Ниточка памяти - Лаумер Джон Кейт (Кит) - Страница 35

Я впервые взглянул на все это под новым углом зрения. Лишить кого-то жизни было самым немыслимым преступлением в этом мире бессмертных, поскольку, у человека отнималась не одна, а все его жизни. Преступника в качестве наказания замуровывали пожизненно… всего на одну жизнь. Но в моем случае этого было бы достаточно: запасных жизней у меня не было. То есть, Гоуп сейчас для меня был опаснее, чем любые пираты.

Жизнь здесь представляла из себя серию авантюр., и, как оказалось, тот кто больше рисковал, успешнее продвигался вперёд. Сейчас, когда удача была на моей стороне, самым разумным было использовать её на полную катушку. А осторожничать будем потом, когда везение кончится.

Первый день я провёл в Бар-Пондероне, глазея на высокие здания и ожидая увидеть Фостера, случайно столкнувшись с ним на улице. Конечно, это было всё равно, что встретить своего однокашника из школы Перт Амбой в свите афганского шаха, но я не терял надежды.

К заходу солнца я так ничего нового и не узнал. Одетый в самую модную на Баллоне накидку с оборками, я сидел со своим другом Кагу, Первым Телохранителем Властителя Гоупа, за небольшим столиком на первой террасе Дворца Веселья, самого большого пиршественного зала в Бар-Пондероне. Он был похож на ночной клуб XXI века в представлении голливудского режиссёра. На его пяти этажах было девять танцевальных площадок, внутренние бассейны, фонтаны, две тысячи столиков, музыканты, девушки, шум, цветные огни и яства, достойные того, чтобы украсить стол любого Властителя. Он оказался открыт для всех вассалов ранга 50 плетей и гостей того же звания. После жизни в захолустном Рат-Галлионе здесь для меня был рай.

Кагу был мрачным, но добродушным парнем. Его лицо было испещрено шрамами от тысяч схваток с другими телохранителями, а нос был поломан столько раз, что в профиль был почти не виден.

— И где тебе только удаётся ввязываться во все эти потасовки, Кагу? — спросил я. — Я знаю тебя уже три месяца, но до сих пор ни разу не видел от тебя ни одного серьёзного удара.

— А вот здесь! — Он улыбнулся, показывая мне свои поломанные передние зубы. — Славные местечки, эти большие имения, добрый Дргон, здесь всегда много мордобоя.

— Ты что, участвуешь в уличных драках?

— Не-а. Сюда заходят ребятишки, кучкуются, балбесничают и прочее.

— Они что, затевают драки здесь, в обеденном зале?

— Ещё какие! Здесь всегда приличная толпа. Дела — обхохочешься.

Я взял стакан и поднял его за здоровье Кагу, но его содержимое тут же оказалось у меня на коленях — кто-то ударил меня по руке. Я поднял глаза: надо мной возвышался громила, весь покрытый боевыми шрамами.

— А это что за плюгавец, Кагу? — спросил он хриплым шёпотом, ковыряя серебряной зубочисткой в коренных зубах, и скосил глаза на моего товарища.

Кагу вскочил и нанёс молниеносный удар в брюхо верзилы. Тот шумно выдохнул, сцепился вплотную с Кагу и через его плечо измерил меня недобрым взглядом. Мой товарищ оттолкнул его, держа на расстоянии вытянутой руки.

— Как делишки, Мулл? — спросил он. — Отцепись от моего кореша. Самый классный волынщик из всех. И знатный водила.

Мулл потёр живот и уселся рядом со мной:

— Да, слабеет у тебя удар, Кагу.

Он посмотрел на меня.

— Извини. Я думал, ты один из тех… — Он подозвал проходящего мимо раба-официанта. — Принеси моему другу новую одежду. Да побыстрей.

— А посетители не возмущаются, когда вы, мужички, устраиваете в проходах бон тяжеловесов? — спросил я. — Одно дело пролитый на колени стакан. Это может случиться в любой забегаловке Манхэттена, Но опрокинутый на тебя обед из семи блюд — это уже многовато.

— Не-е. Мы устраиваем драки на Пятачке. — Он указал большим пальцем в каком-то неопределённом направлении. Потом оглядел меня. — Ты откуда, волынщик? Во Дворце впервые?

