Расплетая радугу: наука, заблуждения и тяга к чудесам - Докинз Ричард - Страница 38

К тому же, сами по себе слова «легковерный» и «доверчивый» не совсем правильны в отношении детей. По-настоящему доверчивые люди верят тому, что им сказали последний раз, даже если это противоречит тому, что другие сказали им прежде. Детское качество которое я пытаюсь нащупать — это не подлинное легковерие, а сложная комбинация легковерия с его противоположностью — упрямым упорствованием в однажны приобретенной вере. Итак, полный рецепт — чрезвычайное раннее легковерие, сопровождаемое столь же упрямой последующей непоколебимостью. Вы можете видеть, каким это может быть разрушительным сочетанием. Те старые иезуиты знали, что говорили: «Дайте мне ребенка в первые семь лет жизни, и я сделаю из него человека.»

7. Расплетая необъяснимое

Выдающийся специалист по бесплодию Роберт Уинстон представляет следующую публикацию, помещенную в газете недобросовестным доктором-шарлатаном, нацеленную на людей, которые хотят, чтобы их следующий ребенок был, скажем, сыном (дискриминация по половому признаку, лежащая в основе этого допущения, не моя, его можно бесспорно обнаружить во всем древнем мире а во многих местах и до сих пор). Перешлите 500 £ за мой патентованный рецепт, чтобы сделать вашего ребенка мальчиком. Деньги будут возмещены полностью, если я потерплю неудачу. Гарантия возврата денег предназначена, чтобы метод завоевал доверие. Фактически, конечно, поскольку мальчики так или иначе рождаются приблизительно в 50 процентах случаев, схема была бы прибыльной. На самом деле, шарлатан мог бы даже благополучно предложить компенсацию, скажем, 250 £ за каждую рожденную девочку вдобавок к гарантированию возврата денег. Он, в конечном счете, все еще имел бы порядочную прибыль.

Я использовал подобный пример в одной из моих Королевских рождественских лекций в 1991 году. Я сказал, что я имею все основания считать, что среди моей аудитории есть экстрасенс, ясновидящий человек, способный влиять на события исключительно силой мысли. Я постарался бы выяснить, кто этот человек. «Давайте сначала установим», — сказал я, — «находится ли этот экстрасенс в левой или правой половине лекционного зала». Я предложил всем встать, когда мой помощник бросал монету. Всех в левой стороне зала я попросил «хотеть», чтобы монета выпала орлом. Справа все должны были хотеть, чтобы решкой. Очевидно, что одна сторона должна была проиграть, и их просили сесть. Тогда те, кто остался, были разделены пополам, половина «хотела» орлов, а другая половина решек. Проигравшие снова сели. И так далее, последовательно деля на двое, пока, разумеется, после семи или восьми бросков, не остался стоять один человек. «Бурный взрыв аплодисментов для нашего экстрасенса.» Он должен быть экстрасенсом, не так ли, потому что он успешно повлиял на монету восемь раз подряд?

Если бы лекции передавались по телевидению в прямом эфире, а не записывалась и транслировались позже, то демонстрация была бы намного более внушительной. Я попросил бы каждого, кто их смотрел, чья фамилия начинается до J в алфавите, «хотеть», чтобы был орел, а остальных — решка. Какая бы половина не оказалась содержащей «экстрасенса», она снова будет разделена пополам, и так далее. Я попросил бы, чтобы каждый вел письменную запись очередности своих «желаний». Для двух миллионов зрителей потребовался бы приблизительно 21 шаг, чтобы сузить круг до одного человека. Чтобы перестраховаться, я бы остановился, немного не доходя до 21 шага. Скажем, на восемнадцатом шаге я попросил бы каждого, кто все еще был в игре, звонить в студию. Их было бы довольно много и, если повезет, один бы позвонил. Этого человека попросили бы тогда прочесть вслух свои записи: ОРРРООРООООРРРООРР, которые соответствовали бы официальной записи. Таким образом этому человеку удалось бы повлиять на 18 последовательных бросков монеты. Вздохи восхищения. Но восхищение чем? Лишь чистым везением. Я не знаю, был ли тот эксперимент проведен. Фактически хитрость здесь настолько очевидна, что она, вероятно, одурачит не многих людей. Но что вы подумаете о следующем?

