Возвращение (СИ) - Лисина Александра - Страница 17

Перворожденные, включая Владыку Л'аэртэ, сконфуженно переглянулись.

- Ну, мы... это...

- Ладно, пироманты неугомонные, - вздохнула Белка, обреченно махнув рукой. - Что с вами сделаешь? Идите мойтесь, а потом перекусим, не то Стрегон скоро с голоду помрет или, чего доброго, кору на деревьях начнет грызть, не дождавшись обеда. Вторым Лакром становится, не иначе. Впрочем, побратимов ведь подбирают по себе?

Стрегон предпочел сделать вид, что ничего не услышал и не заметил откровенно повеселевших взглядов Перворожденных. Но про себя задумался над причинами, по которым Гончая вдруг не захотела видеть его среди Охотников. Даже Ширу велела не вмешиваться. Вот только почему? Неужели дело в самом Стрегоне? Недостаточно стоек оказался? Поддался сильнее остальных, и она просто не хочет рисковать? Или недостоин столь высокой чести, несмотря на то, что Шир очень даже не против? А может, все дело в том, кто был его предком? Может, не все так хорошо, как она хотела показать? Интересно, где и как погиб Сар'ра? Надо будет спросить...

Белка, словно почувствовав его мимолетный порыв, поспешно отступила в сторону. А затем, перекинувшись парой слов с подошедшими близнецами и обменявшись красноречивыми взглядами с Тирриниэлем, вовсе ушла в Лабиринт. То ли прячась от настойчивых расспросов, то ли не желая говорить на эту скользкую тему. А то ли - действительно проверить, что там натворили остроухие пироманты.

Шир секунду помедлил, напряженно что-то обдумывая, но потом махнул рукой и пошел следом. Так уверенно и быстро, что стало сразу понятно - не в первый раз. Он бестрепетно миновал разинутую Драконью пасть, без содрогания покосился на гигантских изумруды его глаз и безнаказанно углубился в переплетение каменных коридоров, явно собираясь продолжить незаконченный разговор.

Владыка Л'аэртэ на это вопросительно приподнял красивые брови, молча интересуясь, за что смертному предоставлены такие высокие привилегии, но Крес с Тоссом только пожали плечами. А потом вовсе отвернулись, занявшись более важными делами: в четыре руки сняли с едва теплившегося огня мощный шест с зажарившемся до хрустящей корочки кабаном и, поднатужившись, проворно поволокли его к столу - наступало время обеда.

- Бел? - осторожно позвал Шир, оказавшись у знакомой двери - высокой, выточенной из черного палисандра и украшенной затейливой резьбой, которую Хозяин когда-то делал собственноручно.

Изнутри послышался тихий вздох.

- Бел?

- Погоди, я сейчас...

Через несколько мгновений дверь бесшумно открылась, и на пороге возникла закутанная в длинную простыню Гончая - еще влажная после купания, с мокрыми, отброшенными на затылок волосами, удивительно хрупкая в этот момент, странно ранимая, уязвимая без своего чудного доспеха. Какая-то маленькая, слабая и очень-очень печальная. Такая, какой она никогда не решалась показываться перед посторонними. Только самые близкие люди видели ее настоящей. Правда, нечасто и весьма недолго, потому что она не любила выглядеть беззащитной. Вот и сейчас попыталась это скрыть, но тоска в ее потускневших глазах была слишком велика, чтобы внимательный взгляд не заметил. А чуть покрасневшие веки и припухшие губы красноречиво говорили сами за себя.

Шир, видевший ее и в гораздо более расстроенных чувствах, беспокойно дернулся.

- Бел, ты чего?

- Ничего, - устало отвернулась Белка, стряхивая непрошеное отчаяние.

- Переживаешь?

- Как всегда. Хочешь зайти?

Охотник осторожно кивнул, и она, отступив от двери, быстро отошла вглубь, в мягкий полумрак, в котором были не так заметны мокрые дорожки на ее щеках и до крови прикушенные губы, которых она совсем не пожалела, когда уходила сегодня в свое Место Мира.

