Расплетая радугу: наука, заблуждения и тяга к чудесам - Докинз Ричард - Страница 73

В одном авторитетном источнике говорилось, что эволюция человеческого мозга за последний миллион лет или около того — «возможно, самый быстрый прогресс, зарегистрированный для любого сложного органа во всей истории жизни.» Это, может быть, и преувеличение, но эволюция человеческого мозга, бесспорно, быстра. По сравнению с черепами других обезьян, череп современного человека, по крайней мере выпуклая часть, в которой содержится мозг, раздулась как воздушный шар. Когда мы спрашиваем, почему это случилось, недостаточно привести общие причины, почему наличие большого мозга могло бы быть полезно. По-видимому, такая общая польза была бы применима ко многим видам животных, особенно к тем, которые быстро перемещаются через сложный трехмерный мир лесного полога, как делает большинство приматов. Удовлетворительным объяснением будет то, которое скажет нам, почему одна отдельная линия человекообразных обезьян — фактически та, которая покинула деревья — внезапно унеслась, оставив остальных приматов стоять позади.

Когда-то было модно жаловаться — или, если хотите, злорадствовать — по поводу недостатка ископаемых, связывающих Homo sapiens с нашими обезьяньими предками. Времена изменились. У нас теперь есть довольно хороший ряд ископаемых, и, возвращаясь назад во времени, мы можем проследить постепенное уменьшение черепа через различные виды Homo к нашему предшественнику — роду австралопитеков, череп которых был такого же размера, как у современного шимпанзе. Главное различие между Люси или миссис Плес (известными представителями рода австралопитеков) и шимпанзе лежит совсем не в мозге, а в обыкновении австралопитека ходить вертикально на двух ногах. Шимпанзе так ходят лишь иногда. Раздувание воздушного шара мозга охватило три миллиона лет, от австралопитека, через Homo habilis, затем Homo erectus, через архаичного Homo sapiens до современного Homo sapiens.

Нечто немного похожее, кажется, случилось с развитием компьютера. Но если человеческий мозг раздулся как воздушный шар, прогресс компьютеров был больше похож на атомную бомбу. Закон Мура гласит, что производительность компьютеров данного физического размера удваивается каждые 1.5 года. (Это современная версия закона. Когда Мур впервые его сформулировал больше трех десятилетий назад, в нем упоминалось количество транзисторов, которе, по его замеру, удваивалось каждые два года. Характеристики компьютеров совершенствовались еще быстрее, потому что транзисторы стали быстрее, а также меньше и дешевле.) Покойный Кристофер Эванс, психолог, умеющий пользоваться компьютером, выразил суть наглядно:

Конечно, в масштабах биологической эволюции все неизбежно происходит намного медленнее. Одна из причин в том, что каждое усовершенствование должно пройти через смерть и конкуренцию особей в их воспроизводстве. Таким образом, сравнение абсолютной скорости не может быть выполнено. Если мы сравним мозг австралопитека, Homo habilis, Homo erectus и Homo sapiens, мы получим грубый аналог закона Мура, замедленного на шесть порядков. От Люси до Homo sapiens, объем мозга удваивался приблизительно каждые 1.5 миллиона лет. В отличие от закона Мура для компьютеров, нет никакой особой причины полагать, что человеческий мозг продолжит раздуваться. Для того, чтобы это случилось, у людей с большим мозгом должно быть больше детей, чем у людей с маленьким. Не заметно, чтобы это происходило сейчас. Это должно было происходить в условиях нашего далекого прошлого, иначе наш мозг так не увеличился бы. Кстати, также должно быть верно, что мозговитость у наших предков была под генетическим контролем. Если бы это было не так, то естественному отбору не на что было бы воздействовать, и эволюционный рост мозга не произошел бы. По некоторым причинам многие люди видят серьезное политическое оскорбление в предложении, чтобы некоторые люди генетически более умны, чем другие. Но так должно было быть, когда эволюционировал наш мозг, и нет никаких причин ожидать, что факты внезапно изменятся, чтобы пойти навстречу политкорректности.

В развитие компьютеров внесли свой вклад многие факторы, которые не помогут нам в понимании мозга. Главным шагом была замена ламп (вакуумных) на намного меньшие транзисторы, а затем захватывающая и продолжающаяся миниатюризация транзисторов в интегральных схемах. Все эти улучшения не имеют отношения к мозгу, потому что — этот заслуживает повторения — мозг вообще не работает на электронике. Но есть другая причина компьютерного прогресса, и она могла бы быть применима к мозгу. Я назову ее самоподдерживаемой коэволюцией.

Мы уже встречали коэволюцию. Она означает совместную эволюцию различных организмов (как в гонках вооружений между хищниками и добычей) или между различными частями одного и того же организма (особый случай, названный коадаптацией). В качестве другого примера, есть одна маленькая муха, внешность которой имитирует паука-скакуна, включая большие фиктивные глаза, смотрящие прямо вперед, как сдвоенные фары — очень непохожие на фасеточные глаза, которыми видят сами мухи. Настоящие пауки являются потенциальными пожирателями мух такого размера, но их отвращает сходство этих мух с другим пауком. Мухи усиливают мимикрию, махая своими лапками способом, напоминающим театральные сигналы семафора, которые пауки-прыгуны используют при ухаживании за собственным противоположным полом. У этой мухи гены, контролирующие анатомическое сходство с пауком, должно быть, эволюционировали вместе с отдельными от них генами, контролирующими семафорящее поведение. Эта совместная эволюция является коадаптацией.

Самоподдерживаемый — название, которое я даю любому процессу, в котором «чем больше у вас есть, тем больше вы получаете». Хороший пример — бомба. Про атомную бомбу говорят, что она зависит от цепной реакции, но метафора цепи слишком спокойная, чтобы передать то, что происходит. Когда нестабильное ядро урана 235 распадается, высвобождается энергия. Нейтроны, выстреливающие из-за распада одного ядра, могут попасть в другое и вызвать его распад также, но обычно на этом история заканчивается. Большинство нейтронов не попадает в другие ядра и безобидно улетают в пустое пространство, поскольку уран, хотя это один из самых плотных металлов, «на самом деле», как и вся материя, представляет собой в основном пустое место. (Виртуальная модель металла в нашем мозгу построена убедительной иллюзией сплошной твердости, потому что это наиболее удобное внутреннее представление твердого тела в наших целях выживания.) В своем собственном масштабе атомные ядра в металле отстоят друг от друга дальше, чем комары в рое, и частица, выброшенная одним распавшимся атомом, весьма вероятно, свободно вылетит из роя. Однако если вы соберете уран 235 в количестве (известном как «критическая масса»), которого как раз достаточно, чтобы типичный нейтрон, выброшенный из любого ядра, в среднем скорее всего попадал в одно ядро перед тем, как совсем покинуть массу металла, начинается так называемая цепная реакция. В среднем каждое распавшееся ядро приводит к распаду другого, происходит эпидемия распада атомов с чрезвычайно быстрым высвобождением тепла и другой разрушительной энергии, и дальнейшие результаты слишком хорошо известны. Все взрывы обладают этим одним и тем же свойством эпидемии, и в более медленном масштабе времени эпидемии болезней иногда напоминают взрывы. Им требуется критическая масса восприимчивых жертв, чтобы начаться, и как только они действительно начинаются, «чем больше у вас есть, тем больше вы получаете». Вот почему настолько важно привить критическую долю населения. Если остается непривитой меньше, чем «критическая масса», эпидемии не могут набрать обороты. (А еще по этой причине эгоистичные халявщики могут избегать прививки и все еще извлекать выгоду из факта, что большинство других людей привито.)