Талисман всадника - Локнит Олаф Бьорн - Страница 45

– Конан, – довольно резко сказала Чабела, когда общество, донельзя удивленное ее появлением, вновь расселось по креслам и скамьям, – я полагаю, здесь собрались только доверенные люди?

– У меня нет оснований не доверять моим друзьям, – также быстро ответил варвар, посмотрел на встревоженное лицо зингарки, нахмурился, помолчал и наконец осведомился: – Что-то случилось?

– Случилось, – медленно протянула Чабела, отпивая вина. – После сегодняшнего вечера я начала жалеть, что отправилась с визитом в Бельверус. Чересчур много непонятных событий. Событий, изрядно меня тревожащих. Вот хотя бы… Почему ты явился в гости к Тараску не в королевской мантии, а в наряде варваров Киммерии? Чувствовал, что в соседней державе нарушен главнейший закон всех монархий: закон престолонаследия и правопреемствования трона?

– Это личное дело, – набычился Конан. – Во время недавнего мятежа погибли близкие мне люди. И я хочу разобраться.

– А хочу уберечь Закат от великой смуты, – ответила Чабела. – Конан, ты правишь шесть лет, должен научиться разбираться в сплетении политических узелков. Нельзя же оставлять всю политику на откуп, – королева признательно улыбнулась пуантенскому герцогу, – человеку безусловно одаренному и изощренно-умному, но все-таки не-королю. Закон царствования – это самостоятельное принятие решений и самостоятельная за них ответственность.

Да, не поспоришь, Чабела умна и прозорлива. Она много лет следила, как правит Зингарой ее папочка, хитромудрый Фердруго, и многому от него научилась. Но зачем великолепная зингарская правительница пришла к нам ночью, без соблюдения всяких правил приличия? Этот вопрос читался в глазах у каждого.

– Конан, – обратилась к киммерийцу Чабела, – ты сможешь сбросить киммерийский маскарад хотя бы на эту ночь и побыть настоящим королем?

– Да в чем дело-то? – взвился варвар. – Заговор, покушение, война? Объясни толком!

– Объясняю, – преспокойно кивнула зингарка. – Все собравшиеся в Бельверус монархи находятся в крайне двойственном положении. Если на коронации мы признаем Тараска королем великой державы и в то же время выяснится, что жив настоящий наследник, мы нарушим не только законы этой страны, но и наши собственные древние уложения. Помнишь, что я говорила о преемственности власти? Признав Тараска, мы создадим прецедент. А каждый монарх, венценосец обязан стоять на страже тысячелетних традиций, то есть порядка, которым славятся Закатные королевства.

В разговор вступил Эрхард:

– Да, государыня, причина серьезная, но прошу учесть, что я, как король Пограничья, Конан и бритуниец Альбиорикс в сущности достигли трона путем государственного переворота. Мы не имели никаких прав на корону, кроме одного – права меча.

– Знаю, – согласилась Чабела. – Но у вас в Пограничье не сложилось династической традиции передачи правления наследнику. В Бритунии король не оставил детей и сошел с ума. Про Нумедидеса я даже вспоминать не буду. Безумец на троне хуже десятка войн. Немедия – страна, славящаяся порядком и соблюдением законов, которые нам дали боги. Если верны предположения о том, что принц Тараск с помощью магии, заговора или недоброй помощи извне занял трон, то почему бы аквилонцам, зингарцам или обитателям Пограничья однажды не сделать то же самое? Если мы, короли, не пресечем любые, самые минимальные попытки изменников нарушить старинные законы и сами не подадим пример народам, как следует соблюдать закон, то цена нам – медный сикль в базарный день! Подумайте сами, благородные месьоры! В Немедии убит наследник трона, его жена и двое детей! Убиты еще два или три принца с женами – и снова погибли дети! Со смертью старого Нимеда дело тоже не совсем ясно… То, что произошло, являлось целенаправленным истреблением целой династии! Немудрено, что полуночные области государства подняли Рокод. У нас нет никаких доказательств причастности Тараска к смерти наследников Нимеда, но, видимо, этими доказательствами обладают якобы живой принц Ольтен и его сподвижники.

– Если только это действительно Ольтен, – задумчиво сказал Просперо. – Чабела, я отлично понимаю твое беспокойство, да и сам тревожусь. Все в один голос твердят о появившейся в центре Материка чужой человеку магической силе, великая Немедия на грани гражданской войны, а, вероятно, уже и перешла эту грань, мы… вы, – немедля поправился герцог, – вы, монархи Заката, можете по ошибке или недомыслию признать узурпатора, покрытого от пят до ушей кровью королевской семьи…

– Но в равной степени Тараска могли и оклеветать, – рассудительно подал голос Аластор. – Нужны доказательства. Самые настоящие, неоспоримые доказательства того, что человек, называющий себя Ольтеном Эльсдорфом, действительно Ольтен, а не сообразительный проходимец, решивший под шумок захватить корону. Кто-нибудь, помимо меня, знает Ольтена в лицо? Принц два года пробыл вице-королем Заморы, я на его свадьбе такую речь произнес…

– Я знаю, – заявил Конан. – Мы с ним встречались несколько лет назад, когда молодой принц решил слегка повоевать с Аквилонией без разрешения папочки.

– Я тоже с ним знакома, – осторожно вмешалась Зенобия. – Видела много раз во дворце, на приемах и на турнирах.

– Зато я видел человека, называющего себя Ольтеном, – заключил король Эрхард. – Там, в Эвербахе. Только к чему мы ведем? Коронация-то через два дня!

– Слушайте меня, – непререкаемым тоном проговорила Чабела. – Сейчас здесь, в этой комнате я соберу всех коронованных особ… Кроме Тараска, разумеется. Ответственность я беру на себя. Если мы, люди, носящие благословение и проклятие богов в виде корон и венцов, наплюем на законы, боги наплюют на нас. Вы меня поддержите?

– Боги, говоришь?.. – прищурился Аластор, заставив меня вздрогнуть. – Я согласен.

– Я тебя поддержу, что бы ты не затевала, – решительно сказал Конан. – Если мы расследуем всю немедийскую заваруху до конца, многое скрытое выплывет на свет и, надеюсь, виновные будут наказаны. Видишь мою обетную косичку? Я не срежу ее до той поры, пока не будут найдены истинные убийцы герцога Мораддина и его сына!

– Я тоже согласен, – Эрхард ударил кулаком по колену.

– В случае отказа Тараска от расследования я, как протектор Заморы, объявлю о временном выходе протектората из-под власти Трона Дракона, – резко молвил Аластор, тряхнув непокорной челкой. – Тогда они у меня попрыгают! Вы еще не знаете, что такое подлинная Замора!

– К сожалению, знаем, – вздохнул герцог Просперо. – Вопрос в одном – чего вы хотите добиться?

– Установления истины, – отрубила королева Зингары. – Я не могу позволить выставить себя или вас на посмешище перед всем Материком. Принесли подарки и оказали почтение узурпатору и убийце! Ничего себе история!

– Еще ничего не доказано, – вяло пробормотал Просперо. – Однако Ваше величество вольны действовать, как подсказывает голос крови и чести…

– Отлично! – Чабела громко хлопнула в ладоши, подзывая фрейлину. – Флана! Немедленно пригласи всех тех, о ком я говорила! Стражу перед этими покоями усилить гвардией кордавских грандов… Тарамис и Ясмелу с Коссусом я приведу лично.

– Я своих киммерийцев кликну, – загорелись глаза у Конана и обе коронованные особы быстро покинули комнату. Я, Эрхард и Тотлант сидели, раскрыв рты. Кажется, на наших глазах вновь вершилась история.

Бельверус, Немедия.

Раннее утро 14 дня Второй весенней луны.

– Ну что, пора идти к Тараску?

Королева Хаурана Тарамис, сидевшая, к неудовольствию Чабелы и Ясмелы Хорайской, в обнимку с Конаном, зевнула, отодвинулась, взяла со столика серебряное зеркальце, щелкнула золотой коробочкой с пудрой и начала прихорашиваться.

Я в это время дописывал последние строки документа, вошедшего в историю как «Решение семи королей». Как имена, какие титулы, какие гербы! Пергамент освящен не только древними изображениями драконов, ящеров, львов, кораблей, зубцами зингарской Башни и ятаганом Турана, но и собственноручными росписями всех владык Заката. Кажется, такое случилось первый раз в истории, если не считать общей войны хайборийцев против Кхарийской империи тысячу триста лет назад.