На окраине мира (СИ) - Лисина Александра - Страница 53

Курш неожиданно взревел во весь голос и взвился на дыбы. Потом завертелся, грозя растоптать любого, кто подвернется. Заметался, завыл снова, больше не видя и не понимая ничего. Странно разинул широкую пасть, тяжело задышал, словно ему не хватало воздуха. Глаза помутнели, покрылись серой пленкой, отчаянно заслезились. Истерзанный заяц повис на одном клыке, словно сломанная игрушка. Но конь теперь выл, не переставая, на одной низкой ноте, мечась по всей округе, то и дело шарахаясь во все стороны и капая из пасти густой пеной.

- Курш! - вдруг горестно вскрикнул знакомый голос, и через поляну быстрее молнии метнулось чье-то гибкое тело.

Грамарец вздрогнул от мощного удара в бок, взвился, качнулся навстречу, но равновесия не удержал - с еще одним, поистине безумным ревом пошатнулся на широко расставленных копытах, а потом тяжелой колодой рухнул навзничь, едва не похоронив под собой невесомое тело Белки. Они гулко ударились о землю, заставив ее заметно содрогнуться, но перед тем, как оказаться под грузной тушей, Гончая все-таки успела оплести своего зверя ногами и диким образом вывернуть страшно напряженную шею. А потом с силой прижала ее к себе и тесно обхватила обеими руками, чтобы оскаленная, безостановочно щелкающая пасть с остатками проклятого кролика оказалась у нее точно под подбородком.

- Курш, тихо... тихо, малыш... это я... я, слышишь? Я здесь, рядом, я тебя держу, - донесся до остолбеневших наемников ее несчастный голос. - Да как же ты... еще так рано... мальчик мой... хороший... господи!..

Курш яростно забился, не слыша и не понимая ничего, словно его терзала безумная боль. Глаза были дико вытаращены, бешено вращались в орбитах, тяжелые копыта непрерывно скребли землю, взметывая вверх целые пласты дерна. Могучее тело рывками извивалось, силясь снова подняться, но Белка не давала - едва не плача, прижимала к себе страшно изменившуюся морду и торопливо шарила глазами вокруг себя.

- Рыжий, кинь мне палку! - вдруг рявкнула в сторону. - ЖИВО! Самую толстую, что увидишь!

Грамарец снова страшно захрипел.

- Быстрее, улитка! Я его долго не удержу!

Лакр, наконец, очнулся от ступора и поспешно швырнул первое, что попалось под руку - приближаться к этому взбесившемуся чудовищу у него не возникло абсолютно никакого желания. Как с ним Белик справляется - уму непостижимо! Силища-то у Курша немереная! Вон, как рвется! Чуть жилы наружу не вылезают! Мышцы - как канаты, а уж если заденет когтем - все, порвет надвое, и даже вякнуть не успеешь! Правильно пацан под него забрался - там не достанет! Но ох, как же ему должно быть сейчас тяжело!

Под крепкими зубами Курша толстая коряга жалобно хрустнула и развалилась на две половины. В тот же миг Белка сочно выругалась и, увидев, что другого выхода нет, вдруг к искреннему ужасу Братьев проворно засунула в бешено щелкающую пасть свою левую руку. Глубоко, до самого локтя. Так, что спрятанные под перчатками пальцы вышли с другой стороны. Почти сразу она вздрогнула, потому что мощные челюсти с отвратительным звуком захлопнулись, но надавила еще сильнее, настойчиво продвигая руку все дальше, за самые последние зубы, чтобы грамарец больше не смог ни открыть, ни закрыть пасть. А потом прижала его еще теснее, надежно зафиксировала и второй рукой со всей силы ударила. Быстро, точно и почти без жалости. В крохотную точку прямо под левым ухом.

Курш содрогнулся всем телом и внезапно обмяк.

- Ты что делаешь?! - гаркнул издалека прибежавший на шум Стрегон.

Но она не обратила внимания. Торопливо высвободив изжеванное предплечье, ловко выбралась из-под обмякшей туши, поспешно раскрыла страшную пасть грамарца и почти сразу горестно застонала:

- Нет! Только не сейчас!..

- Белик!

- Не лезьте!! - властно рявкнула Гончая, заметив, как они дернулись навстречу. - Тряпки сюда несите! Все, что найдете! Рыжий! Кинь мой мешок! Живее!!! Достань оттуда пару листиков в форме сердца и дать мне! А потом найди серебряную фляжку и намочи хотя бы пару тряпиц! Эй! Кто там еще? Сбегайте за холодной водой! Да скорее же!! И не подходите к нему! Ради всего святого, не приближайтесь!!!