— Дргон путешествовал, — сообщил Кагу. — Он мужик — во! Знаешь, когда на нас напали пираты…

Кагу и Мулл принялись рассказывать друг другу небылицы, пока я занимался своей выпивкой. Хотя я за весь день так ничего нового и не узнал в Бар-Пондероне, здесь всё-таки можно было больше разнюхать, чем в Рат-Галлионе. В имение входили два города и множество деревень. Может, мне больше повезёт, и я найду среди жителей кого-нибудь, с кем можно поговорить о прошлом… или кто знал Фостера.

— Эй! — воскликнул Мулл. — Смотри, кто идёт!

Я проследил за направлением его взгляда: к столу направлялись три мордоворота. Один из них, с длинными как у гориллы руками и ростом по меньшей мере семь футов, схватил Кагу и Мулла за загривки и треснул их черепами друг о друга. Я вскочил, ушёл от кулака-копыта и… перед глазами взорвался фейерверк огней. Меня окутала ласковая тьма.

Я с трудом освободился в темноте от куска ткани, в котором запутались мои ноги, сел и ударился обо что-то головой…

Я застонал, освободил застрявшую в стуле ногу и выбрался наощупь из-под стола. Раб-официант помог мне подняться на ноги, счистил с меня пыль. Покачиваюсь на стуле, этот здоровенный шкаф посмотрел в мою сторону и кивнул.

— Тебе не стоило торчать вместе с таким дуроломом, как этот Мулл, — произнёс он. — Кагу сказал мне, что ты простой волынщик, но судя по тому, как ты вскочил со стула…

Он умолк, пожав плечами, и снова повернул голову туда, куда смотрел до этого.

Я проверил свои локтевые и коленные суставы, пошевелил нижней челюстью, пощупал шею — все нормально.

— Это ты мне врезал? — спросил я.

— Гм? Да-а.

Я подошёл к его стулу, выбрал удобную позицию и прочистил горло.

— Эй, ты! — позвал я его.

Он повернулся, и я вложил всю свою силу в правый прямой удар, нацеленный в самый подбородок. Он перевернулся вверх ногами, кувыркнулся через перила и с грохотом свалился вниз между двумя столиками. Я перегнулся через перила. Кучка каких-то возмущённых людей, похожих на банковских служащих, посмотрела вверх на меня.

— Извините, ребята, — сказал я. — Он поскользнулся.

Где-то недалеко от меня поднялся крик. Я посмотрел в том направлении. Двумя уровнями ниже в круге расступившихся зевак пара плечистых здоровяков молотили друг друга. Одним из них был Кагу. Я наблюдал за боем. Его соперник упал, место выбывшего занял другой. Я повернулся и начал пробираться к импровизированному рингу.

Кагу успел уложить ещё двух, пока сам не оказался на полу, и его не оттащили в сторону. Я кое-как усадил его на стул, сунул в руку стакан с выпивкой и стал смотреть дальше, как мужики дубасят друг друга. Теперь было понятно, почему этому ремеслу сопутствовало столько шрамов: у них и представления не было о защите. Стоя вплотную, они лупили друг друга изо всех сил, пока один из них не падал. Это было примитивно, но болельщикам нравилось. Через некоторое время Кагу пришёл в себя и принялся рассказывать мне о бойцах.

— Это классные парни, — сказал он. — Сейчас, конечно, не то, что раньше, когда я был в расцвете сил. Я мог бы уделать любого из этих трех обормотов. Только с одним, пожалуй, пришлось бы повозиться, с Торбу.

— Кто это?

— Его ещё нет. Он появляется, чтобы схватиться с последними, которые ещё стоят на ногах.

Все новые гладиаторы проталкивались к Пятачку, сбрасывали с себя пёстрые плащи и куртки и входили в круг. Тех, кто падал, оттаскивали в сторону, приводили в чувство и, воодушевив на драку, натравливали на других.

Через час очередь желающих помериться силами иссякла. Два последних, стоя в кольце, обменивались вялыми ударами, висли друг на друге, слабо размахивались, тяжело дыша, и мазали. Толпа неодобрительно свистела.

— Где же Торбу? — удивился Кагу.

— Может, он сегодня не придёт?

— Да нет, ты уже видел его, Это он вбил тебя под стол.

— А-а, этот.

— Куда он делся?

— Последний раз, когда я его видел, он отдыхал на полу.

— Быть такого не может!

— Мне не очень понравилось, как он мне вмазал, и я дал ему в ответ,

— Эй! — закричал Кагу, вскакивая на ноги. Его лицо светилось от радости.