Чекисты рассказывают. Книга 5-я - Марченко Анатолий Тимофеевич - Страница 24

— Вот это сжечь в камине... это в книжный шкаф... — Фишер быстро сортировал завалы бумаг. Лизи старательно ему помогала.

В комнату заглянул Джон Лерс:

— Чистите свои авгиевы конюшни?

Лерс взглянул мельком на Лизи и обратился к Фишеру:

— Мне необходимо поговорить с вами, пойдемте в кабинет шефа, там удобнее.

Они вышли. А Лизи тем временем взяла ворох бумаг, отложенных для сжигания, и направилась в свою комнату. Зажгла в камине огонь и начала сжигать бумаги.

Из бумажного хлама вдруг выпала телеграфная лента. Лизи подняла ее и увидела на ней ряд цифр. К концу ленты была приклеена бумажка. Лизи ее прочла. Это была собственноручная запись телеграммы полковника Хаскеля в Нью-Йорк Гуверу, в которой сообщалось, что Советское правительство категорически отказывается, от его вмешательства в работу железных дорог европейской части России. Хаскель требовал от Гувера в ответ на это прекратить продовольственную помощь, что, по мнению Хаскеля, заставит русских быть сговорчивее.

Лизи положила телеграфную ленту к себе в стол, чтобы вернуть ее Фишеру. Лизи недоумевала — как же мог Фишер, опытный разведчик, оставить текст телеграммы вместе с шифром. Уж не провокация ли это против нее? Как быть? Но когда она сожгла все бумаги, Фишер позвал ее в свою комнату, и не успела она ему рассказать о шифре, как он стал упрекать, почему она не убрала пыль со стола и шкафов.

Лизи резко ему ответила:

— Я не уборщица, — хлопнула дверью и вышла.

Потом, немного успокоившись, вернулась в кабинет шефа, чтобы вывести Мильтона, но Фишера там уже не было.

На улице впереди нее шла баронесса Шефнер. Лизи хотела ее обогнать, но та вдруг заговорила:

— Голубушка Лизи, вы слышали: графиня Толстая... Софья Львовна? Бросила работу в АРА... разочаровалась... И в самом деле, что мы здесь видим, эти солдафонские морды американских офицеров. Потом, какие здесь посетителя, фи... то спившиеся офицеры, погубившие Россию, то теперь нэпманы. У Софьи Львовны, безусловно, свои какие-то идеи, и она с ними может уйти отсюда. Но мы-то, голубушка, не можем, нам надо что-то кушать. Софье Львовне нашего положения не понять, ей Советское правительство полностью сохранило имение отца.

Мильтон нервничал и тянул Лизи за поводок.

— Как мы низко пали, — продолжала графиня, — подумать только, княжна Мансурова водит на прогулку собаку. Вчера, вы представляете, мне дали швабру и заставили мыть окна...

Лизи было не до прогулки. На нее волной нахлынуло чувство глубокой горечи. Как быть дальше, где найти место в жизни? Даже здесь, на работе в АРА, ее провоцируют. За границей вроде бы как никаких революций нет. Но ведь Фишер давал ей читать иностранную прессу. Она читала о том, как там живут русские эмигранты. Молодой князь Долгоруков служит официантом в ресторане, гвардейские офицеры стали шоферами такси в Париже, Плющевский, генерал-квартирмейстер деникинскои армии, поступил на завод «Рено» и скончался прямо за станком от изнурительной работы. Одного видного русского генерала, искавшего убежище в Нью-Йорке, водворили в камеру вместе с уголовниками на «Остров слез».

«А разве здесь, в Москве, — думала Лизи, — эти американские офицеры проявляют к нам, знатным русским дамам, хотя бы минимальное уважение? Идет обычная купля и продажа. И все мы, княжны Голицыны, Мансуровы, Куракины, играем роль дам-патронесс АРА, а в сущности — обычный театральный реквизит. Пройдет американский спектакль помощи, и нас выбросят на улицу — забирайте, большевики!»

