Золотой тюльпан - Лейкер Розалинда - Страница 11

Франческа любила мужское общество и, если бы захотела, могла бы обзавестись множеством поклонников. Иногда соблазн был очень велик, хотя со временем ее ровесники и друзья детства перестали за ней ухаживать, а молодые люди постарше обзавелись невестами или женились. Она так и не изменила давно принятого решения стать художницей, поэтому не думала о замужестве.

Однажды утром Франческа получила письмо от тети Янетье. Она как раз собиралась позировать отцу, который хотел ее изобразить в виде богини весны Флоры. У Франчески было минут десять в запасе, и она побежала в свою комнату, чтобы в одиночестве прочесть письмо от Янетье. Франческа уселась на мягкий стульчик у окна. В распущенных медно-рыжих волосах девушки играли лучи утреннего солнца. Франческа по-прежнему любила Янетье как мать, и связь между ними поддерживалась постоянной перепиской.

Как обычно, Янетье писала о семейных делах, об успехах своих сыновей и о торжественном приеме, который они с Джованни устроили в честь седьмой годовщины своей свадьбы. Янетье очень хотелось узнать все новости из Голландии, и Франческа надеялась, что тетушка уже получила ее письмо, отправленное с одним из купцов. Во всех письмах Янетье сквозила тоска по родному дому. Сейчас ее мысли были направлены на приближающийся любимый праздник всех голландцев, день Святого Николаса, когда и взрослые, и дети дарили друг другу подарки. Каждый год шестого декабря Янетье не забывала поздравить своих племянниц. В этом году для них были куплены великолепные кожаные перчатки, ароматизированные особым способом.

Франческа положила письмо на колени и вновь стала его перечитывать. Все ее мысли были с Янетье. Как приятно читать письмо одной в своей скромно убранной комнате с широкой кроватью под пологом и простыми голубыми занавесками на окне. Когда Франческе хотелось побыть одной, ей обычно никто не мешал. Младшие сестры по-прежнему жили в одной комнате, хотя в доме было достаточно свободных спален. Алетта не хотела оставаться одна, так как ее все еще мучили ночные кошмары, а Сибилла очень любила общество сестры.

— Франческа! — загремел на весь дом рассерженный голос Хендрика.

— Уже иду! — откликнулась девушка.

Она засунула письмо за пояс, чтобы сразу показать его отцу. Франческа уже была в костюме Флоры, извлеченном из сундуков Хендрика. Она взяла со столика гирлянду цветов и подошла к зеркалу. Ей удивительно шло темно-зеленое платье из тяжелого шелка с ниспадающими, искусно вышитыми рукавами и низким вырезом. Франческа закрепила гирлянду на голове. В ушах у нее были лазуритовые серьги, а на шее такое же ожерелье. Поправив прическу, Франческа быстро побежала вниз, не желая больше испытывать терпение отца.

Кто-то постучал в дверь. Возможно, это был один из торговцев, пришедший за деньгами. Франческа давно привыкла к таким визитам. Если бы не гневные крики Хендрика, она бы открыла дверь сама, а теперь это придется сделать Грете, которая, впрочем, научилась общаться с кредиторами ничуть не хуже.

Когда Франческа подходила ко второму пролету лестницы, ее мысли всегда неизбежно обращались к матери. Девушка не могла объяснить, в чем дело, но ей всегда казалось, что именно на этом месте мать ее предостерегает и просит не бежать, так как лестница в гостиную была очень крутой и узкой. Когда Франческа спустилась вниз, стук в дверь прекратился, и она торопливо направилась в мастерскую.

— Я здесь, можно начинать! — объявила она отцу.

У парадного входа стоял высокий молодой человек двадцати с небольшим лет. Он спустился с крыльца и задумчиво посмотрел на дом. Неужели никого нет? Он встряхнул кудрявой головой. Волосы юноши были подстрижены до плеч, по последней моде. Он носил черную широкополую шляпу, слегка сдвинутую на бок. Сшитая из добротного материала красная куртка длиной до колен прекрасно сидела на статной широкоплечей фигуре, а его башмаки на толстой подошве были сделаны из кожи самого высокого качества. Юноша держал подмышкой закрытую крышкой коробочку. Ему явно не хотелось уходить, не исполнив задуманной миссии. Он поднял голову и посмотрел, не открыл ли кто-нибудь окно, но все было тихо.

