Сокровища Перу - Верисгофер Карл - Страница 48

— Это тихоход, или ленивец, его тревожит этот едкий дым; вероятно, он висит где-нибудь вверху!

— Вот, вот, я вижу это маленькое некрасивое существо с длинными обезьяньими руками и густой шерстью. Смотрите, как он неуклюже тянет свои передние лапы, стараясь ухватиться за соседнюю ветку; точно беспомощный старикашка, ощупывает он тот сучок, за который собирается ухватиться, и теперь медленно волочит за собой свое неуклюжее тело.

На эту операцию потребовалось более пяти минут, так медленны и неловки были все движения этого животного. У Бенно появилось желание взобраться на дерево и стащить оттуда лентяя, чтобы поближе разглядеть его, но Обия рассмеялся: «Стащить тихохода! Да его двое, даже трое самых здоровых и сильных мужчин не в состоянии оторвать от сука, в который он впился своими когтями». Тогда срубили сук, на котором висел лентяй, но и это не заставило его изменить своего положения. Он не огрызался, не ворчал, не оборонялся, когда его дразнили, тревожили или щекотали, а только смотрел каким-то умоляющим взглядом, полным немого упрека, на своих мучителей. Это — единственное животное, которое никогда не обороняется и не спасается бегством, какая бы ему ни грозила опасность.

Тем временем приготовили обед: жареные свинки пеккари и непривычные еще плоды агуаката были очень вкусны, но есть их пришлось, стоя под проливным дождем.

— И шесть недель такого дождя! Да при таких условиях никто из нас не уцелеет — ведь нет никакой возможности не схватить лихорадки! Днем еще тепло, а ночью подымается прохладный ветер, да кроме того и вся одежда на нас развалится, не просыхая в течение шести недель! — сказал доктор. И Рамиро прекрасно знал все это, но не мог, не хотел выжидать на месте эти шесть недель. Он торопил товарищей идти вперед.

— Только бы нам добраться до гор, а там уже все главные трудности пути останутся у нас за плечами. Вперед, друзья! Погоняйте ваших мулов, оставаться здесь положительно невыносимо!

— Теперь еще что, — шепнул Обия на ухо Бенно, — а дальше еще хуже будет; все плоды упадут с деревьев, вся почва превратится в сплошное болото, листва поредеет, и дождь будет сильнее проникать сквозь ветви деревьев!

— Что же вы делаете в это время? — спросил Бенно.

— Мы строим хижины на высоких столбах, запасаем туда заранее и мяса сушеного, и рыбы, и плодов, и орехов и топлива на все это время, затем укрываем всю хижину и внутри, и снаружи в несколько рядов звериными шкурами.

— Так как же ты думаешь, что будет с нами, Обия? Возможно ли нам будет продолжать путь?

— Нет, чужестранец, придется и нам построить дом и есть бедных мулов, или же…

— Не договаривай! — остановил его Бенно и замолчал. Все двигались молча и уныло и у всех было невесело на душе.

IV НЕПРИЯТНОЕ ПРЕБЫВАНИЕ. — ТОЩАЯ ПИЩА. — ПОСТРОЙКА ХИЖИНЫ. — НЕОБХОДИМЫЙ ДИКАРЬ. — ОХОТА НА ТАПИРА. — БОГАТАЯ ДОБЫЧА. — ИЗГОТОВЛЕНИЕ ЯДА. — ЧЕРНАЯ УНЦЕ

Прошли еще три дня и три ночи. То тут, то там попадались дуплистые деревья, в которых разводили огонь и стряпали что-нибудь, но мяса пеккари уже не было, а новой дичи не удалось настрелять. Плоды валялись на земле, гнили в воде, а на деревьях и кустах их почти не оставалось. Зарезали одного мула и мясом его питались в течение нескольких дней. Кроме того, в сильно разлившемся и ставшем полноводным ручье наловили рыбы. Там и сям, особенно в хорошо защищенных местах, встречался еще дикий маис и маниок, но почва стала совершенно непроходимой. Нигде нельзя было присесть и отдохнуть, и люди и животные выбились из сил. Наконец один из перуанцев, добравшись до большого камня на болоте, тяжело опустился на него и сказал:

— Идите с Богом, товарищи, я дальше идти не могу, я болен, ноги меня не держат… Продолжайте свой путь, а я останусь здесь — такова моя судьба, и я сумею примириться с ней по-мужски.