Она даже не стала оборачиваться и проверять, дошло ли до них или нет: время было слишком дорого. Просто выхватила из-за пазухи один из своих ножей, которые долго и верно служили ей много лет. Мысленно попрощалась с благородным металлом. Затем уверенно раскрыла почерневшую пасть Курша и, зафиксировав ее второй рукой, без замаха ударила в верхнее небо. Как раз туда, где так неожиданно, не вовремя и, главное, быстро появились вторые, острые, опасно загнутые и сочащиеся желтыми (ядовитыми?!) капельками зубы.

Лакр только ахнул, поняв, отчего заячья тушка не могла оттуда упасть - эти жутковатые клыки буквально прошили ее насквозь, насадили, как на вертел, и просто не могли отпустить, потому что, как и у змей, росли исключительно ВНУТРЬ! Но Белка хорошо знала, что делала, когда стремительным движением обвела быстро тускнеющим клинком сперва один клык, потом второй, а затем резкими движениями, игнорируя раздавший жуткий хруст, без промедления вырвала оба. Горестно застонала снова, когда оттуда щедрым потоком хлынула кровь. Выбросила подальше и нож, и ядовитые зубы, сдернула перчатку с правой руки, которая уже начала дымиться. Отшвырнула следом почерневшую шкурку, оставшуюся от бедного зайца, и, выхватив добросовестно принесенный Лакром мешок, торопливо порылась.

- Вот, - протянул он то, что просили.

- Молодец! Теперь брысь отсюда! - Белка торопливо выхватила сразу оба листка, запихала в рот, поспешно разжевала, чувствуя, как мелко вздрагивает оглушенный Курш и как стремительно утекают драгоценные секунды. Так же поспешно выплюнула, заложила двумя влажными комочками свежие раны и плотно прижала. - Где вода?! Тряпки несите! Живее! Зубы не трогать - без рук останетесь! Да скорее же!!!

Стрегон издалека швырнул целый ворох тряпиц, которые совсем недавно были чьей-то запасной рубахой (а может, и штанами). Ничего не понимающий Ивер поставил на землю наполненный до краев котелок с ледяной водой из ключа. Брон помчался за вторым, когда первый без промедления был выплеснут в черную, словно дымящуюся, пасть Курша. А Белка, тем временем, остервенело отчищала ее от крови, грязи, шерсти и попавшего на язык яда, от которого несчастному полукровке было так больно.

- Иррадэ... иррадэ... иррадэ! Трэнш! Аллале! Эллирэ!! Диаре воррак терге!!! - в отчаянии шептала она, отбрасывая в сторону одну дымящуюся тряпку за другой. - Почему так рано?! Почему сегодня?! Что я упустил?! Неужели от того, что Дом уже близко?! Куршик... малыш... маленький мой... держись, мой хороший, только держись...

Лакр опасливо отпрыгнул, когда увидел красноречивые дыры на некогда целых тряпицах - непонятный яд разъедал их прямо на глазах! От зайца вообще остались одни уши! Перчатка Белика почти растворилась от одного прикосновения! Гномий клинок тоже некрасиво потемнел и начал подозрительно крошиться... святые небеса! Да что ж за зубы у этого чудовища?!

Белка тихонько застонала.

- Господи... Курш, да как же ты не почувствовал?! Почему не позвал?!

Наконец, она прерывисто вздохнула и осторожно посмотрела внутрь, но кровотечение уже почти остановилось. Залепленные эльфийским мхом раны, хоть и не закрылись до конца, но все же было видно, что вторые зубы она вырезала полностью, вместе с ядовитыми железами, которые так не вовремя вдруг заработали. Щеки и десны немного посветлели, сам Курш задышал ровнее, но язык оставался слишком сухим, а в глотке вообще творилось что-то непонятное.

- Боже... неужто проглотил?! - с дрожью прошептала Белка, бесстрашно обшаривая рукой красное, воспаленное и буквально сожженное горло. - Тебе же нельзя, ты - не Карраш, ты слишком мягкий... а у меня с собой даже "нектара" нет...

Наемники внутренне содрогнулись, представив на миг, что может натворить в кишках даже капелька этого жуткого яда, от которого за пару минут растворялись кости, живая плоть и даже хваленая гномья сталь. Если Курш ее действительно заглотил, то у него просто не останется шансов. Не зря пацан с таким отчаянием зажмурился и прижался лбом к неподвижной морде. Не зря до хруста стиснул кулаки. Не зря так согнулся от внутренней боли... если уж он руку не пожалел ради того, чтобы помочь, значит, и правда - сильно привязан к своему странному скакуну.