Спасатель. Серые волки - Воронин Андрей Николаевич - Страница 69

На какоето мгновение Андрей, явившийся сюда в статусе законного наследника, почувствовал себя обворованным. Обворовали его на сумму, которой в московском ресторане, да и то далеко не в каждом, хватило бы на чашечку кофе, и он подивился странностям человеческой природы: да вы, голубчик, никак собрались оплакивать барахло, которого сроду в глаза не видели?

Ничего оплакивать и тем более отыскивать и возвращать он, разумеется, не собирался, но сама констатация факта присвоения соседями имущества покойной показалась ему унизительной: он и не подозревал, что может быть таким мелочным.

На стене в изголовье тахты висели старенькие ходики. Поскольку они уцелели, Андрей резонно предположил, что механизм давно вышел из строя. Сам не зная зачем, он потянул книзу укрепленную на цепочке гирю и толкнул маятник. Раздавшееся громкое тиканье заставило его вздрогнуть. Оно не прекратилось после двухтрех колебаний маятника, как можно было ожидать, – ходики шли, отмеряя никому здесь не нужные минуты. Андрей вдруг подумал, что точно так же они тикали, когда хозяйка этого дома умирала прямо под ними в своей постели; они тикали над остывающим телом, и потом, когда его уже свезли на деревенское кладбище, наверное, еще какоето время продолжали идти, создавая в осиротевшем, пустом доме иллюзию человеческого присутствия.

Осторожно, словно боясь укуса, Андрей накрыл ладонью маятник, задержав его на середине взмаха, опустил в вертикальное положение и для верности немного придержал, как будто тот мог сам по себе возобновить сводящее с ума своей неуместностью раскачивание. Ходики замолчали, и это показалось правильным: вещи не должны жить после смерти хозяев, это просто несправедливо.

Солнце садилось, тянуть дальше не имело смысла, да и шарить в потемках среди пыльного хлама и гнилых стропил, рискуя одним неосторожным движением развалить всю хибару, ему вовсе не улыбалось. На всякий случай достав из сумки и сунув в задний карман джинсов фонарик, Андрей прихватил лежащую на краю стола монтировку, вышел в сени и по приставной лестнице поднялся на чердак.

Света, проникавшего сюда через пыльное слуховое окошко размером с носовой платок, пока было достаточно, чтобы сделать фонарик ненужным. Хватало его и для того, чтобы трезво оценить перспективы найти то, что Андрей рассчитывал здесь найти, руководствуясь туманными намеками Французова. На взгляд Липского, перспективы эти были близки к нулю: тесное пространство между потолком избы и низкой двухскатной кровлей просматривалось насквозь и было практически пустым, если не считать нескольких старых необрезных досок, парочки сломанных стульев и какогото сундука. Этот сундук вызвал у Андрея слабый интерес сразу по двум причинам. Вопервых, было непонятно, как его сюда втащили, поскольку по габаритам он явно не проходил ни в люк, ни тем более в окошко. А вовторых, этот сундук был здесь единственным местом, в котором хотя бы теоретически можно было чтото спрятать.

Осторожно ступая по присыпанному древесной трухой песку, который строители избы по старинке использовали в качестве утеплителя, и уклоняясь от свисающих сверху лохмотьев старого рубероида и клочьев пыльной паутины, Андрей приблизился к сундуку и поднял крышку.

Он уже ничего не ждал и почти не почувствовал разочарования. Сундук был набит под завязку, но его содержимое вряд ли могло заинтересовать когото, кроме заготовителя вторсырья. В основном это было старое тряпье – какието ситцевые женские блузки, юбки и платья, пара воняющих псиной, основательно побитых молью мужских пиджаков, разваливающаяся в руках соломенная дамская шляпа с широкими полями – несомненно, в свое время послужившая мушкетерским головным убором голоногому Атосу, – и еще много разнообразного, недостойного упоминания барахла. Преодолев естественную брезгливость, Андрей старательно перерыл эту кучу старья, докопавшись до самого дна. Его добычей стали несколько пожелтевших от времени школьных учебников, побитый плесенью, скукоженный и задубевший до каменной твердости солдатский ремень с позеленевшей пряжкой, а также растрепанная подшивка журнала «Огонек» за тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год.

И это было все.

Присев на краешек открытого сундука, Липский закурил и осмотрелся – просто так, от нечего делать. Французов перед смертью говорил о нескольких клетчатых баулах, какими в то время пользовались челноки, – набитых доверху, неподъемных. Здесь, среди голых трухлявых стропил и изъеденных жучкамидревоточцами потолочных балок, все это добро просто негде было спрятать. Андрей не знал, есть ли в доме подпол; он собирался это выяснить, но твердо решил, что на этом изыскания следует прекратить. Потому что кладоискательство сродни наркомании – просто еще одна форма зависимости, приобретя которую избавиться от нее очень трудно, а порой и просто невозможно. Позволив этой бацилле захватить власть над организмом, можно раскатать избу по бревнышку и на три метра вглубь перерыть весь участок. А потом, ничего не найдя, начать поднимать лопатой здешнюю непаханую целину: а вдруг клад зарыт вон под тем бугорком или в том перелеске? Вдруг тебя отделяет от него всего один шаг, всего несколько сантиметров рыхлой земли? Сокровища здесь может и не быть, но ведь может же оказаться, что оно тут! Как же можно прекратить поиски и уйти?

Дневной свет убывал, мерк прямо на глазах. Сигарета догорела до фильтра. Андрей рассеянно уронил окурок под ноги, а затем, спохватившись, наступил ногой и старательно втоптал в песок носком мокасина: ко всему прочему не хватало только поджечь дом и спалить полдеревни.

Пальцы ноги ощутили сквозь тонкую подошву прикосновение какогото твердого угловатого предмета, которому здесь, в слое насыпанного для тепла речного песочка, в общемто, неоткуда было взяться. Ни о чем не успев подумать, просто так – как, по не столь уж далекому от истины убеждению Марты, делал в своей жизни очень многое, если не все, – Андрей поддел этот предмет носком мокасина и вывернул его из песка.

В убывающем дневном свете блеснула исцарапанными, потускневшими от времени и долгого употребления боками отделанная цветными камешками металлическая чаша – потир или как там правильно называется сосуд, откуда верующие пьют церковное вино во время причастия. Тускложелтый металл выглядел как дешевая латунь, но, наклонившись и взяв чашу в руки, Андрей по одному только внушительному весу понял, что она, вне всякого сомнения, золотая и очень, очень старая.

5

У главного входа в здание Казанского вокзала Владимира Николаевича поджидала черная «ауди» с синим стаканчиком проблескового маячка на крыше. Что бы ни думал и ни говорил Беглов и как бы ему ни поддакивал его вечный подпевала Макаров, командировка Владимира Николаевича была вызвана не терпящей отлагательств служебной необходимостью. Правда, изначально послать в нее планировалось когото из сотрудников более низкого ранга, но генеральный, выслушав доводы своего заместителя, согласился, что так даже лучше: чем крупнее и солиднее фигура проверяющего, тем полнее штаны у проверяемых. Этим угнездившимся вдалеке от Москвы мелкопоместным князькам давно нужна основательная встряска. А то возомнили себя, понимаешь, хозяевами жизни, императорами всея говна…

Отсюда же – то есть из косвенных соображений карьерного характера – возникла и идея ехать поездом. Вообщето, поезда Владимир Николаевич ненавидел всеми фибрами души за медлительность и многочисленные неудобства, связанные с долгим пребыванием множества людей в садистски малом замкнутом пространстве. Благодаря своей огого какой должности он мог себе позволить и, как правило, позволял пользоваться другими, более современными, скоростными и комфортабельными видами транспорта. Но на фоне вялотекущей государственной кампании по борьбе с коррупцией и привилегиями чиновников это подчеркнуто скромное лыко заместителя государственного прокурора Винникова, будучи поставленным в соответствующую строку, во благовремении могло сослужить ему неплохую службу при рассмотрении вопроса о его дальнейшем продвижении по карьерной лестнице.