Дыхание Осени - Исьемини Виктор - Страница 33

- По правде говоря, она слишком сильно любила, чтобы верно оценить, чего ты стоишь, папа. А что такого с твоей удачей?

- Видишь ли, за мое счастье всегда расплачивались другие - те, кто был мне дорог. Отец, брат... М-да... Должно быть, поэтому я рано отучился сожалеть о потерях. Их не избежать, это моя судьба. Скажу так: я любил Лауру и люблю до сих пор, но, увы - удача взяла с меня привычную цену. Попробуй и ты так же - просто шагать своим путем, а? Если ты унаследовал хотя бы толику моей удачи...

- Нет. Надеюсь, что нет. Я не хочу выигрывать, теряя тех, кого любою. Надеюсь, такая удача не улыбнется мне.

- Посмотрим, сынок. Поживем - увидим!

Наконец Алекиан решил, что достаточно окреп, чтобы держаться в седле. Так было объявлено солдатам - и, разумеется, войску велели готовиться к маршу. На самом деле причиной было прибытие гонца. После победы Коклос с Гиптисом отправили гонцов в Трингвер к епископу Гевскому и далее - в Ванетинию. Когда Алекиан пришел в себя, отправил новое послание епископу, в письме содержались конкретные инструкции, и вот пришел ответ. Теперь пора было в путь.

Войско разделились. Император возвращался в столицу. Дело сделано, а в Ванетинии ждут тысячи дел. Тегвину с его собственными вассалами, местными волонтерами и войсками Белого Круга - следовать на Энгру. Обычно после завоевания королевства победитель стремится завладеть сокровищами побежденных, а они собраны в столице, однако сантлакскик короли не скопили богатств, такую жалкую добычу, как Энгра, Алекиан с легким сердцем уступал тильскому герцогу.

Ливдинскому отряду было поручено возвращаться к морю, но не спешить. Двигаться медленно, короткими переходами и, по возможности, разъяснять господам, по землям которых проходит тракт: разбой с нынешних пор будет наказываться с преувеличенной жестокостью. Его величество решил дать примерный урок грабителям, и те, кто попадутся первыми, будут казнены вместе со всеми вассалами, какие попадутся на горячем. Пощады не следует ждать. Но зато, когда по дороге пойдут караваны, владельцы постоялых дворов и придорожных трактиров окажутся в большом выигрыше.

Эти соображения окажутся чуждыми сантлакским рыцарям-разбойникам, поэтому вбивать новые истины в тупые дворянские головы следует настойчиво. Все это Эрствин пересказал своим рыцарям. Сам парнишка был не в восторге от такой миссии, зато предприимчивый ок-Вейсп воодушевился, у него уже созрели кое-какие новые идеи.

- Учись, сынок, - снова стал поучать Карикан, - гляди на славного ок-Вейспа, он, кажется, нашел тысячу способов погреть руки на этой войне, и все, до единого - соответствуют рыцарскому достоинству.

- Боюсь, мне никогда не овладеть этой наукой, - пожаловался Джейем. - Но я присмотрюсь к методам сэра ок-Вейспа.

Из Вейвера, чтобы попрощаться с Хромым, явились двое - Мясник и Коклос. Мясник явился в лагерь под вечер, накануне выступления.

- Я знаю, что ты меня разыскивал, - объявил Гедор, - но времена нынче горячие, минутки свободной не было. Ну а как услыхал, что на рассветет войско уходит, тут уж думаю: нужно хоть попрощаться.

- Я, пожалуй, не стану говорить Обуху о том, где ты пристроился.

- Что ж, я всегда знал, что ты человек Обуха, бережешь его, - Гедор скривил рот - улыбался. - Если он вздумает явиться сюда, то в Ливду уже не возвратится. Я справился, я успел... Теперь Вейвер - мой город, здесь я сильней кого угодно. Однако ты прав, не говори Обуху... пока что. Может, я сам наведаюсь в нашу старую Ливду. Когда-нибудь. Потом. Когда подрастет маленький Алекиан.

Коклос явился прощаться утром, когда колонны уже строились для марша.

- Слушай-ка, Джейем, - протрещал карлик. - Наша империя велика, и может выйти, что нам с тобой не доведется более встречаться, а это очень скверно, потому что, как ни верти, а жизнью я обязан тебе. Должно быть, сам Гилфинг Светлый либо Гунгилла Прекрасная послали тебя в тот самый миг, когда я уже был скорее мертв, чем жив.

