Подземный огонь - Локнит Олаф Бьорн - Страница 50

Из «Синей или Незаконной хроники» Аквилонского королевства

– Ваше Величество! – пожилой седоватый человек, недавно представленный мне Конаном и оказавшийся тем самым знаменитым канцлером Публио, возмущенно посмотрел на короля. – Не понимаю, как ты, мой государь, можешь позволять барону Юсдалю подобные выходки!

Тут Публио, не дожидаясь ответа Конана, повернулся к раскрасневшемуся и взволнованному Хальку, и, величественно указав вытянутой рукой на дверь, ледяным голосом потребовал:

– Хальк, немедленно удались и выведи прочь тех, кого ты привел с собой!

Зрелище, конечно, было неподобающим для королевских покоев, но, как я давно понял, в аквилонском дворце нравы отнюдь не столь чопорные, как у нас в Бельверусе. Хальк ворвался в Малую Оружейную, в которой Конан собрал Малый государственный совет, словно вихрь, едва не выломав двери. Вслед за библиотекарем вбежала, скрежеща когтями по паркету, жутковатого вида зверюга, по пристальному рассмотрению оказавшаяся самым настоящим грифоном. Я не слишком удивился, благо Конан уже успел мне рассказать, что содержит во дворце эту тварь ради Халька, который надеется вытянуть из нее побольше сведений о Боссонском Ямурлаке. Грифон остановился у самого стола и, наклонив голову, обвел нас всех взглядом больших желтых глаз. Канцлер, судя по виду, перепугался и едва поборол искушение потянуться к оружию, висевшему на стене у него за спиной.

Следом за этой парочкой, еще более-менее естественно выглядевшей в королевских покоях, вошел Эйвинд. Увидев нашего селянина, Публио едва не поперхнулся собственной слюной. Мало того, что Эйвинд комплекцией не уступал королю Конану, а ростом даже превосходил на два пальца, он еще и выглядел так, будто находился не во дворце одного из королей великих государств заката, а у себя в деревне. Белая холщовая рубаха с зеленой вышивкой, штаны, заправленные в мягкие кожаные сапоги, перевязанные крест-накрест полосками рыжей кожи, и меховая безрукавка из медвежьей шкуры. Рядом с Публио или герцогом Просперо Пуантенским, к которым (если смотреть на роскошные одеяния) более всего подошло бы слово «расфуфыренные», Эйвинд смотрелся самым настоящим варваром, явившимся вместе с соплеменниками громить захваченный город. Для полного сходства ему недоставало лишь громадной секиры на плече.

– Прости, господин мой, – Эйвинд почтительно глянул на Конана. – Мы в коридоре сшибли кого-то…

– Удалитесь! – тоненько выкрикнул Публио. – Здесь королевский совет! Барон Юсдаль, ты будешь наказан!

– Хальк, – Конан строго посмотрел на библиотекаря. – Что за дурацкие выходки? Сейчас не время для шуток.

– Да я и не шучу! Я придумал, что делать! – выкрикнул Хальк. – Мы его утопим!

– Мне кажется, – вкрадчиво начал Просперо, – что сейчас утопят тебя. Этим займемся мы вместе с королем и господином канцлером… У нас, смею тебе заметить, серьезное дело!

– Какие вы, люди, бестолковые, – грифон невозмутимо обошел стол, и, не обращая внимания на вытаращенные глаза Публио, сцапал клювом утиную ножку с блюда, принесенного из кухни перед началом Совета. Проглотив ее, зверь прошел мимо меня, коснувшись теплым боком моей руки, и улегся возле жарко горящего камина. – Как вы вообще умудряетесь жить на свете, если не слушаете друг друга? – едко добавил он.

– Это переходит все границы! – снова заверещал Публио, но Конан остановил возмущенную речь месьора канцлера повелительным жестом руки. Надо полагать, он понял, что Хальк неспроста вломился на Совет.

– Рассказывай, – потребовал Конан.

– Эйвинд, давай бумаги, – библиотекарь повернулся к асиру. – Уберите со стола, я сейчас все объясню.

