она знала личность убийцы с такой уверенностью, как будто слышала его признание. Когда доктор вновь пришел проведать ее, то все, что Нелтье намеревалась рассказать о сделанных ею выводах, разлетелось при первых же его словах.

— Ты была последней, кто видел фрау ван Девентер живой, Нелтье. В каком точно состоянии она находилась в то время?

Нелтье сразу же поняла, что если грязная игра все-таки выйдет на свет, ее первую обвинят в убийстве. Никто не заподозрит Людольфа из-за его постоянной демонстрации преданности, которая — она знала это — была совершенно фальшивой.

Поэтому ей пришлось попридержать язык, хотя ненависть и гнев к хозяину просто сжигали ее.

Он дважды принес смерть в ее жизнь, хотя, наверное, не помнил о первом случае; но Нелтье хранила это в себе и не собиралась говорить о нем с этой миловидной девушкой.

— Я не пожелала бы ван Девентера в мужья и злейшему врагу, а мне кажется, он намерен сделать своей следующей женой вашу сестру.

— Она никогда не выйдет за него замуж! Да и отец не допустит этого! Ваши опасения беспочвенны!

— Может, и так. Но говорю вам, ван Девентер — человек, легко поддающийся диким амбициям, и в данный момент больше всего на свете он хочет получить вашу сестру. Ему вскружил голову ее образ Флоры. Картина притягивает его взор, словно магнит, так же, как и девушка, когда она была в этом доме. Он сдерживал себя в присутствии посторонних, и если она смотрела прямо на него — до этого последнего случая, когда они остались наедине. Долгое время я украдкой наблюдала за его отношением к девушке и заметила такую похоть на его лице, что забеспокоилась о ее безопасности и волнуюсь до сих пор.

Алетта видела, что женщина придает значение каждому сказанному слову.

— Почему вы рискнули рассказать мне все это? Откуда вы знаете, что я не стану говорить об этом и, тем самым, не ускорю ваше изгнание из этого дома?

Нелтье не волновала подобная проверка.

— Потому что я слышала, как ваши сестры говорили о вашей честности и любви к семье. Обе они — особенно младшая — доставили столько радости и счастливых минут моей покойной госпоже в последние недели ее жизни, что я всегда буду чувствовать себя обязанной перед ними. Именно по этой причине я прошу вас сообщить госпоже Франческе, что ее будущее висит на волоске.

Алетту затошнило от страха. Этот данный из самых лучших побуждений, но все же ужасный совет, совпавший с известием об ограничении свободы Франчески, хотя ее сестра и подчеркивала, как много семья Вермера сделала для нее, заставлял верить, что впереди их ждет несчастье.

— Должна сказать вам, что есть один человек, которому я просто обязана сообщить все, что услышала от вас.

На лице Нелтье тут же отразилось беспокойство.

— Кто это?

— Гер ван Дорн — тот, кто воссоздал весь этот сад. Я знаю, что он любит Франческу и лучше других способен справиться с опасностью, угрожающей сестре. Он со всем уважением отнесется к моему рассказу, и я полностью ему доверяю.

Нелтье кивнула. Если семья Виссеров доверяет этому человеку, то для нее этого вполне достаточно.

— Непременно сообщите ван Дорну. Я сделала для вашей сестры все, что в моих силах, рассказав вам о своих подозрениях. Теперь от вас и от тех, на кого вы можете положиться, зависит, чтобы то, чего я опасаюсь, никогда не произошло. — Она встала и пошла к дому.

Оставшись одна, Алетта, терзаемая предчувствиями дурного, направилась к одному из садовников, чтобы узнать, где сейчас Питер. Чуть ли не бегом бросилась она на поиски ван Дорна.