Ген бесстрашия - Антонов Антон Станиславович - Страница 52

К счастью король целиком и полностью согласился с миламаном и даже объявил девушкам:

— Еще одна такая выходка, и я отправлю домой обеих!

Таким образом, вопрос об отрублении головы Ри Ка Рунга за оскорбление величества отпал сам собой. Зато уже на следующий день начались новые беды. Младшая принцесса Эдда воспылала любовью к Евгению Оскаровичу Неустроеву по прозвищу Же Ни Йя и тем самым вогнала миламанку Ли Май Лим в очередную депрессию.

Хотя груди и бедра у принцессы были существенно меньше, чем у давешней крестьянки, Ли Май Лим все равно мучилась комплексом неполноценности и задумалась о новом способе самоубийства, про который ей рассказал все тот же словоохотливый оруженосец Гьер. Способ состоял в падении грудью на меч, который держит в руке верный помощник. За неимением такого помощника меч можно вкопать в землю острием вверх.

Что самое интересное, мысль убить принцессу ей в голову не приходила, хотя сделать это даже в честном поединке с использованием незнакомого оружия для офицера миламанского спецназа не составило бы никакого труда.

Дабы обратить на себя внимание землянина, Эдда взяла в привычку подобно Жанне д'Арк умываться по утрам, обнажив торс, но Неустроев не видел большой разницы между гологрудой принцессой и гологрудой крестьянкой, каковые попадались по пути следования ежедневно — так что страдала от этого зрелища только Ли Май Лим.

Компанию ей составляли молодые роксаленские рыцари, но им было проще — ведь многие из них уже видели принцессу в таком виде раньше на королевских балах любви.

Была во всем этом и еще одна проблема. Ведь благородные дамы из стана яйцекладущих дали обет не иметь интимных дел с мужчинами вплоть до полной и окончательной победы.

Однако по мнению многих, участие дам непосредственно в священном походе искупало нарушение этого обета. Так что ее высочество принцесса Эдда не видела ничего плохого в том, чтобы залучить небесного рыцаря Евгения в свою индивидуальную палатку, а роксаленские рыцари не видели ничего плохого в том, чтобы залучить ее высочество куда-нибудь под куст.

А пока рыцари и дамы в компании миламанов и людей решали все эти насущные проблемы, живородящая армия Бога Воинств проследовала мимо города Турмалина. Привал длился всего одну ночь, и всю ночь паломники толпой осаждали склеп с яйцом дракона Шаривара. Число задавленных измерялось сотнями, а те, кто все-таки прорвался к священной реликвии, едва не разрушили склеп и чуть не разбили яйцо.

Реликвия уцелела только потому, что отличалась завидной прочностью и была намертво закреплена на постаменте.

Слух о чудесном спасении реликвии достиг рыцарского войска яйцекладущих, и те, подозревая живородящих в намерении уничтожить Божественное Яйцо, возрадовались, что диверсия не удалась и ринулись к Турмалину с еще большим воодушевлением.

Две гигантские армии, преисполненные боевого духа сверх всякой меры, неудержимо рвались навстречу друг другу, и час их встречи был уже близок.

59

Универсальную формулу гена бесстрашия для всех гуманоидов стандартного типа моторо-мотогалы открыли еще сто лет назад, а миламаны несколько позже то ли повторили это открытие, то ли просто украли формулу у первооткрывателей.

Такова была версия моторо-мотогалов. Что касается миламанов, то они интерпретировали те же самые события в более лестном для себя ключе. А именно — утверждали, что формула, открытая мотогалами, была изначально неверна, и лишь когда она попала в руки миламанских ученых, те легко нашли ошибку и смогли ее исправить.

Так или иначе, спустя не одно десятилетие после этой темной истории для ученых обеих рас не составляло труда обнаружить и опознать ген бесстрашия в хромосомах любого гуманоида, если только он там был. Для этого даже не требовался уровень доктора Нарангая — хватило бы и обычного лаборанта, который умеет обращаться с компьютером и специальными программами.

Роль доктора Нарангая заключалась в другом — он со своими учениками собаку съел на проблеме биосовместимости и был взят в экспедицию именно в качестве специалиста по этому вопросу.