Известный «экстрасенс» выступает на телевидении, выгодное занятие, о котором договаривается в течение обеда его рекламный агент. Уставясь с десяти миллионов экранов гипнотически горящими глазами (хорошая работа гримеров и осветителей), наш мнимый провидец провозглашает, что чувствует странную духовную связь, вибрирующий резонанс космической энергии, с определенными своими телезрителями. Что они смогут понять, с кем из них, потому что, как раз когда он будет произносить свое мистическое заклинание, их часы остановятся. После лишь короткой паузы на его столе звонит телефон, и усиленный голос испуганным тоном сообщает, что часы его обладателя замерли через секунду после слов ясновидца. Звонящая добавляет, что у нее было предчувствие, что это случится, еще до того, как она опустила взгляд на свои часы, поскольку что-то в горящих глазах ее героя, казалось, говорило напрямую с ее душой. Она чувствовала «вибрацию энергии». Как раз во время ее слов второй телефон. Еще одни часы остановились.

Остановились часы третьего звонящего, старинные часы с маятником — конечно, более весомый подвиг, чем остановка маленьких часов, нежная пружина которых, разумеется, будет более восприимчива к психическим силам, чем массивный маятник! Часы еще одного телезрителя на самом деле остановились чуть раньше, чем знаменитый мистик сделал свое заявление — разве это не еще более внушительный подвиг психического управления? Еще одни часы были более нетерпеливыми в отношении восприимчивости к оккультным силам. Они остановились на целый день раньше, в тот самый момент, когда их обладатель смотрел на фотографию известного мистика в газете. Зрители в студии ахают от высокого признания. Это, конечно, экстрасенсорные способности вне всякого сомнения, поскольку они проявляются на целый день раньше! Есть многое на свете, друг Горацио…

То, что нам нужно — это меньше ахать и больше думать. Эта глава о том, как лишить жала случайные совпадения, спокойно садясь и вычисляя вероятность того, что это произошло бы само по себе. В процессе этого мы обнаружим, что нейтрализовать с виду необъяснимые совпадения куда интереснее, чем ахать о них.

Иногда эти вычисления просты. В предыдущей книге я выдал код от замка на моем велосипеде. При этом я чувствовал себя в безопасности, потому что мои книги явно никогда не будет читать та разновидность людей, которая крадет велосипеды. К сожалению, кто-то все таки украл его, и у меня теперь новый замок с новым кодом, 4167. Я нахожу это число легким для запоминания. 41 запечатлелось в моей памяти, поскольку этот произвольный код обычно маркировал мою одежду и ботинки в школе-интернате. 67 — возраст, в котором я должен выйти на пенсию. Очевидно, здесь нет никакого интересного совпадения: независимо от числа я поискал бы в своей жизни рецепт для запоминания, и я нашел бы его. Но заметьте, что будет дальше. В день, когда я это пишу, я получил из моего оксфордского колледжа письмо, в котором сообщалось:

Моей первой мыслью было, что я, несомненно, потеряю этот клочок бумаги (я быстро потерял аналогичную в прошлом году), и я должен немедленно придумать формулу, чтобы зафиксировать число в своей памяти. Может быть, нечто подобное мнемонической схеме, благодаря которой я помню комбинацию велосипеда? И я снова посмотрел на число в письме и, еще позаимствовать изящную строку из научно-фантастического романа Фреда Хойла «Черное Облако», цифры на листке бумаги казалось разрослись до гигантских размеров.

4167.

Мне не нужна была новая мнемоническая схема. Число было идентично. Я помчался, чтобы рассказать жене об этом удивительном совпадении, но, по более трезвом размышлении, у меня не было причин для возбуждения.