Земная кровь - Лаумер Джон Кейт (Кит) - Страница 41

Врач чмокал безгубым ртом, осторожно отдинрая с плеч и рук Роуна защитную пленку, под которой в течение долгих недель потихоньку занживали ожоги.

— О, прелестно, просто замечательно! — воснхищался он увиденным. — Розовый и новеньнкий, словно только что вылупившийся грудничок! Кожа гладкая, ни одного шрама не останнется!

— Аш-ш-ш! — зашипел Роун. — Больно!

— Не обращай внимания, юноша, — рассеянно заметил врач, сосредоточась на его локтевом сунставе. Удовлетворенный, он кивнул головой, пронверяя дальше запястье, потом пальцы Роуна. — Вся конечность в порядке, ну-ка, подними сюда, — и он показал на уровень плеча. Роун подннял руку, поморщившись от боли. Роговые пальнцы врача прошлись по плечевому суставу, надавнливая на него и массируя. — Никакой потери двигательных функций, — пробормотал он. — Нангнись, теперь выпрями спину.

Роун наклонился, повернулся, работая плечом и растянув кожу на только что зажившем месте от ожога. На лбу выступили капельки пота.

— Сначала будет казаться, что кожа лопаетнся, — предупредил врач. — Но это ерунда. Роун выпрямился.

— Я постараюсь помнить об этом. Врач кивнул, закрывая чемоданчик с инструнментом.

— Ты очень скоро восстановишь полную фуннкцию конечностей. Пока же кожа очень чувстнвительна, и еще — будет боль с суставах, это еснтественно, но потом и это пройдет.

— Я могу… выполнять тяжелую работу?

— Умеренно. Но будь осторожен, у меня вовсе нет желания видеть мой призовой экспонат поднпорченным, — щебетал довольный собой врач, рандостно потирая руки. — Подожди, когда тебя понсмотрит Генри Дред, — прогоготал он. — Называнет меня джиком, да? Грозится вышвырнуть из воздушного шлюза, да? А где он вообще найдет другого врача, да еще с моим мастерством? — Весь преисполненный гордости, он посмотрел на Роуна и удалился.

Тем временем Роун надел рубаху через голову, застегнул пояс и осторожно вытянул руки. Над дверью выступала широкая балка. Он ухватился за нее и медленно подтянулся. Ощущение было странное и не из приятных, так, наверное, бынвает, когда харон сдирает шкуру с умирающего грасила… Однако поврежденная рука все-таки выдержала его вес…

Он спрыгнул вниз и вышел в коридор. Возле мусорного бачка в углу валялся разбитый упаконвочный ящик. Оторвав от него черную, толщиной с дюйм палку трехфутовой длины, Роун посмотрел в сторону ярко освещенного пересечения главных коридоров. Стюард в грязной белой форнме проковылял мимо на кривых ногах, держа поднос в короткой поднятой руке. Дред и его офицеры будут сейчас пировать в своей кают-компании. Как нельзя более кстати…

Роун повернулся и, ориентируясь по тускло-красным индикаторным огням, проследовал на нижние палубы.

Он оказался в узком, плохо освещенном конридоре с тусклыми, мерцающими панелями. Понблизости завывали какие-то голоса, слышались непонятные крики, звучали пьяные песни и рынчанье. Часы, находившиеся рядом с помещением команды, пробили один раз. Роун на руке взвенсил добытую дубинку. Она была достаточно тянжелой.

Со стороны перекрестка коридоров послышанлись чьи-то шаги. Роун нырнул в боковой проход и прижался к стене. Мимо прошествовали два гуманоида с круглыми спинами и бочкообразной грудью. Они высоко поднимали босые трехпалые ноги, и колокольчики, привязанные к шнуровке на ногах, звенели при каждом их движении. Когда они скрылись, Роун вышел из своего укнрытия и двинулся дальше, используя в качестве компаса маленькие зеленые цифры, светящиеся над дверьми. Возле одной из них — большей, чем другие, — Роун остановился и прислушался — из помещения доносилось приглушенное бормотанние. Он сдвинул панель в сторону и вошел.

Это была настоящая казарма, и Роун невольно поморщился от спертого воздуха, сконцентриронвавшего в себе запахи несвежей постели, грязных тел, пролитого спиртного и каких-то гниющих продуктов. Узкий, едва освещенный проход вел между высокими кроватями. Блеклоглазый хронид уставился на Роуна со своей черной постели. Роун прошел мимо, осторожно переступая через разбросанные ботинки, пустые бутылки, вытянунтую с раскладного парусинового стула пару шенстипалых ног в драных носках. Посередине комннаты на маленьких скамеечках сидели четыре больших минида, сдвинувшие свои лысые головы друг к другу. Как по команде, они подняли глаза на Роуна. В одном из них Роун узнал Шишколобого.

Тот зевнул, затем широкий его рот растянулся в холодной ухмылке. Отбросив в сторону кожанную винную кружку, он вытер рот тыльной стонроной толстой, квадратной ладони и поднялся. Медленно вытащив из-за спины нож с девятнаднцатидюймовым лезвием, он провел им по голому запястью.

— Ну, посмотрим, каков толк от твоей щепнки…— начал он.

— Хватит болтать, выходи, — перебил его Роун.

Он шагнул вперед и сделал ложный выпад дубинкой. Шишколобый тяжело отступил назад, весело фыркнув.

— Эй, похоже, это мордочка сосунка, выманзанного густой сахарной кашей, — он окинул взглядом наблюдателей. — Что будем с ним денлать, ребята…

В этот момент дубинка Роуна свистнула в возндухе, и Шишколобый с воплем отпрянул назад, потому что тяжелое дерево чувствительно проеханлось по его ребрам. Он угрожающе махнул ножом и перепрыгнул через упавшую скамейку. Роун успел уклониться и с силой обрушил дубинку на голову минида. Тот сильно споткнулся и набронсился на Роуна с ревущей бранью. Ручеек густой черноватой крови пополз по кожистой шее. Шишколобый снова сделал выпад, но Роун понпятился и обрушил дубинку прямо на лысую манкушку минида. Шишколобый крутанулся, отбронсил в сторону скамейку и, широко расставив нонги, выставил лезвие перед собой. Он смахнул кровь с глаз.

— Это поглаживание макаронной палочки по моей голове мне не страшно, а тебе не помонжет, — проскрипел он, хищно растянув свой рот в голубовато-белой усмешке. — А вот теперь я тенбя прикончу…

Он бросился вперед. Роун, следя за лезвием, метнувшимся к нему в стремительном ударе, в последний миг отпрянул в сторону, развернулся и столь же стремительно обрушил удар на клюнчицу минида. Деревянная дубинка заскрипела, как сломавшаяся дубовая ветка. Шишколобый мзвыл от боли и схватился за плечо, не забывая увертываться от Роуна. Его безобразное лицо пенрекосилось, когда он замахнулся ножом, перебронсив его в левую руку.