Но изучать образцы тканей, доставленных с планеты, которая раскинулась под флагманским кораблем полковника Забазара, пришлось тоже доктору Нарангаю лично, потому что лаборантам Забазар не доверял. Он хотел исключить даже малейшую возможность ошибки.

Но увы, даже великий доктор Нарангай ничем не мог ему помочь. В тканях, доставленных с планеты, населенной гуманоидами с зеленой кожей и третьим глазом посередине лба, не было никаких следов гена бесстрашия.

— Либо это не та планета, либо миламаны ошиблись, либо они подсунули вам дезинформацию, — безапелляционно заявил доктор Нарангай, когда число проверенных образцов перевалило за десять тысяч.

— Вы уверены? — подозрительно переспросил Забазар.

— Разумеется, уверен, — раздраженно ответил Нарангай. — Я же не идиот. Это вообще аномальная раса. К ней неприменимы формулы, созданные для стандартных гуманоидов. Даже если у них есть ген бесстрашия, мы его не найдем, а если найдем, то не сможем им воспользоваться.

— И что же нам делать? — растерянно спросил Забазар.

— Искать другую планету, — пожал плечами Нарангай. — Хотя я полагаю, миламаны вас просто дурят. Нет у них никакого гена бесстрашия, и я сомневаюсь, что он вообще существует в природе.

Но Забазар, который своими глазами видел, сколько сил потратили миламаны, чтобы невредимыми вернуть крейсер «Лилия Зари» и канонерку «Тень бабочки» в родное скопление, не сомневался, что ген бесстрашия существует.

Его беспокоило другое. Шпион по имени Зам Ми Зунг мог ведь выбросить в космос аннигиляционный маяк не при первой корректировке курса, а при любой другой, и тогда искомая планета может находиться сколь угодно далеко.

А чтобы обшарить всю Галактику или хотя бы малоисследованную ее часть, имея под рукой всего два корабля, потребуются миллионы лет.

60

Две роксаленских армии сошлись в чистом поле в тот самый день, когда капитан крейсера «Лилия Зари» Лай За Лонг решил все-таки попытаться вытащить миламанов и людей с планеты, на которой они застряли не по своей воле.

Лай За Лонг вызвал Ри Ка Рунга по мобильному каналу как раз в тот момент, когда спецназовец отдыхал в одной палатке с королевой Гризандой и принцессой Рузарией, которых помирил, убедив, что у них на небе это вполне принято, и одной женщины людям с неба всегда мало.

В другой палатке Евгений Неустроев старался отвлечь Ли Май Лим от мыслей о самоубийстве, а принцессу Эдду — от мыслей об устранении соперницы, и это у него неплохо получалось, потому что Ли Май Лим впадала в депрессию не потому, что Же Ни Йя изменял ей с другими женщинами, а исключительно потому, что он по дурацкой земной привычке не приглашал миламанку составить им компанию.

Обоих небесных людей в этом процессе поджидали неожиданности. Ри Ка Рунг неожиданно обнаружил, что млечные слезы роксаленских женщин действуют на него настолько благотворно, что проблемы, связанные с ранением, сняло как рукой.

Тем временем принцесса Эдда ласкала небесного рыцаря Евгения тем способом, который на Земле именуется «французским», а среди яйцекладущих роксаленцев практикуется под девизом: «Мы же не какие-то варвары живородящие».

Взгляд девушки был устремлен вперед и вверх и упирался прямо в то место, по строению которого на Роксалене принято различать яйцекладущих и живородящих.

Когда ее высочество присмотрелась повнимательнее, рот ее раскрылся сам собой, и изысканные ласки прекратились в самый неподходящий момент.

— Ты живородящий! — выдохнула миламанка, распахнув глаза шире пределов, отпущенных им природой. И замолчала, судорожно втягивая в себя воздух — не то чтобы закричать, не то просто чтобы успокоиться.

— Но ты ведь никому не скажешь, — воспользовавшись замешательством произнес Неустроев и периферийным зрением заметил, как тренированная Ли Май Лим потянулась к своему парализатору.