След памяти - Лаумер Джон Кейт (Кит) - Страница 6

— О'кей, Фостер! — крикнул я. — Давай, показывай, где тут у тебя выход?

Фостер пристально посмотрел на меня:

— Успокойся, Легион, что происходит?

— А ну-ка иди сюда! — рявкнул я, кивая на пулемет. — Разряди его и открой парадную дверь. Все, я отчаливаю.

Взгляд Фостера прошелся по моей одежде.

— Понятно, — сказал он. И снова посмотрел мне в глаза: — Так что же тебя испугало, Легион?

— Не прикидывайся наивным, — бросил я. — Или ты всерьез думаешь, что я поверю, будто, пока ты мирно спал, домовой установил эту ловушку с пулеметом?

Он перевел взгляд на оружие, желваки на его лице заходили.

— Нет, это сделал я, — произнес он. — Что-то заставило сработать автоматическое устройство. Полагаю, что снаружи ты не был.

— Это каким бы образом?..

— Это важно, Легион, — оборвал меня Фостер. — Ты бы вряд ли запаниковал от одного вида пулемета. Что ты видел?

— Я искал черный ход, — сказал я угрюмо. — Был в подвале. Мне там не понравилось, и я опять поднялся наверх.

— И что же ты заметил в подвале? — лица Фостера побелело от напряжения.

— Ну, это было похоже… — замялся я. — Какая-то трещина в полу, звуки, огни…

— Подвал, ну, конечно, — сказал Фостер. — Самое слабое место, — казалось, он разговаривал сам с собой.

Я через плечо ткнул большим пальцем в сторону окна:

— Да ты посмотри, что там творится.

Фостер бросил взгляд на занавеси:

— Слушай внимательно, Легион, — сказал он. — Мы в опасности. Оба. Нам повезло, что ты вовремя проснулся. Этот дом, как ты, наверное, уже успел догадаться, похож на крепость. И сейчас мы в осаде. Стены защищены, но вот подвал… Там всего лишь три фута бетона. Нам предстоит убраться отсюда очень быстро и совершенно незаметно.

— О'кей. Как? — спросил я.

Фостер повернулся, подошел к одной из закрытых дверей и на что-то нажал. Дверь распахнулась, и я покорно проследовал за хозяином в небольшую комнатушку. Фостер ладонью нажал на пустую стену, панель сдвинулась. Он отшатнулся назад.

— Господи! — выдохнул он и лихорадочно задвинул панель обратно.

Я стоял, как вкопанный. Откуда-то просачивался запах серы.

— Да что, черт побери, происходит?! — мой голос звучал надломленно, как и всегда, когда я был перепуган.

— Запах, — бросил Фостер. — Быстрее, другим путем!

Я отступил в сторону, и Фостер пробежал мимо меня. Я помчался за ним, едва не наступая на пятки и стараясь не оглядываться. Фостер взлетел вверх по лестнице, остановился на площадке, упал на колени, отшвырнул афганский ковер и ухватился за стальное кольцо, вмонтированное в пол. Он поднял ко мне смертельно побледневшее лицо:

— Молись своим богам, — хрипло бросил он и потянул за кольцо.

Часть площадки вздыбилась вверх и стала ребром, открыв первую ступеньку лестницы, ведущую в черную дыру. Фостер не колебался. Он нырнул в проем, и я последовал за ним. Ступени оборвались почти сразу. Во тьме щелкнул замок, и мы оказались в большом помещении. Сквозь ряды высоких окон струился лунный свет и доносился аромат свежего ночного воздуха.

— Мы в гараже, — прошептал Фостер. — Садись с той стороны. Только тихо.

Я нащупал корпус машины, обогнул его и сел, осторожно притворив дверцу. Фостер уже был рядом, он коснулся какой-то клавиши, и приборная доска осветилась.

— Готов?

— Да, — ответил я.

Мотор завелся с пол-оборота. Не теряя ни секунды, Фостер включил сцепление и нажал на педаль акселератора. Машина с места рванула прямо в закрытые двери. Я инстинктивно пригнулся, но успел заметить, как в последний момент двери распахнулись, и мы вылетели наружу. Первый поворот мы прошли на скорости сорок миль в час и вывернули на шоссе при шестидесяти милях в час. Покрышки визжали. Я оглянулся и только успел заметить дом, сиявший в лунном свете, а потом мы нырнули в ложбину.

— Так что же все-таки происходит? — выкрикнул я, пытаясь перекрыть гул мотора.

