Львиный престол - Локнит Олаф Бьорн - Страница 20

— Дорогой мой, Кюртен — это отличное место службы. Очень доходное. Вы ведь наверняка иногда мздоимствуете, пропускаете за деньги неположенные грузы?.. И вообще…

Чиновник попытался робко возмутиться, но осекся, поймав ледяной взгляд Мораддина. Конан от скуки присел на подоконник.

— Вы внимательно изучали карту Немедии вместе с картами протекторатов и провинций? — удивительно тихим, вежливым и одновременно стальным голосом поинтересовался Мораддин у чиновника. — Знаете такие названия, как Скафут, Шадизар или Дэлирам? Ах, знаете? И, похоже, вам совсем не хочется переезжать отсюда в эти прекрасные города? Да, я знаю, там очень тяжело быть чиновником короля. Тем более — под постоянным надзором со стороны государевой тайной службы. Ты хоть такое название — Вертрауэн — слышал?

Мораддин неожиданно прервал свою проникновенную, ласковую речь, и, слегка повысив голос, приказал непререкаемым тоном:

— Книгу на стол, скотина!

— С этого и надо было начинать, — раздался голос Конана, сидевшего с ленивым видом возле окна.

— Не извольте гневаться, — Эльгот сжался почти вдвое, а его тощие усики встали торчком: — Я же не знал, сколь это важно… Пожалуйста, вот!

— Конан, подойди, — бросил Мораддин, пролистав книгу записей. Чиновник, услышав имя аквилонского короля, и наконец рассмотрев в сумраке комнаты лицо здоровенного темноволосого человека, застыл в своем обшарпанном кресле. — Взгляни.

Привстав на цыпочки, я глянул через плечо Конана и застыл с открытым ртом. В книге значилось: «24 дня третьей осенней луны границу Немедии и Аквилонии пересекли: Конан Канах, король Аквилонии, в сопровождении благородной дамы, госпожи Ринги, графини Эрде из Немедии, а также Юния Паллантида, центуриона тарантийской гвардии, и…» Далее следовало перечисление имен наших гвардейцев.

— Это что, шутка? — Конан недоумевающе воззрился на Мораддина, постоянно переводя взгляд на квадратные пергаментные листы. На желтовато-белых страницах стояла его собственная подпись. Один к одному. Чуть ниже ровными округлыми буквами было выведено: «Ринга, графиня Эрде, баронесса Энден».

— …Сказки, — мелко помотал головой Мораддин. — Это может быть удачнейшей подделкой.

— Нет-нет, Ваша светлость, — шепнул чиновник. — Женщина поставила свою печать, посмотрите внимательнее…

— Давайте выйдем отсюда, — твердо сказал Мораддин, тщательно осмотрев отпечатанный на воске след перстня — развернувшая крылья летучая мышь на фоне гряды зубчатых гор. — Впрочем, постойте! Месьор Эльгот, а вы сами видели этих людей?

— Далеко не всех, — помотал головой таможенник. — Я в тот день не работал. Просто сослуживец ткнул пальцем в высокого человека и сказал, что это король Аквилонии, путешествующий из Пограничья обратно в свое королевство.

— Конан подойди, — Мораддин взял киммерийца за локоть и вывел ближе к свету, льющемуся из затянутого полупрозрачной слюдой окна. — Посмотрите, это он?

Конан, выпятив грудь и высоко подняв подбородок, несколько раз повернулся вправо-влево, уяснив, чего именно требует от него граф Эрде. Я, в удивлении, стоял и наблюдал.

— У этого господина короткая борода, — тусклым голосом сообщил Эльгот. — А кроме того, недавние путешественники стояли очень далеко и я не смог как следует рассмотреть. Но… Комплекция очень похожа. Крупный мужчина лет сорока. Темные волосы, самую малость с проседью.

Про бородку он верно заметил. Конан, когда обвалился потолок гномских подземелий, получил небольшую, но болезненную рану на подбородке. Поэтому за последние дни он не брился, как обычно, а сказал, что попробует отрастить бороду. Между прочим, киммериец с бородой — пока очень коротенькой и окладистой, от одного уха до другого — выглядел куда более почтенно. Эдакий благочинный сельский охотник, отец семейства. Хальк постоянно шутил по этому поводу, а Конан всерьез ему возражал — мол, с царапиной на лице не особо побреешься, слишком больно. Рана заживет — тогда можно будет привести себя в надлежащий вид.