Лизи неожиданно вспомнила свою подругу по Смольному — Ирочку Кубекову. Она, оказывается, счастлива: вышла замуж за извозчика Семена Расшупкина и говорит, что он в ней души не чает, на руках носит.

Нужно с кем-то посоветоваться. Самый близкий друг ее Бахарев... близкий и надежный.

Лизи стало совсем горько. Она быстро закончила прогулку и вернулась в кабинет. Взяла телеграмму, положила свою находку в сумку и ушла домой. «Покажу, — решила она, — или Борису Бахареву или Вике Бобринскому».

На Мясницкую, в квартиру Базова, поздно вечером неожиданно явился Бахарев.

— Что случилось, Борис, так поздно и без предупреждения?

— Вот, пожалуйста, шифр Хаскеля и незашифрованный текст, теперь наш сотрудник быстро найдет ключ к этому неуязвимому коду, — и Бахарев положил на стол телеграфную ленту вместе с запиской Хаскеля.

— Где ты ее взял, уж не из сейфов ли Хаскеля?

— Помните, вы все иронизировали, не влюбился ли я в Лизи Мансурову, что-то я ей много внимания уделяю? Вот она мне это и доставила.

Бахарев подробно рассказал, как все произошло. Базов долго молчал. Потом сказал:

— Не проверку ли они делают? Может быть, заметили, что шифр исчез, подозревают участие Мансуровой, вот и подсунули ей эту телеграфную ленту. Здесь что-то неладно. Неужели Фишер вдруг просто так засунул в пачку бумаг шифрованную телеграмму вместе с незашифрованным текстом? Это же полный провал шифра, а с ним вместе и всех разведывательных операций. Ведь они просили у нашего правительства разрешения сноситься, как они говорили, торговым кодом с Америкой и европейскими представителями АРА. Им это и разрешили, а тут вдруг провал шифра. Давай, Борис, думать, что делать — время не терпит.

Несколько минут оба молчали.

— Мой план такой, — начал затем Бахарев. — Попрошу Мансурову утром положить к себе на стол эту «находку». Позже я захожу к Фишеру и говорю, что так грубо поступать со знатной русской девушкой нельзя. Он ее оскорбил, я ее застал дома всю в слезах. Она нашла случайно в бумагах телеграфную ленту, хотела вам ее вернуть, а после оскорбления решила передать шифр лично шефу и пожаловаться на вас. Я ее еле отговорил от этого и просил вернуть находку вам. Пойдите, господин Фишер, к ней, извинитесь, возьмите свою бумагу... Он ведь хорошо понимает, какие ждут его последствия, если Мансурова вдруг и впрямь передаст все это шефу. Утеря шифра — это заточение в крепость, а если докажут, что передал сам, чем черт не шутит, то электрический стул обеспечен.

Шифр «Королева Мэри» продолжал действовать. Хаскель поддерживал связь с резидентурой в губерниях по телеграфу. Наконец он добился полного совершенства в своей работе: начальник русского отдела разведки генштаба США хорошо знал, что налаженная и надежная связь с агентурой — это уже 99 процентов успеха.

Полковник Гров из Харькова телеграфировал:

Из Саратова Бешорпер кодировал:

Чайдс из Казани сообщал:

Телеграмма из Баку от Вудворта:

Но эти телеграммы уже не были тайной для чекистов.

«ГРУСТНЫЕ» ПРОВОДЫ

На Спиридоновке, 30, в особняке АРА с утра был переполох. Сотрудники бегали из одной комнаты в другую, собирали бумаги, часть их откладывали в сторону, часть жгли в каминах.

Бахарев удивленно смотрел по сторонам: вчера ничего этого не было, а сегодня похоже на эвакуацию. Он торопливо поднялся на третий этаж к Фишеру.

— Вот, читайте телеграмму из Нью-Йорка и сейчас же к шефу, он вас ждет, — торопливо проговорил Фишер.

Бахарев прошел в кабинет Хаскеля.

— С завтрашнего дня АРА начинает ликвидацию своих филиалов и центральной конторы, — начал Хаскель. — Скажите, вы твердо решили оставаться здесь, в Совдепии? В Америку не хотите ехать?