Доктор подошел к нему и с первого же взгляда заявил:

— У вас лихорадка! Дело дрянь! Но мы все останемся с вами, во всяком случае, я не уйду от вас!

— И мы тоже, и мы, — послышалось со всех сторон.

— Да, да! — поддакнул и Рамиро, но в этих двух словах звучало такое горе, такое отчаяние, что его было очень жаль. Однако идти дальше не было никакой возможности.

Все решили остаться здесь и построить хижины. Обия объявил, что место это вполне удобное, и строительного материала здесь много.

И вот, под руководством Обии более шестидесяти человек принялись за работу, и без гвоздей и молотков, без пил и рубанков, стали строить дома на сваях с крышами из мягкой коры яатоба, полом из толстого слоя плотно утоптанного луба и пальмовых стружек и с очагами из больших камней.

Пока одни трудились над сооружением жилья, другие запасали топливо и собирали последние оставшиеся на деревьях плоды.

Вскоре в первой большой хижине запылал в очаге яркий огонь, измокшее платье развесили на шестах перед огнем, варили теплый ужин и развешивали гамаки для спанья.

Некоторые умельцы стали даже мастерить столы и скамьи. Собирали последние остатки маиса и всего съедобного, что еще уцелело. Трудно было себе представить, чем бы могли здесь питаться столько людей в течение целых шести недель. Оставались еще мулы. Эти бедняги, конечно, могли стать мясом, но ведь они были необходимы для дальнейшего путешествия, если не в качестве верховых лошадей, то в качестве вьючных животных.

— А пальмы-то! — сказал Обия.

— Что пальмы? Разве они съедобны?

— Да, сердцевину ствола можно есть. Кроме того, под корой у них есть громадные черви, толщиной в палец и длиной не менее фута. Поджаренные на огне, они очень вкусны и питательны! — сказал индеец.

Бенно даже покоробило от чувства гадливости при этих словах, а Тренте воскликнул:

— Ах, эти дикари — настоящие лесные люди, какие-то всеядные существа!

Затем Тренте отправился на поиски ручья или пруда поблизости, где бы можно было подстрелить уток или половить рыбы.

Между тем стены дома уже начали расти. Больного положили в просушенный над огнем гамак, сняли с него мокрое платье и накрыли сухим теплым одеялом. Халлинг устроил себе своеобразный стенной календарик из куска коры яатоба, в который он вбил 42 маленьких колышка, а сбоку прикрепил полоску бумаги с обозначением на ней чисел и дней.

Каждый день надлежало выдергивать по колышку, что означало один истекший день.

— Жаль, что у нас нет освещения в доме. Без окон у нас будет всегда темно! — сказал доктор.

— Тебе нужен свет? — спросил Обия. — Света здесь много, он течет из деревьев!

— А, смола, — подумал доктор, — ну что же, изготовим факелы, но они чадят и скоро сгорают, хорошо было бы иметь какой-нибудь металлический или глиняный сосуд!

Обия напомнил доктору об его серебряной табакерке. Она могла бы действительно пригодиться для этой цели, но доктору было жаль расставаться с нею.

К ночи дом был уже почти готов, а в последующие дни неутомимые строители построили еще большой плотный навес для мулов и склада вещей, так что теперь и бедные животные могли укрыться от дождя, а поклажа не загромождала и без того тесного помещения.

Ни пруда, ни ручья поблизости не оказалось, но в один прекрасный день Обия, выходивший ежедневно побродить по окрестностям, принес радостную весть о том, что напал на след тапира.

Несмотря на проливной дождь, не перестававший ни на минуту, большинство друзей снарядилось на охоту. Очень уж хотелось отведать вкусного, сочного мяса: мясо мулов было сухое и не вкусное.

Накрыв головы громадными шляпами из стружек собственного изготовления и засучив брюки выше колен, босые, без сюртуков и жилетов, шлепая по колено в воде, отправились охотники под проливным дождем на охоту.

Вся эта цветущая, прекрасная страна превратилась в сплошное болото и выглядела какой-то безотрадной пустыней. Звери, птицы и все живущее бесследно исчезло, а точно свинцовое, покрытое тучами небо наводило тоску и уныние.

— Посмотрите на эти деревья! — воскликнул Бенно, — какие уроды!