Танец пустоты - Локнит Олаф Бьорн - Страница 16

Возможно, странствия удравшего верблюда по городу не закончились бы столь ужасающе. Возможно, на следующем перекрестке его бы удалось подманить горсткой фиников или загнать в тупик, а там набросить аркан. Однако сегодня звезды указывали на возникновение непредвиденных обстоятельств и благоприятствовали устроению кутерьмы.

Мулаид, вслед за которым в почтительном отдалении следовали караванщики и разъяренный хозяин, замер как вкопанный. Зверюга, вытаращив глаза, уставилась на другое живое создание.

На лошадь.

И не просто на обычную тягловую клячу, а на нервно приплясывающую, тонконогую кобылку буланой масти, золотистую, черногривую и наверняка обладательницу родословной, чья длина не уступала протяженности Дороги Королей. Кобылка со скучающе-жеманным видом топталась подле крытой коновязи, пребывая под бдительной охраной двух угрюмых типов, больше похожих на грубовато обтесанные каменные блоки. Коновязь принадлежала дорогой и известной таверне «Коринфские сады», и, надо полагать, владелец лошади в данный момент гостил в этом заведении.

Верблюд вытянул шею, тоненько для такого крупного животного пискнул и едва ли не на цыпочках начал подкрадываться к ничего не подозревающей кобыле. Из приоткрытой пасти зверя пузырящимися хлопьями стекала грязно-белая пена, морда приобрела совершенно отсутствующее и идиотское выражение.

– Чего это с ним такое? – удивленно спросил Ши.

Спустя мгновение ответ пришел сам собой. Мулаид ринулся вперед, сокрушая любые преграды. Буланая лошадь, почуяв неладное, оглянулась, увидела несущееся прямо на нее черное чудовище, прижала уши и пронзительно завизжала. Ее сторожа предприняли рискованную, но безнадежную попытку остановить неведомо откуда взявшегося монстра, за что поплатились – верблюд, даже не задерживаясь, свалил одного и хватанул другого за плечо внушительными желтыми зубами.

Смекнув, что пора самой позаботиться о себе, кобыла сделала свечку, оборвав тонкий повод, развернулась и лихо заехала мулаиду в бок обеими задними ногами. Блеснули шипы на легких подковах, нападающий утробно охнул.

Оскорбленный в лучших чувствах верблюд попятился, фыркая и мелко тряся головой – точь-в-точь подвыпивший и обнаглевший стражник, попытавшийся пристать к дворянке и получивший высокомерный отказ. Доказывая свое решение, золотистая кобылица злобно оскалилась и вызывающе топнула передней ногой.

– Так его! – проорали из успевшей собраться вокруг толпы. – Поддай еще разок!

– Что, говоришь, налито в этой скляночке? – задушевно осведомился Мейгелен. – Кстати, там, где ты ее раздобыл, не найдется второй такой же?

– Моя лошадь! – возмущенно охнул человек, появившийся на пороге таверны. – Эй, немедленно отгоните эту грязную тварь от моей лошади!

Ши, узнав голос, беспокойно заерзал. Такой оборот событий его никак не устраивал. Скажите на милость, почему из тысячи шадизарских таверн и трактиров этому типу понадобилось явиться именно сюда? И, само собой, поблизости маячит его верная тень, не слишком жалующая некоего Ши Шелама.

– Ой-ей, – процедил Мейгелен, тоже заметив новых действующих лиц. – Это почтеннейший Назирхат и Кодо Гроза Должников, если мне не изменяет зрение? В таком случае пора сматываться. Мне бы не хотелось очутиться в шкуре виноватого.

– Не тебе одному, – Ши отступил на шаг, потом другой, юркнул за выступ дома. – Они в жизни не станут разбираться, кто прав, кто виноват, – он не удержался и гнусно хмыкнул: – Бедная лошадка.

– Может, она впервые в жизни счастлива, – серьезно возразил Мейгелен. – Ты только глянь!

Верблюд, сообразив, что грубые наскоки ни к чему не приведут, сменил тактику и начал оттеснять столь поразившую его скудное звериное воображение кобылу в угол двора. Та заметалась, ища пути к бегству. Ей не хватало места, чтобы повернуться и снова лягнуть нахала, а на ее укусы он не обращал внимания. Назирхат уль-Вади яростно тряс за шиворот хозяина верблюда, требуя прикончить паршивую скотину, тот причитал, взывая к Эрлику и проклиная злых духов, вселившихся в его лучшее животное. Кодо, убедившись, что его подчиненные ни к чему не способны, разумно предпочел не связываться с обезумевшим зверем, а подождать.