Для Публио и Просперо предложение «убрать что-то со стола» было равнозначно рекомендации сходить и помочь в работе дворцовому золотарю. Поэтому менее привычные к слугам я и Конан сами быстренько переставили (вызвав радостное оживление грифона) блюда с холодным мясом и фруктами на пол, оставив лишь кувшины с вином и бокалы. Хальк вместе с Эйвиндом, от которого, к великому негодованию Публио, вкусно пахло пивом, развернули принесенные свитки, прижав загибающиеся углы увесистыми кувшинами.

– Вот, посмотрите на эти красные пятнышки на карте, – сумбурно начал Хальк…

…Это прозвучит странно, но Конан, плюнув на государственные интересы и неписаные уложения об отношениях с соперничающими странами, пригласил меня на свой Совет. Думаю, здесь сыграла свою роль наша старая дружба. Однако, когда Конан представил меня герцогу Пуантенскому и канцлеру, едва не случился конфуз. Величественный старик Публио, услышав, что я – Мораддин, граф Эрде – представляю с столице Аквилонии немедийского короля, сделал, разумеется, вежливую мину. Но едва король заметил, что я начальствую над пятым департаментом государственной канцелярии Бельверуса, канцлер едва не упал в обморок. А Просперо, непонимающе взглянув на Конана, спросил:

– Но, мой король… Быть может, следовало бы пригласить и барона Гленнора?

Я усмехнулся в душе. Гленнор – очень умный и проницательный человек – занимался тем же ремеслом, что и я. Разница лишь в том, что я служу королю Нимеду, а барон Гленнор – Конану. Сомнения герцога Пуантенского были понятны – где ж такое видано: зазывать на закрытый совет начальника тайной службы страны-соперника?

– Не будем звать, – отрезал тогда Конан. – Гленнор живет за городом, дожидайся его… Послушай, Просперо, мы в конце концов собрались поговорить не о планах захвата Немедии.

Лишь значительно позже я узнал, что герцог каким-то невероятным образом узнал о моем настоящем происхождении и всех давних туранских приключениях. Конан ему ничего не разбалтывал, точно известно. Скорее всего, помянутый барон Гленнор наводил справки обо мне через своих шпионов в Туране…

Как бы то ни было, но Публио, и осторожному пуантенцу пришлось подчиниться воле короля. Мы прошли в одну из многочисленных оружейных зал, расположенных в старом крыле дворца, и (когда слуги, принесшие еду и напитки, вышли), начали обсуждать последние новости с полуночи. Беседа шла благочинно до тех пор, пока в залу не вломились Хальк и компания.

– …Вот! – библиотекарь ткнул пальцем в карту. – Подземная тварь после Велитриума поползла к Тарантии, резко изменив направление движения. Хочу заметить, что, сравнивая путь второго чудовища, пролегающий по провинциям Немедии… – Хальк благодарно глянул на меня. Еще утром я показал ему на плане немедийского королевства, какие именно города и поселки пострадали до того, как мы с Велланом и Эйвиндом отправились в Аквилонию. Видимо, Хальк сделал из этого некие далеко идущие выводы.– …я обнаружил, что выдыхающий яд монстр, опустошающий Аквилонию, движется значительно быстрее своего собрата из Немедии. Пусть меня извинит достопочтеннейший Мораддин, но, по моему мнению, Бельверус должен пасть спустя четыре или пять дней, считая от нынешнего.

– Да чего тут извиняться, господин Хальк, – вздохнул я. Очень надеюсь, что граф Майль прислушался к моим советам, заставив короля Нимеда и наследного принца с семьей покинуть столицу…

– Дальше это чудище должно ползти от Бельверуса к Ианте Офирской, – втолковывал Хальк. – А наша тварь, миновав дня через три Тарантию, тоже вскорости окажется возле столицы Альмарика. Там, по всей видимости, чудища должны встретиться, – Хальк прочертил свинцовым карандашиком линии на карте и все увидели, что пути подземного огня сходятся, образуя огромный треугольник, захватывающий большую часть Пограничного королевства, Гандерланд, центральную Аквилонию, закатные графства Офира и почти половину Немедии.

– Так значит… – канцлер Публио первым догадался о чем идет речь, побледнел и схватился за сердце. – Все люди, живущие внутри этого треугольника, должны будут погибнуть?