Стрелка спидометра коснулась отметки «девяносто» и продолжала медленно ползти дальше.

— Потом! — крикнул Фостер.

У меня не было сил спорить. Я несколько раз оглядывался, удивляясь, куда это подевались все копы? Потом уселся поудобней и принялся следить за дорогой.

Глава третья

Было около половины пятого утра, и небо на востоке начинало сереть сквозь пальмовые ветви, когда я наконец нарушил молчание:

— Между прочим, — сказал я. — Что значат все эти решетки, пуленепробиваемые стекла, армейские пулеметы? Мышей слишком много развелось?

— Это все более, чем необходимо.

— Честно говоря, теперь, когда у меня волосы перестали топорщиться от ужаса, — продолжил я, — мне все это кажется чертовски глупым. По-моему, мы отъехали уже довольно далеко, чтобы остановиться и показать им всем язык.

— Не спеши.

— Слушай, а почему бы просто не вернуться? — поинтересовался я. — И…

— Нет! — выпалил Фостер. — Обещай мне, Легион, что бы ни случилось, ноги твоей там не будет.

— Уже день наступает, — заметил я. — А когда взойдет солнце, ну и идиотами же мы будем себе казаться. Но можешь не беспокоиться, уж я-то никому не расскажу.

— Мы не можем оставаться на месте, — сказал Фостер. — В следующем городке я по телефону закажу билеты на Майами.

— Постой, постой, — вставил я. — Ты что, бредишь? А как же твой дворец? Мы даже не удосужились убедиться: выключил ты телевизор или нет. И потом, как насчет паспортов, денег, багажа? И вообще, с чего ты взял-то, что я собираюсь тебя сопровождать?

— Я был готов к подобной неожиданности, — спокойно возразил Фостер. — В юридической фирме в Джексонвилле я оставил необходимые распоряжения по поводу дома. Меня больше ничего не связывает с прошлой жизнью, надо лишь изменить имя и исчезнуть. Ну, а что касается остального, то мы можем купить багаж и утром. Мой паспорт здесь, в машине. Хотя, наверное, пока не удастся раздобыть тебе новый паспорт, нам лучше податься в Пуэрто-Рико.

— Послушай, — сказал я. — Ну, перепугался я там, в темноте, но зачем же из этого трагедию-то раздувать?

Фостер покачал головой:

— Врожденная инерция человеческого мышления, — заключил он, — сопротивляется любой новой идее.

— Все эти идеи, о которых ты говоришь, обеспечат нам пожизненное место в дурдоме.

— Легион, — окликнул меня Фостер. — Тебе надо накрепко запомнить все, что я тебе скажу. Это важно, жизненно важно. Я не хочу тратить время на предисловия. Дневник, который я показал тебе, у меня в куртке, обязательно прочти английские записи. Позже ты сам все поймешь.

— Надеюсь, ты не собираешься прямо сейчас писать завещание? — поинтересовался я. — Ты мне хоть объясни для начала: от кого это мы так прытко улепетывали?

— Откровенно говоря, — отозвался Фостер. — Я и сам не знаю.

Фостер выехал на темную площадку автозаправочной станции. Он поставил машину на ручной тормоз и в изнеможении откинулся на спинку сиденья.

— Ты не мог бы немного повести машину? — попросил он. — Я что-то себя неважно чувствую.

— О чем разговор! — с готовностью отозвался я.

Я выбрался из машины и обошел ее. Фостер на сидении весь как-то обмяк, лицо его осунулось. Он казался еще более старым, чем вчера. Все эти ночные переживания и мне-то лет не прибавили.

Он открыл глаза и невидяще взглянул на меня, потом с усилием взял себя в руки.

— Извини, — выдавил он. — Что-то мне не по себе.

Он с трудом перебрался на мое место, а я сел за руль.

— Слушай, если тебе так плохо, давай лучше поищем врача.

— Нет, все нормально, — заплетающимся языком произнес он. — Поехали дальше.

— Мы уже и так в ста пятидесяти милях от Мейпорта.

Фостер повернулся ко мне, открыл было рот, собираясь ответить, и потерял сознание. Я быстро проверил пульс и зрачки. С Фостером было все в порядке, и тем не менее, первым делом следовало уложить его в постель и вызвать врача.

Мы находились на окраине небольшого городка. Я медленно проехал по улицам, вывернул на главную магистраль и остановился перед обшарпанной гостиницей. Когда я выключил мотор, Фостер шевельнулся. Я повернулся к нему: