Ниточка памяти - Лаумер Джон Кейт (Кит) - Страница 30

— Послушай, Иц, нам нужно хорошенько постараться вспомнить. Итак, в комнате для регистрации памяти, где мы обнаружили три скелета, была целая полка с пустышками… А, я вспомнил! Я вытащил этот цилиндр из регистратора. Значит, он был записан, но ещё не помечен цветовым кодом. Я показывал его Фостеру, когда тот искал свою собственную копию. Фостер не знал, что ж вытащил этот цилиндр из регистратора и посчитал его пустым. Бьюсь об заклад, кто-то здесь записал чью-то память, но бросил в спешке, не успев нанести цветовой код и соответствующим образом зарегистрировать.

— С другой стороны, это может быть пустышка, которую только вставили в аппарат, как кто-то ворвался туда и… Стоп, а что рассказывал Фостер… о том, как он очнулся черт знает сколько веков назад среди кучи свежих трупов? Он оказал первую помощь какому-то валлонианину, которая включала копирование всей памяти…

— Ты представляешь, что у меня в руках, Иц?

Она вопросительно посмотрела на меня.

— Это всё, что осталось от того парня, которого похоронил Фостер… от его друга по имени Аммэрлн. То, что записано внутри этого цилиндра, когда-то находилось под черепом старого грешника. Все же парень не так уж мёртв. Спорю, его семья немало заплатит за эту копию — да ещё и с благодарностью. Цилиндр может оказаться хорошим подспорьем на чёрный день в случае, если я уж очень буду голодать на Валлоне.

Я поднялся, пересёк в сопровождении Иц комнату, подошёл к кушетке, на которой спал, и сунул цилиндр в ящик тумбочки, где уже лежала память Фостера.

— Интересно, как там поживает Фостер без своего прошлого, Иц? Он заявил, что вот это — всего лишь копия, а оригинал хранится в Окк-Хамилоте. Но ни один из прослушанных мною стержней не упоминал о копировании памяти. Наверное, Фостер является важной шишкой, если может пользоваться такой службой.

Вдруг я обратил внимание на раскраску лежавшего в ящике цилиндра с памятью Фостера:

— Вот это да! Это же королевские цвета!

Я с размаха уселся на постель:

— Иценка, старушка, похоже, мы войдём сразу в высшие слои валлонианского общества. Ведь мы имели дело с представителем валлонианской аристократии!

В последующие дни я снова и снова пытался связаться с Фостером посредством коммуникатора… но безрезультатно. Я стал размышлять над тем, как найти его среди миллионов других людей на чужой для меня планете. Наилучшим вариантом было бы осесть где-нибудь на Валлоне, а потом уже начинать наводить справки.

Как ни в чём ни бывало, я прикинусь валлонианином, который путешествовал в течение нескольких сот лет, — для них это дало привычное. Вести себя придётся осторожно, не раскрывая карт, пока полностью не выяснится вся обстановка. После того, как я прослушал столько памяток, думаю, это не будет представлять для меня особого труда. Да, своё прошлое придётся держать при себе: вдруг на Валлоне нелегальных иммигрантов любят столь же нежно, как и у меня дома.

Мне нужно будет другое имя. Я обдумал несколько вариантов и остановился на имени “Дргон” — оно было так же непроизносимо, как и любое другое валлонианское имя.

Я обследовал стандартный гардероб, который существует на непредвиденный случай на всех спасательных модулях кораблей дальнего следования. В нем было все: от костюма типа эскимосской парки на меху для прогулок на планетах, подобных Плутону, до надувных комбинезонов из чистого шелка с индивидуальным кондиционированием для использования на Венере. Среди всего разнообразия был набор одежд, напоминающих древнегреческие. Когда Фостер покидал Валлон, они были там последним криком моды. Судя по внешнему виду, эта одежда была удобной. Я выбрал одно одеяние неброских тонов и принялся кромсать и перешивать его, чтобы подогнать под свою фигуру. При первой встрече с валлонианами мне не хотелось привлекать к себе внимание плохо сидящей одеждой.

Иценка с интересом наблюдала за мной.

— А что же мне делать с тобой, когда мы прилетим на Валлон? — спросил я её. — Единственная кошка на планете! Может, тебе придётся согласиться на какого-нибудь иггрфна в роли хахаля? — спросил я, напрягая свою валлонианскую память. — Они ближе всего к тебе по размерам и форме… но вряд ли понравятся тебе с точки зрения своих личных качеств.

