Неуклюжая Анна - Литтл Джин - Страница 6

Все разом заговорили.

— Ой, папа, какой ужас, — Гретхен помнила дядю Карла, она была маленькой девочкой, когда он приезжал погостить и останавливался у них.

— Папа, а мы теперь будем богатые, да? — протянул Руди.

— Богатые, — эхом отозвался Фриц, но не закончил фразы, глядя на выражение папиного лица.

— Бедный папа, — вступила Фрида и толкнула брата в бок.

Тут папа сделал что-то совершенно невероятное. Никого не спросил, а просто заявил, будто всё уже было давно решено:

— Нет, Руди, совсем не богатыми. Карл всего лишь владелец бакалейной лавки, и Германия не единственная страна, страдающая от депрессии. Но мы не можем упустить такую возможность. Мы едем в Канаду.

— В Канаду!

Во всех голосах слышалось то же недоумение, что в мамином несколькими месяцами раньше. Никто не ездит в Канаду. Канада — это из урока географии.

— Мистер Менсис предлагает приехать в сентябре, — продолжал папа, будто не замечая, что творится со всеми.

— А кто такой этот мистер Менсис? Откуда он знает, что нам надо? — мамины слова так и свистели в воздухе.

— Он юрист и занимается делами Карла. Я уже писал Карлу, спрашивая, какие у нас возможности уехать в Канаду. Он предложил взять нас к себе, но мне хотелось найти своё собственное дело. Карл объяснил, что английский учитель из Германии работу не найдёт. Но теперь я смогу стать бакалейщиком. Не хотел я подаяния от Карла, но, похоже, он всё равно своего добился.

Папа встал и с письмом в руке вышел из комнаты. На щеках у него были слезы. Анна их видела. Девочка не шелохнулась, она не могла ни о чём думать. Мама поспешила вслед за папой. Потом в последнюю секунду посмотрела на часы, вздохнула и остановилась, чтобы вытолкать детей в школу. Она не желала отвечать ни на какие вопросы.

— Идите уже, идите, — чуть ли не кричала она. — Сил нету от этих идей, которые ваш отец вбил себе в голову.

Внезапно она взглянула на Анну, всё так же неподвижно сидевшую на стуле. Девочка поймала недобрый мамин взгляд, мама совсем по-другому на неё смотрела, когда называла своей "единственной немецкой деткой". Анна отпрянула, не в состоянии понять, что происходит, и тут мама накинулась на неё:

— Чем тебе Германия нехороша? Страна, где мысли свободны… Нет, я просто не в силах это вынести. Не мог он такого сказать всерьёз!

Она стремительно выбежала из кухни, даже не попрощавшись с детьми. Когда Анна выходила из дома, до неё донесся мамин голос:

— Эрнст, Эрнст, я не поеду, говорю тебе, я никуда не поеду!

Затем, через минуту, девочка услышала папин негромкий, но решительный, полный металла голос:

— Мы все едем, Клара. Понимаешь ты или нет, хочешь ты или нет, но мы все едем. Тебе придется начать собираться.

В тот день в школе Анне дела не было до насмешек фрау Шмидт. Её не волновало, что они поют перед началом уроков. Она прошла в коридоре мимо господина Кеплера, чуть ли не коснувшись его, и даже не заметила.

Они, её семья, поедут в Канаду. И она обещала папе попытаться говорить по-английски. А что, в Канаде говорят по-английски?

От роя многочисленных, остававшихся без ответов вопросов у девочки кружилась голова, её подташнивало. Наконец-то уроки закончились, можно идти домой.

Но и в доме теперь нет спокойствия. И там некуда деться от всех этих вопросов.

Папа не шутил, когда сказал, что они едут в Канаду. Руди пытался спорить с ним, поговорить, как мужчина с мужчиной. Папа слушал внимательно.

— Сам видишь, папа, мы не можем ехать, — закончил свою речь Руди.

— Мы едем, Руди, — сказал папа и стал объяснять, что необходимо сделать для подготовки к отъезду.

Гретхен плакала, потому что не хотела оставлять свою подружку Марию.

— Папа, у меня никогда не будет такой подруги, как Мария, — рыдала она.

И это Гретхен, всегда такая взрослая и сдержанная.

Папа посадил дочку на колени, хотя та была уже слишком велика. Она прислонилась к его плечу. Слезы капали папе на накрахмаленный воротничок рубашки, пока он совсем не размяк.