- У меня лошадь понесла, - признался Хромой. - Наездник из меня, как из тролля флейтист.

- А, ну, значит, Гунгилла, - решил карлик. - Скоты, лошадки и всякая тварь земная в ее ведении. Благословение Матери со мной, так что я легко обойдусь без этого... без вот этого вот... Держи и используй крайне осторожно!

Шут протянул Джейему сверток, тщательно перевязанный шнурками. Хромой пощупал.

- Что там? Пергамент?

- Да, пергамент с тысячей печатей. Жалко расставаться, печати такие красивые! Ни у кого таких не было, лишь у меня. Только, заклинаю тебя, не размахивай этим документом направо и налево. Надеюсь, я не совершил ошибку, отдавая это тебе... но ты кажешься мне довольно здравомыслящим... ну, для человека твоего роста, конечно. Вы, дылды долговязые, все такие дураки...

Коклос шмыгнул носом и поспешно распрощался.

ГЛАВА 23 Королевство Анновр

Возвращение в столицу Анновра было безрадостным... Армия Деймута вовсе не походила на войско победителей, а уж город выглядел так, будто нашествие нелюдей затронуло и его. Несколько кварталов на окраинах выгорело дотла, в центре, на улицах, выходящих к королевскому дворцу, дома были разрушены, а на площади красовались только что установленные виселицы. Эшафот сиял свежеоструганной древесиной - тем мрачнее выглядели висельники в грязных обгорелых лохмотьях.

Обычно преступников в Анновре казнили за городскими воротами, подле дороги, дабы все приезжие могли убедиться в строгости королевского суда. Старые виселицы тоже не пустовали, въезжая в столицу, Деймут видел тела казненных. Теперь же канцлер велел возвести еще один эшафот на площади. Королевское правосудие демонстрировало себя не только и не столько приезжим. Канцлер решил преподать урок собственным подданным.

На площади было полно вооруженных воинов. Хотя бунт подавили в течение пары дней, войска продолжали стягиваться к столице. Деймут, проезжая по площади мимо эшафота, принимал приветствия хмурых рыцарей. Здесь были и старики, и юнцы - в поход король увел небольшое отборное войско, теперь созывали всех, кто способен склонить копье и пришпорить коня.

Деймут спешился, латники распахнули тяжелые створки ворот, и король быстро зашагал через обнесенный стенами двор отеля. Канцлер уже спешил навстречу.

- Ваше величество...

- Оставим приветствия. Где гномы?

- Они уже углубились в Малые Горы. Их кавалерия патрулирует район к северу от долины Атонах.

- Кавалерия? Фенадцы? Мерзавец Гратидиан?

- Гратидиана наши лазутчики не видели с тех пор, как войско вошло в горы. Вроде бы, появляется граф Слепнег.

- Еще один мерзавец... Итак, они вошли в Малые горы через Атонах? Поднимайте людей, мы двинемся туда.

- Но ваше величество, столица... был бунт... я думал сделать подробный доклад...

- Я видел на севере, как крестьяне вешают чародея. Мне все известно.

- Увы... я счел нужным установить эшафот на площади, чтобы подданные вашего величества подумали не раз, прежде чем устраивать мятежи. Надеюсь, я не...

- Отличное решение. Но виселиц должно быть больше. Пусть бунтовщиков продолжают разыскивать, пусть хватают всех, кто виноват, и вешают в столице на пепелищах, пусть виселицы ставят на перекрестках дорог. Урок должен быть наглядным. Я с войском иду на юг, к долине Атонах, и мне не нужны беспорядки за спиной. Сколько людей вы собрали здесь, в столице?

- Ваше величество... - канцлер замялся.

- Что вы мямлите, сэр? - Деймут никогда не стеснялся высказываться невежливо, а теперь он был очень зол. - Говорите короче.

- Я выдвинул десять значков к Ойверку, отряды ополчения патрулируют наш берег Золотой...

- Отлично. Не пропускать к Ойверку купцов! Мерзавец Гратидиан не получит ни гроша с Ойверкского моста.

- Но ваше величество, тогда купцы забудут эту дорогу. Мы тоже понесем убытки...

- Это меньшее из зол. Либо я буду получать подати на Ойверском мосту - либо не получит никто! Ныне жестокие времена, и действовать нужно в соответствии с ними. Итак, сколько здесь, в городе, рыцарей?