Не все дороги ведут в храм... (СИ) - Еналь Варвара Николаевна - Страница 12

   Нок даже не глянула на него. Сунула последний кусок лепешки за щеку и направилась к хижине. Надо просто уснуть и ничего не делать. Вот и все. А там видно будет...

   Хамуса все-таки пришла в Корабельную Таверну. Пришла, и потребовала увидеть Нок. Что-то сказала маме Мабусе, и та провела ее к самой хижине, где дремала на травяном матрасе Нок, упершись ногами в неподвижную Травку.

   И вот, разлепив налитые тяжестью веки, Нок увидела перед собой суровое смуглое лицо лесной женщины. Сон улетел в одно мгновение. Нок подскочила, поклонилась. Еще раз, еще.

   - Вот вы где, значит... - проговорила Хамуса, глянула на спящую Травку и тут же велела, - Девочку эту береги пуще глаз. Возможно, жрицы Набары разрешат ее ввести в свой Храм, ведь ты связана с ней заклятием. Так должно быть. Наверное, так должно быть. Так что, смотри за ней, - Хамуса подняла указательный палец и ткнула им в лоб Нок, - смотри как следует. Чтобы не погибла, не пропала. А там духи знают... Вот значит что... да... Зачем я пришла? Передать тебе кое-что. Для тебя плелось у меня вчера. Амулет хочу передать. Маме Мабусе я сказала, что ты забыла у меня браслет охранный. Что, вроде как упал он с руки твоей. А о предсказании ты никому не говори, не следует. Кости не любят, когда всем рассказывают об их предсказаниях. Так что, не болтай языком, Девочка, и будет добро и в твоей жизни. Вот увидишь. На тебе, что я принесла.

   И Хамуса сунула в руки Нок плетенную из сухой соломы куколку. Небольшую, размером с ладонь. Круглая голова, повязанная куском яркой ткани, растопыренные руки.

   - В этой куколке не простые травы. Была у меня одна трава сушенная, Доимху Тор называется. Когда она в своей силе и растет в своем месте - она, эта трава, многое может. А тут, в куколке, сухие стебли, они уже не такие страшные. Но говорить еще могут, да. Когда надо, они могут заговорить. Тебе эта куколка пригодится, Девочка. Как нужен будет тебе совет - так произнеси заклятие, которому учил тебя Дим-Хаар и которое ты произносишь вот над ней, - Хамуса кивнула на Травку, - произнеси заклятие в пустую ночь, и куколка даст ответ. Увидишь сама. А я пойду, что-то нехорошо мне... Жарко, и давит, давит к земле воздух. Ночью пойдет дождь, вот увидишь сама... дождь ночью - это хорошо, очень хорошо...

   Хамуса повернулась и вышла из хижины. В руках Нок осталась соломенная куколка с безглазым лицом.

   Пустой ночью произнести заклинание... Ничего сложного и страшного. Хамуса называла ночь "пустой", когда не было ни одного полнолуния. Старое название, но Хамуса часто пользовалась старыми названиями.

   Присев на матрасик, Нок почувствовала, как чуть качнулась кровать. Еле заметно дернула пыльной ногой спящая Травка. На осунувшимся личике ее застыла горестная маска, кончики рта опустились, и медное колечко в правой ноздре показалось тусклым и грустным. Ее бы сводить на Песчаную косу и выкупать хорошенько. Но это сложно, очень сложно. Ходить Травка не любит, всего боится, и на улице на нее нападает ступор. Она застывает на месте и закрывает лицо рукой. Локтем закрывает, так, чтобы она сама ничего не видела.

   И ведь не добьешься от нее ни слова. Ничего не скажет, как будто языка у нее нет.

   Нок вздохнула, привычно дотронулась до браслетов - по очереди к каждому запястью. И вздрогнула.

   На правой руке не хватало одного браслета. Кожаной веревочки с нанизанными на нее черными крупными деревянными бусинами. Три бусины на черной веревочке - где они?

   Браслет от сглаза пропал!

   Нок вскочила с кровати, опустилась на колени и принялась шарить на полу. Может, завалился куда, пока она спала?

   Где-то в углу хижины пискнула мышь, видимо, испуганная возней Нок. Мыши - это хорошо, это добрый знак. Они ведь священные животные, и там, где они бывают, не должно быть зла. Ничего злого не должно быть. А зло - это потерять браслет от сглаза. Это очень нехорошее зло. Как же она будет теперь без этого браслета? Как на улице покажется?