— У тебя будут другие подруги, Гретель, дорогая, — успокаивал девочку отец.

Гретхен вырвалась из его объятий, убежала в спальню и долго рыдала там.

Папа купил билеты. Они поплывут на пароходе. Это обещало быть интересным. По крайней мере для Фрица и Фриды. Они начали хвастаться приятелям.

Папа, как только узнал об этом, немедленно велел прекратить болтовню.

— Не смейте никому рассказывать о том, что мы уезжаем, — приказал он всему семейству.

— Пожалуйста, объясни нам, папа, — попросил Руди, — тогда мы будем знать, что говорить. Ты же понимаешь, нам все задают вопросы. Даже господин Кеплер спросил меня сегодня утром, но, к счастью, у него не было времени выслушать ответ. Но ведь он на этом не остановится.

— Бедный Руди, — вздохнула Гретхен.

Руди вскинул голову и заявил:

— Он меня ничуть не пугает.

— А должен бы пугать, — тихо сказал папа, и только они хотели спросить, что он имеет в виду, как отец принялся объяснять, как им следует отвечать, и обсуждение на этом закончилось.

— Скажите, что ваш дядя умер, оставив нам наследство в Канаде, и мне приходится туда ехать, чтобы всё выяснить. Вот мы и решили поехать всей семьей. Больше ничего объяснять не надо. Не следует вообще говорить на эту тему, если вас прямо не спрашивают. Если господин Кеплер спросит снова, будь внимателен, Руди, и помни — то, что я сейчас сказал, очень важно. Слишком много болтать опасно.

У папы был ужасно серьёзный голос. Дети понимали, он чего-то не договаривает. Маме казалось — папа всё преувеличивает, но даже Руди верил папе. Папе на самом деле совсем не хотелось ехать, он бы не стал тащить их в такую даль из-за какой-то глупой прихоти. Он пытался убедить свою сестру Таню и её мужа поехать с ними. Они соглашались, что Зольтенам надо ехать, но сами уезжать не хотели.

— У нас детей нет, Эрнст, — угрюмо сказал дядя Тобиас, — значит, нам не о ком думать. Германия — наша страна, моя не в меньшей мере, чем твоя. Я её сейчас не покину.

— У тебя потом может не быть выбора, Тобиас, — озабоченно ответил папа.

— Мы это понимаем, — тихо проговорила тётя Таня. — Но если все разумные люди уедут, кто останется, чтобы говорить правду?

Этот довод заставил папу замолчать. Тогда-то Анна и поняла — ему совсем не хочется уезжать, его заставляет ехать данное ей обещание и любовь ко всем к ним — Руди, Гретхен, близнецам, маме, которая по-прежнему противилась отъезду изо всех сил.

Бедный папа!

Английский! Нужно начать говорить по-английски. Это обрадует папу. День за днём она собиралась попробовать, но всё не решалась. Они будут над ней смеяться. Ну ничего, она всё-таки попытается. Сегодня же вечером попытается.

Ужин был почти готов. Руди сидел за большим круглым столом, русая голова склонилась над англо-немецким словарём. Пока они накрывали на стол, он пытался учить их новым словам. Остальные терпеливо обходили его, нося еду из кухни. Они уже привыкли, что у Руди всегда найдётся повод присесть, когда надо что-нибудь делать по дому. Мама крепко сжала губы и неодобрительно молчала, пока он читал, но остальные уже поняли, что английский им скоро понадобится, и слушали внимательно.

Руди только что прочел слово "awful". [11]Анна повторяла слово про себя, стараясь удержать в памяти.

Руди читал дальше:

— "Awkward", какое странное слово. Оно значит "неуклюжий".

Каким-то образом в это мгновение — Анна никогда не понимала, почему с ней такое случается — блюдо с сосисками, которое она ставила на стол, выскользнуло из рук и разбилось об пол прямо у ног брата.

Тот заорал от ужаса, будто в него выстрелили из пушки. Но поняв, что это всего лишь Анна, почувствовал себя страшно глупо и быстро сообразил, как скрыть испуг.

— Awkward, — заявил он, — теперь я знаю, как запомнить. Надо только подумать о тебе. Анна — awkward.

Анна ползала на коленках, пытаясь убрать за собой, и даже не подняла головы. Если никто не подхватит, он, наверно, на этом остановится. Но Фрида, которой непосредственная опасность не грозила, тут же вступила в разговор: