Колдовские ворота - Антонов Антон Станиславович - Страница 41

В мостовой башне уже не осталось живых врагов.

40

По идее Барабину следовало бы без задержки снова броситься в бой, чтобы в первых рядах ворваться в главную часть замка и найти Веронику Десницкую раньше, чем это сделает кто-нибудь другой. Ведь именно ради этого Роман так стремился попасть в передовой отряд.

Но после штурма мостовой башни ему трудно было даже открыть глаза.

Он сделал это только после того, как услышал рядом с собой негромкий женский всхлип.

Перед ним стояла на коленях обнаженная и безоружная Тассименше. По телу ее текла кровь, а по лицу — слезы.

— Я не заслуживаю прощения, — сказала она еле слышно, опустив голову. — Я потеряла свой меч и притворилась мертвой. И вот я жива, а те, кого я бросила в бою, лежат убитые. Я так рада, что ты жив, мой господин, но ты будешь прав, если убьешь меня на месте.

Она снова всхлипнула и наклонила голову еще ниже, дрожащей рукой убрав волосы с шеи.

— Не говори ерунды, — буркнул Барабин, чувствуя, что ему тяжело даже ворочать языком. — Где Эрефорше?

— Там, — ответила гейша, дернув головой куда-то в сторону.

Барабин обвел помещение взглядом, но Эрефорше не увидел. Зато ему снова попался на глаза Рой из графства Эрде, отряд которого доводил до конца зачистку башни.

Теперь бывший граф направлялся к Барабину, но слова, которые он бросил еще издали, были адресованы вовсе не Роману.

— Эй девка! — крикнул он, и Тассименше вздрогнула, как от удара. Будучи рабыней меча Тассимена, она прежде принадлежала графу Эрде и как никто другой знала его нрав.

— Хочешь, чтоб тебе отрубили голову?! — выкрикивал тем временем Рой из графства Эрде с довольно мерзкой ухмылкой на лице. — Это правильно. С рабыни меча, которая предала своего хозяина и его оружие, живьем сдирают кожу. А ты ведь меня предала. Почему ты не вспорола себе брюхо, когда пропал мой Тассимен?

— А не пошел бы ты к черту! — прервал его излияния Барабин, но Рой пропустил его слова мимо ушей, обращаясь по-прежнему к Тассименше.

— Что, у твоего терранца кишка тонка перерезать тебе глотку? Хочешь, я ему помогу? Подставляй шею!

С этими словами Рой потянул из ножен свой безымянный меч.

Барабин, превозмогая усталость, сжал руку на эфесе самурайского клинка и рывком поднялся на ноги, а Тассименше обернулась к бывшему графу, переменив позу. Одним движением она сменила покорное положение на нахально-фривольное — подобное тому, что можно увидеть на картине Гогена, где нагая таитянка сидит, подогнув одну ногу под себя.

Гордо подняв голову и отбросив волосы за спину, Тассименше посмотрела на Роя из графства Эрде снизу вверх и чуть сиплым от слез, но уже твердым голосом заявила:

— Мой господин — благородный дон барон Дорсет, Истребитель Народов, и нет у меня другого хозяина. Никто кроме него не вправе казнить меня и наказывать, ибо он отбил меня с боем у врага, и я принадлежу ему по праву боевой добычи!

В ответ бывший граф нахально захохотал, показывая на Барабина пальцем и чуть не подпрыгивая от возбуждения.

— Что? Вот этот?! Барон Дорсет?! — восклицал он. — Да этот терранец такой же барон, как я — королева Тадея. Спроси его, куда он дел свой ворованный меч? Выронил от страха или продал черным в обмен на свою позорную жизнь?

— Ну хватит, — не выдержал Барабин. — Я же убью тебя голыми руками. Меч мне для этого не понадобится.

Однако рядом с Барабиным была одна Тассименше, а за спиной Роя из графства Эрде кучковался целый отряд, и при этих словах его люди тоже потянули из ножен свои клинки.

Но тут от противоположной стены подал голос принц Леон, который тоже отдыхал после боя и чувствовал себя не самым лучшим образом.

— Эй! — сказал он. — Кто тут забыл указ короля — никаких дуэлей и раздоров между своими, пока не будет взят замок?!

— Этот безродный терранец мне не свой! — прошипел в ответ бывший граф и сплюнул под ноги Барабину.

— Ты забыл с кем разговариваешь, кшатрий? — повысил голос принц.

— Я помню, ваше высочество, — ответил Рой, с силой загоняя меч в ножны и отворачиваясь от Барабина.

Но, бросив взгляд в открытый проем ворот, он не удержался от новой реплики:

— Король въехал на мост. Ему будет интересно знать, куда благородный дон барон Дорсет подевал свой именной меч.

Принц не без труда поднялся с пола и тоже посмотрел в проем.

Король скакал по мосту, окруженный рыцарями, оруженосцами и гейшами. Стрелы и камни летели со всех сторон, и впечатление было такое, будто все защитники замка на стенах целят только в него.

Падали гейши, у которых не было совсем никакой защиты от стрел и камней. Погибали оруженосцы, чьи латы не выдерживали смертоносного шквала. Грохоча доспехами, падали с коней доблестные рыцари — но король оставался цел и невредим.

«Наверное, это у них семейное, — подумал Барабин невольно. — Или их заговорил от смерти один и тот же колдун».

И в ту же секунду он услышал повелительный голос принца:

— Колдун! Подойди сюда!

Роман не сразу понял, что этот приказ относится к нему. А когда сообразил, вороной конь его величества уже влетел в ворота.

Королевский оруженосец, чудом уцелевший под лавиной стрел и камней, спешился первым, и пока он помогал дону Гедеону сойти с коня, Барабин приблизился к принцу.

Первое, что он увидел рядом с его высочеством — это массивное неподвижное тело его гиганта-оруженосца. А за ним скрывалось другое тело, которое казалось изящным и хрупким — особенно теперь.

Эрефорше лежала ничком, раскинув ноги и руки, как подстреленная птица. Лица не было видно, но туника ее вся пропиталась кровью, и Барабин понял, что она мертва, еще до того, как наклонился к ней.

— Нельзя благородному рыцарю представать перед королем без именного меча, — сквозь шум в ушах услышал Роман голос принца. И, переворачивая мертвую девушку на спину, он уже догадывался, что увидит.

Эрефор лежал под нею — на том самом месте, где Барабин бросил его, когда понял, что единственное спасение — в ловкости и легкости движений. Бросил точно так же, как в другом месте и в другое время бросал пистолет или автомат, в котором кончились патроны.

В ближнем бою, когда враги навалились толпой, и с длинным клинком в руке было просто не развернуться, рыцарский меч был так же бесполезен, как пистолет с пустой обоймой. А о том, что именной меч — это не только оружие, но и символ рыцарского достоинства, Барабин в тот момент не думал.

Об этом подумала его верная рабыня. И теперь Барабин был жив, а она лежала у его ног мертвая. И король подходя к этому месту в развевающемся черном плаще и закрытом шлеме, увенчанном короной, на тело гейши даже не посмотрел.

Он смотрел на своего сына, заговоренного от смерти, а Барабин как склонился над мертвой Эрефорше, так и остался стоять, преклонив колено. Рука его сама собой опустилась на эфес Эрефора, и король не заметил в этой позе ничего необычного.

— Из тебя получится хороший король, — сказал дон Гедеон своему наследнику.

— Если бы не чародей, мы бы черта с два опустили мост, — ответил принц, и Барабин услышал, как, удаляясь вместе с королем в сторону тоннеля, дон Леон рассказывает отцу о главном подвиге Истребителя Народов — как он колдовством выбил из блока железяку, заклинившую цепь, и заставил ниндзя свалиться с балки.

А уже входя в тоннель, принц оглянулся и легким взмахом руки поманил Барабина за собой.

Там, впереди, продолжался бой, и почти весь замок еще оставался в руках Ночного Вора. Но теперь при необходимости в замок могли войти хоть все шестнадцать тысяч баргаутских воинов сразу, а Робер о’Нифт мог противопоставить им от силы несколько сот человек.

Следуя за королем, Барабин ни разу не оглянулся на мертвую рабыню. И того взгляда, которым сверлил его очень даже живой бывший граф Эрде, он тоже не увидел.

А ведь если бы взгляд мог убивать, Барабин наверняка упал бы замертво с дымящейся дырой в спине.