— Идемте, — Мораддин, забрал наши подорожные и выудив из пояса два золотых аурея с профилем Нимеда, безразлично бросил их на стол чиновника. Месьор Эльгот застыл, не осмеливаясь взять деньги.

Резво сбежав по крутым деревянным ступенькам немедийской таможни, Мораддин подошел к ближайшему сугробу, обеими ладонями зачерпнул пушистый чистый снег и, слепив плотный катыш, запустил им в бревенчатую стену дома. Затем он мокрыми руками вытер лицо и угрюмо взглянул на Конана.

— Послушай, киммериец, — резко и шумно выдохнул Мораддин, обтирая ладони об клетчатую зелено-красную войлочную куртку, купленную в Вольфгарде. — Я ничего не понимаю! Да, конечно, можно подделать подписи — как твою собственную, так и моей жены. Но если в книге этого зануды-чиновника стоит печать Ринги — это значит, что графиня была здесь сама, либо кольцо у нее отняли. Вернее, сняли с ее пальца. Скорее всего, она к этому времени уже была мертва — Ринга никогда бы по доброй воле не отдала перстень, принадлежавший ее предкам…

«Жена? — подумал я. — Жена Мораддина? Никогда бы не подумал, что граф Эрде женат. Он ни разу не упоминал о своей супруге, а кроме того… Вспомним, что я — нелюдь. Оборотень. А мы, оборотни, в прежние времена, защищаясь от ненавидевших нас людей, пытались объединяться с другими разумными существами, не принадлежащими к человеческому роду. В том числе с теми, чей символ рода в точности отпечатался на страницах книги записей таможни. Это может быть совпадением, но людям не свойственно избирать в качестве семейного герба летучую мышь. Следовательно, жена Мораддина может быть гулем (например, из Кезанкии, Рабиров или гор Иранистана) или женщиной, наследующей кровь этого рода. Только что могла делать в Пограничье жена графа Эрде? Да еще в компании человека, как две капли воды похожего на короля Конана? Что же вокруг происходит, а?»

— Я хочу пива, — честно заявил Конан. — Давайте отправимся обратно, к нашему постоялому двору и попробуем все обсудить не сгоряча, а маленько подумав. Согласны?

Следующий сюрприз нас ожидал возле длинного двухэтажного деревянного дома, владел коим немедиец и причем дворянин. Единственно, этот дворянин был чужд столичным условностям и устроил на первом этаже довольно большого и добротного здания корчму с удобным обеденным залом и, что самое главное, с великолепной пивоварней. Назывался странноприимный дом патриотично: «Немедийский дракон».

— Конан! — мы вывернули из-за угла к трактиру и сразу услышали истошный вопль барона Юсдаля. — Скорее ко мне!

— Опять подрались, — не усомнился я, мрачно взглянув на Конана. — Я всегда полагал, что библиотекари — люди разумные и мирные…

— Конан! — надрывался Хальк, стоявший на крыльце едва не под руку с каким-то молодым русоволосым парнем. На вид последнему было не больше семнадцати лет. — Мы сейчас такое узнали! Пошевеливайтесь! Тотлант заказал пива на всех!

— Сколько новостей за одно утро, — проворчал король. — И хотя бы одна новость хорошая. Что еще случилось, Хальк?!.

— Во, так я именно про это и говорю, — Темвик сидел на лавке у стены, окруженный тяжело дышащими, отчасти разозленными, отчасти недоумевающими мужчинами. Мы отодвинули стол, подтащили несколько коротких скамеек и теперь с пристрастием допрашивали молодого оборотня. — Я сначала думал, что это парень, а потом оказалось — девчонка. Молодая, на вид не больше двадцати пяти лет, с каштановыми волосами и светло-карими глазами…

— Бред, — резюмировал Конан. — Мораддин, я ничего не понимаю! Все-таки Ринга — твоя жена и тебе лучше знать, что она могла делать в Пограничье! Да еще с подобной свитой.

— Темвик, — Мораддин положил руку на плечо дорожного стража и раздельно, медленно проговорил: — А теперь расскажи всю эту историю от начала и до конца. Еще раз. Вспомни любые детали. Нам интересно даже то, как были одеты эти люди, как и о чем разговаривали. Что заказывали в трактирах, какими деньгами расплачивались. Может быть, ты вспомнишь некие странности, связанные с ними?