Я закончил работу над своим новым нарядом, затем порылся в куче разного хлама, извлёк оттуда кусок хаффита — валлонианского сплава, похожего на медь и обладающего почти такой же прочностью, что и хафф, но легче поддающегося обработке. В небольшой мастерской я нашёл нужные инструменты, чтобы вырезать из него то, что нужно, а также изготовить некоторые украшения.

— Не беспокойся, — заявил я Иц, — ты тоже сойдёшь на землю не в чём-нибудь. В моем наряде ты станешь гвоздём программы.

Я посадил её на верстак и взялся за инструменты. Вырезав из хаффита полоску шириной в дюйм, я согнул её в кольцо и снабдил застёжкой. Остаток вечера после неторопливого ужина я провёл, пытаясь выгравировать на новом ошейнике валлонианскими закорючками имя “Иценка”. Потом я нацепил его на кошку. Она не возражала.

— Ну вот, все готово, чтобы привести этих валлониан в такой восторг, какого они никогда в жизни не испытывали.

Иценка замурлыкала.

Мы прогулялись в наблюдательную рубку. Далеко впереди мигали какие-то непривычные яркие созвездия.

— Боюсь, что до начала эксплуатации наших новых воспоминаний остаётся совсем немного времени, — заметил я.

Раздался звонок тревоги, предупреждающий о сближении с другим телом. Я не отрывал глаз от экрана с изображением зелёной планеты, с одной стороны украшенной ободком белого света, исходящего от далёкого гигантского солнца, а с другой — залитой холодным свечением, отряженным от другой внешней планеты этой системы. Наше путешествие подходило к концу, но одновременно начала таять и моя уверенность. Ещё немного и я ступлю б неведомый мир, с твёрдым желанием разыскать своего старого друга Фостера и заодно ознакомиться с достопримечательностями. У меня не было паспорта, но это вряд ли могло стать причиной неприятностей. Мне следовало отодвинуть свою под чинную личность на задний план и предоставить свободу валловианским воспоминаниям. И всё-таки…

Валлон был уже под нами: дымчатый серо-зелёный ландшафт., ярко освещённый сиянием огромной луноподобной сестринской планеты под названием Синти. Я установил посадочный монитор на столицу Валлона город Окк-Хамилот, полагая, что именно там сел Фостер и, может быть, мне удастся напасть на его след.

Подо мной лежал город — обширная сеть залитых синим светом проспектов. Запроса со стороны системы управления движением в районе планеты не поступало. По-видимому, это было нормальным явлением: небольшой корабль, совершающий посадку в автоматическом режиме, может обойтись и без него.

На всякий случай я ещё раз повторил основные положения своей легенды: я был Дргоном, гражданином Двух Миров, возвратившимся из дальнего путешествия, которое оказалось несколько продолжительнее обычного. Теперь мне нужны были стержни-памятки для ознакомления с событиями за время моего отсутствия. И ещё жильё. С точки зрения моей одежды — не подкопаешься; не очень беглое владение языком я мог бы объяснить тем, что долго на нём не говорил. Мои вещи, о которых я мог заявить на таможне, были: потрёпанный костюм с последней планеты, где я побывал, чудное оружие, оттуда же и зверёк, к нему я привязался.

На экране уже показался посадочный круг, он словно медленно поднимался нам навстречу. Последовал мягкий толчок. Модуль замер, и открылся шлюз. Я подошёл к люку и, выглянув из неге, увидел тускло освещённый город, простирающийся до далёких холмов. Я вдохнул полной грудью восхитительный ночной воздух, приправленный давно забытым ароматом, и валлонианская моя часть испытала непередаваемое чувство, которое возникает, когда возвращаешься в родной дом.

Я начал было прицеплять к поясу пистолет, собирать свои скудные пожитки, но потом решил отложить это до встречи с комиссией по приёму прибывающих. Я свистнул Иценке и в её сопровождении сошёл с корабля. Мы пересекли ровно подстриженную зелёную лужайку. Она светилась в лучах фонарей, укреплённых на высокой арке, от которой начиналась тропинка, плавно заворачивающая, к ярко освещённым высоким террасам. Вокруг не было ни души, Меня окружали сады и аллеи, залитые ярким сиянием Синти, с террас открывался вид на широкие проспекты… но не было ни одного человека. Я стоял у низкой стенки из полированного мрамора и размышлял, куда все могли подеваться.