Не обнаружив в доме Виссеров никаких признаков жизни, Питер ван Дорн решил попробовать войти в дом с черного хода, дверь которого была покрашена в голубой цвет, как и ставни на окнах. Он поднял щеколду, и дверь сразу же открылась. Гул его шагов отозвался эхом по вымощенному плитами проходу. Конечно, не хотелось бы вручать через черный ход луковицы прекрасного тюльпана нового сорта, который вырастил сам Питер. Этот цветок заслуживал лучшего, но другого выбора не было. Обычно Питер не разносил заказы сам и делал это не из чувства ложной гордости, а по причине большой занятости. Он занимался разведением цветов, и теперешнее благосостояние досталось ему тяжким трудом. Чтобы добиться успеха, он не гнушался никакого дела. Работник, занимавшийся разнесением заказов, сегодня заболел, и Питер решил доставить товар сам.

Из прохода он вышел в большой внутренний двор, где росли красивые деревья и стоял навес для летних трапез, под которым находился большой стол со скамейками. Питер сразу заметил несколько клумб с прекрасными цветами. Рядом со столом лежала груда листьев и стояла метла. Питер решил, что кто-то на минуту зашел в дом и сейчас должен появиться. Дверь была чуть приоткрыта. Юноша подошел и крикнул в надежде, что кто-нибудь отзовется. Он заглянул в дом и увидел темный коридор, а по обе его стороны — двери и сводчатые проходы. Коридор был очень длинным. Питер заметил, что дверь в одну из комнат была приоткрыта. Он увидел возвышение, покрытое персидским ковром, и понял, что перед ним мастерская хозяина дома.

Залитая солнечным светом, мастерская была похожа на театральную сцену, где через несколько минут должно начаться представление. Питер был явно заинтригован увиденным. В этот момент из другого конца мастерской появилась странная девушка в зеленом платье из струящегося шелка. Ее волосы были украшены цветами. В длинном коридоре была прекрасная акустика, и до Питера отчетливо донесся звонкий голосок девушки, которая обращалась к кому-то, так же находящемуся в мастерской.

— Я только что получила письмо от тети Янетье. Прочти его сразу же. Ну как? Ты дочитал до того места, где Янетье описывает прием во дворце Питти? Как-нибудь я обязательно съезжу к ней сама и увижу Флоренцию во всем ее великолепии!

Девушка встряхнула головкой и мечтательно посмотрела вдаль. В этот момент в ее изящной позе было столько неведомой ей самой чувственности, что у Питера ван Дорна перехватило дыхание. Ему так хотелось, чтобы девушка посмотрела в сторону коридора и заметила его. Но она только весело ответила на какое-то шутливое замечание, сделанное мастером Виссером. Смех девушки был удивительно звонким и мелодичным. Затем она повернулась спиной, легко вспрыгнула на покрытое ковром возвышение и, взяв в руки гирлянды цветов, застыла в грациозной позе.

— Я готова, отец. Можешь начинать.— Ее взгляд был устремлен в другой конец мастерской. К большому разочарованию Питера дверь захлопнулась, скрыв за собой прекрасную незнакомку.

Питер улыбнулся и стряхнул с себя оцепенение. Прелестное видение лишило его дара речи. Разумеется, эта девушка не могла подметать листья во дворе, и Питер вновь решил попытать счастья.

— Эй,— закричал он, стуча в дверь костяшками пальцев, — я принес луковицы тюльпанов! Не оставлять же их у двери!

Грета была в чулане и искала мешок для листьев. Она услышала голос незнакомца и, раздраженно поморщившись, крикнула в ответ:

— Слышу, слышу! Сейчас приду!

Однако при первом взгляде на юношу недовольство Греты как рукой сняло. Не слишком-то часто такие красавцы приходили в этот дом, да еще с черного хода. Статная широкоплечая фигура Питера заняла весь дверной проем. Грета прекрасно знала о своей привлекательности. Она поправила передник и приосанилась, собираясь пустить в ход все свои чары. Какое счастье, что ее не угораздило притащить за собой этот проклятый мешок и предстать пугалом перед красивым гостем.