Буланая лошадь, угодившая в ловушку, тоскливо заржала. Косматый мулаид, от которого за добрый десяток шагов несло острым мускусным запахом, прижал ее в углу между стеной таверны и коновязью, и попытался взгромоздиться сверху. Разгневанная кобылица отпихнула его. Черный верблюд оскорбленно заревел, брызгая слюной, и ринулся на приступ, к величайшему сожалению для лошади, увенчавшийся полным успехом.

Толпа изумленно притихла, если не считать раздававшихся то тут, то там изумленных смешков – такое событие было внове даже для Шадизара. Назирхат выпустил из рук ворот халата владельца мулаида, и, кажется, напрочь потерял дар речи. Драгоценная золотистая кобыла стояла с видом полной покорности судьбе, иногда протестующе взвизгивая, верблюд оглушительно хрипел, дергался и с небывалым прилежанием осуществлял свои незамысловатые желания.

– Интересно, что может родиться от такого союза? – потрясенно выговорил Ши. – Лохматая лошадь с горбами? Лысый верблюд?

– Ши Шелам? – голос прозвучал, точно напоминание о неотвратимости возмездия. – Это твоих рук дело?

Ши поднял взгляд, увидел стоящего в паре шагов Кодо, отчаянно жестикулирующего из-за его спины Мейгелена, и состроил физиономию невинно оскорбленного праведника:

– Знаешь, Кодо, если у лошади уль-Вади такие странные вкусы, то при чем здесь я? Или ты решил вешать на меня вину за любые свои невзгоды? Так я тебе скажу...

Громила не пожелал тратить время на дальнейшее выяснение отношений, сплюнул и отправился заниматься делом – успокаивать оскорбленного до глубины души покровителя и спасать то, что осталось от лошади.

Парочка мошенников украдкой скрылась, не дожидаясь развязки драмы.

Через пару кварталов приятели, не сговариваясь, свернули под навес винной лавки, плюхнулись на расшатанную скамью и ошеломленно уставились друг на друга. Ши бережно достал флакончик, послуживший причиной такой суматохи, и водрузил перед собой. Оранжевая жидкость с редкими красноватыми блестками заполняла еще около трех четвертей склянки.

– Коварная штуковина, – сказал Мейгелен, протянув руку к флакончику, но не рискнув дотронуться. – Кое-кто отдал бы немало блестящих монеток за пару капель такого зелья...

– Вдруг оно действует только на животных? – высказал предположение Ши. – Или вызывает у любого неумеренную тягу к лошадям?

– Верблюду незаслуженно повезло, – заметил туранец. Оба проходимца вполголоса захихикали. – Думаю, есть единственный верный способ проверить, как эта отрава влияет на людей...

– Я ее пить не стану, – торопливо открестился Ши и задумался, на миг представив потрясающую шутку: вернуться в «Уютную нору», проникнуть на кухню и плеснуть оранжевой водицы в котел, где варится похлебка. Хотя нет, угощать всех – чересчур жестоко. Подпоить, допустим, Райгарха... или Малыша... Запоминающийся выдастся вечерок, нечего сказать.

– Тебе и не предлагают. Надо найти кого-нибудь подходящего. Я даже придумал, где. Идем, тут недалеко.

С сожалением выбравшись из-под редкой тени навеса, приятели углубились в дебри проходных дворов, черных ходов и известных только старожилам проулков, таких тесных, что там с трудом расходились два человека. Прогулка завершилась в месте, которое Ши признал с первого взгляда, ибо сам порой сюда наведывался.

– Эй, это ведь задворки Ак-Сорельяны?

– Они самые, – кивнул Мейгелен, рыская взглядом по сторонам в поисках личности, достойной испытать на себе действие загадочного напитка.

Если Сахиль – кошель Шадизара, то Ак-Сорельяна, Улица Тысячи Соблазнов – его душа и разум.

Здесь по обе стороны широкого проезда выстроились лучшие заведения, прославившиеся далеко за пределами Заморы, здесь обитают самые красивые и дорогие женщины, здесь особенно яростен поддельный блеск роскоши Города Воров. Тут выполняется любая ваша прихоть, любое сумасбродство, но и цены за осуществление мечты способны кого угодно повергнуть в обморок.