Внутри комнаты царила тишина. Она не была роскошной и не поражала богатым убранства: Белка никогда не любила лишнего. И Таррэн не любил тоже, хотя для наследника Изиара это было, по меньшей мере, необычно. Кичливой роскоши он всегда предпочитал сдержанную красоту простых форм, обилие золота вовсе не уважал, а изысканные предметы интерьера с легкостью поменял на природную чистоту и живые стены из благородного палисандра. И это чувствовалось даже здесь, в самом сердце древнего Лабиринта, сохранившего в глубине своих недр частичку истинного Леса ради того, чтобы добрый Хозяин чувствовал себя здесь, как дома.

Из мебели тут присутствовали лишь два уютных кресла и маленький столик, созданный скорее для красоты, нежели для какой-то работы. Вместо пола шелестел молодыми побегами густой ворс травяного ковра, надежно скрадывающий звуки шагов. Покрытые свежей листвой стены откровенно радовали глаз. Под потолком тускло светились несколько магических светильников, но в комнате все равно было достаточно светло, чтобы чувствительные глаза Шира различали даже мельчайшие детали.

Наскоро оглядевшись и поняв, что за прошедший месяц тут ничего не изменилось, он решительно придвинул к себе ближайшее кресло, а затем осторожно присел на подлокотник. Одновременно с этим не переставая изучать гордо выпрямленную спину Гончей, ее тонкие руки, на которых виднелась сложная вязь эльфийских узоров, маленькие стопы, смутно угадывающийся под простыней силуэт. Но особенно - ее изящные кисти, на одной из которых тускло светился родовой перстень: золотой дракон уже давно не казался живым, его глаза потускнели и подернулись пленкой забвения, острые зубы потемнели, крупный изумруд между ними нехорошо поблек, а яркий блек чешуи перестал радовать своими радужными переливами.

Белка не заметила пристального взгляда: стоя перед большим зеркалом, тихонько массировала виски, пытаясь унять немилосердную головную боль, которая в последние годы стала тревожить ее все чаще.

- Ты расстроилась из-за полукровки? - наконец, нарушил тягостное молчание Охотник.

Она чуть поморщилась.

- При чем тут это?

- Мне показалось, ты не просто так его сюда привела. Разве нет? Он мог бы стать нам ровней.

- Да, мог бы, - призналась Гончая, медленно отнимая руки от уставшего лица. - Стрегон - отличный воин с превосходным чутьем. Его даже Братство не сумело испортить, хотя это - большая редкость. Но, честно говоря, я даже рада, что он отказался.

Шир удивлено привстал.

- Почему?

- По многим причинам, - невесело улыбнулась она, стряхивая с влажных волос крупные водяные капли, а затем уселась на краешек второго кресла и вдруг криво усмехнулась. - В первую очередь, из-за того, что я не хочу, чтобы он повторил судьбу своего пра-пра-прадеда.

Шир заметно вздрогнул.

- Ты... коснулась его?

- Да. Три дня назад, но это было необходимо, иначе он бы не выжил.

Охотник многозначительно присвистнул.

- Надеюсь, он хоть не помнит, что произошло?

- Нет, - качнула головой Белка. - Парни, конечно, рассказали потом, однако самого главного они пока не осознают. А я велела ему забыть. Но ты же знаешь: я - все-таки не маг, поэтому не могу ничего гарантировать. Одна сильная встряска, и это выплывет наружу, после чего...

Охотник нахмурился.

- Я понял. Ему лучше быть от тебя подальше.

- Точно, - вздохнула она. - Если бы здесь был Таррэн, он смог бы помочь. Если бы Стрегон был чистокровным человеком, у него тоже был бы шанс. А так... боюсь, это просто опасно.

- А руны? - задумчиво уточнил Шир. - Или магия эльфов? Что, если попробовать поступить с ним, как с нами?

Белка с сожалением покачала головой.

- Не получится: на нем уже горят знаки Подчинения. Не такие, как на мне, конечно, но они больше не позволят нанести на его кожу ни одной, даже самой крохотной руны. Ни гномьей, ни эльфийской, ни какой другой: они слишком непримиримы. И наносятся всегда в самом конце, потому что ПОСЛЕ просто отторгают любое иное вмешательство. Это в лучшем случае. А в худшем - мгновенно убивают носителя. По себе знаю: Талларен в свое время именно на этом обжегся и целых триста лет не мог создать правильную комбинацию. А со Стрегоном я не хочу рисковать.