   А мама Мабуса, если узнает, еще не так нащелкает по голове. Нечего, мол, рот раскрывать и зевать по сторонам. Если бы она, Нок, была повнимательнее, то ничего бы не случилось...

   И так далее...

   Видать, начинают сбываться плохие предсказания. Просто на глазах. Плохой знак - потерять браслет от сглаза. Очень плохой знак. Сегодня просто день плохих знаков.

   Взгляд Нок упал на соломенную куколку, брошенную на матрас. Спросить у нее, что ли?

   Нок протянула руку, дотронулась до куклы и почувствовала, как непонятная тоска вспыхнула в душе, точно огонь на треноге Хамусы. Неживая кукла казалась немым свидетелем ее собственной глупости. Глупости и неудачливости.

   Вздохнув, Нок поднялась. Сунула в мешочек с вещами, что лежал в изголовье, подарок ведуньи и вышла из хижины. Надо пойти и помочь маме Мабусе. Иначе еще можно получить по лбу.

   Глава 9

   В этот вечер в зале Корабельной таверны говорили о надхегах и об охотнике на них.

   Совет старейшин собрал денег со всех жителей города, и даже чернобородый Нитман внес свою лепту, о чем теперь громко хвастал на весь зал. Этими деньгами расплатились с охотником, который поутру принес старейшинам три драконьих головы и заверил, что надхеги теперь не побеспокоят больше плантации в окрестностях Линна.

   - Мы думали, что там два дракона. По-крайней мере, на южном склоне Змеиной горки видели двоих. И рассказывали о двоих. Повадились твари прилетать каждые четыре дня и хватать рабов, что трудились в тех местах. Там же рисовые поля Имуга, и его люди на полях. Надхеги, видимо, решили, что там самое место для охоты. И гнездо себе устроили. Самец и самка. Мы думали, что самец и самка, - Нитман шумно отхлебнул из кружки и обвел глазами собравшихся около его стола людей.

   Он был страшно горд, что знает все городские новости, и моряки, только что ступившие на берег, теперь слушают его и поглаживают бороды, удивляясь рассказам о драконах.

   Нок и самой было страшно любопытно послушать про надхегов. Дракон, который может сожрать человека в один присест - это вам не брехливая собака и не бодливая коза старика Думана, что живет у самого подхода к морю со стороны Корабельного Двора.

   Потому она проворно двигалась между столами, разнося кружки с пивом и забирая пустые мисочки из-под рыбы, соусов и риса, а сама старалась ни слова не пропустить из рассказа Нитмана.

   - Ну, и что дальше? - затеребили рассказчика люди.

   - А на деле там оказались две самки, и два гнезда, значит. А самец у них один был. Это как в курятнике - один петух на несколько куриц. Так и тут. И принес охотник Ог три головы и показал, где самец, а где самка. Самки, они, значит, без боковых рогов на морде. Только гребень на спине, и крылья не такие большие. А самец и с рогами, и с гребнем. Я эти рога вот так близко видел, как вас всех сейчас. И руками потрогал. Три головы - дери меня зменграхи! Три драконьи головы принес охотник Ог, а сам целехонький. И как он их убил - он не рассказывал. А я вам скажу - колдовством!

   Нитман еще раз отхлебнул пива и задрал вверх бороду, точно произнес очень-преочень умную истину, до которой никто сам не мог додуматься.

   - Так как же охотник Ог колдует? Кто-нибудь видел его амулеты?

   - В том-то все и дело, Гуссовых осьминогов потроха! - воскликнул Нитман. - Я сам смотрел на этого охотника, вот как на вас сейчас смотрю. Сожри мой язык ерши Гусса! Да, на руках у него были браслеты, пара браслетов. Так, кожаные ремешки с бусинами, вон, как у нашей Нок от сглаза. Черные, красные и белые бусины. И все! Ни амулетов на шее, ни костяшек каких на поясе. Шляпа, рубаха и кафтан. А сам страшный, как Гуссовы утопленники. Черный, глазастый. Глянет - и душа в пятки уходит. И денег он попросил... Скажу я вам...

   Нитман откинулся на спинку стула и весело отрыгнул. Народ еще ближе навалился на столик, за которым сидел рассказчик, выдохнул в одну глотку.