Конан и повелитель молний - Локнит Олаф Бьорн - Страница 18

Мириана принадлежала Райгарху.

Это была ящерица – здоровенная нахальная тварь длиной в пять или шесть ладоней. В Туране ее сородичей именуют ксилу. Они обитают в пустынях, охотятся на мелких зверьков и довольно непривлекательны на вид: в каких-то выростах, складках, морщинах, да еще с маленькими рожками на чрезвычайно самодовольной морде. Однако Райгарх полагал свою любимицу редкостной милашкой.

К сожалению, за время жизни с асиром Мириана обзавелась уймой дурных привычек содержанки – вороватостью, склонностью к подхалимству и невоздержанностью в еде и питье.

Красть она предпочитала мелкие блестящие вещицы, которые изобретательно прятала. Пищу и выпивку с милой бесцеремонностью заимствовала из тарелок постояльцев. Райгарха это забавляло, прочих раздражало. Хисс проникся к ящерице лютой ненавистью – после того, как она разбила и вылакала купленную им втридорога бутылку редкого вина – и вынашивал планы ее убийства.

Худшим из качеств Мирианы являлась способность быстро менять цвет в зависимости от окружающей местности. Стоило ей неподвижно посидеть на столе или стене – и ее не отличишь от досок или камня.

Последняя выходка Мирианы едва не привела к тому, что трактир лишился старшего повара. В поисках тени ксилу забралась в кладовку, где хранились колбасы и другие копчености, уцепилась за свободный крюк и задремала. Почтенный Гикол, явившись за припасами к ужину, снял ее оттуда и бросил в общую корзину, пребывая в полной уверенности, что имеет дело с безобидным окороком. Очутившись на разделочной доске, ящерица внезапно проявила любовь к жизни, вернулась к истинному обличью и дала деру.

Гикол клялся, что треклятая зверюга нарочно ждала, пока над ней не занесут нож и только тогда пошевелилась. Ужин в тот вечер подали после наступления темноты, ибо Лорне пришлось уговаривать разгневанного кухаря не бросать «Нору» и заверять, что подобного впредь не повторится. Райгарх в течение двух последующих дней вел себя на удивление тихо, а ксилу где-то пряталась.

– Кыш отсюда! – Кэрли замахнулась на чешуйчатое создание подушкой. Мириана прошипела нечто оскорбительное и гордо удалилась вверх по стене. Девушка выглянула в окно, подтащила поближе табурет и уселась совмещать приятное с полезным – взирать на бесплатное представление и причесываться.

Обычно на задних дворах принято разбивать огороды, строить загоны для животных или сараи для лишнего имущества. Лорна поступила в согласии со своим разумением и наперекор традициям. Невысокий каменный забор разделял двор на два участка – побольше и поменьше. Тот, что поменьше, расчистили и засыпали мелким песком. В углу возвели диковинного вида постройку из тонких брусьев, канатов и перекладин. Жильцы «Норы» частенько имели отношение к военному делу, вот бритунийка и решила создать для них место, где можно размяться и позвенеть оружием без помех и лишних глаз.

Другую часть двора занимал крохотный садик – узкие дорожки, ровно подстриженные кусты акаций, неизменный туранский жасмин и редкий в Заморе белый шиповник. Лорна потратила кучу денег, чтобы ей привезли несколько кустов аж из самой Аквилонии. Посреди рощицы виднелся легкий полосатый навес, под ним стояли вкопанные в землю стол и скамейки из бамбуковых стволов. Здесь велись переговоры, обсуждались дела и заключались сделки. Небольшой круг людей также знал, что в глубине сада прячется беседка из лиан, а в ней находится низкая и очень удобная кушетка с одним большим недостатком – она скрипела. Мужская часть постояльцев время от времени меняла разболтавшиеся пружины и чинила порванную обивку. Ши заверял, что кушетка служит отличным способом проверить, есть ли у вашей подруги чувство юмора. Если засмеется, слыша ритмичный скрип, значит, с ней можно иметь дело. Если нет – подыскивайте другую.

С утра сад пустовал, зато на песчаной площадке жизнь била ключом. Сооружение, прозванное Аластором «Костоломкой», облюбовали Хисс и Джай, но вместо того, чтобы подтягиваться, они глазели на Райгарха и Конана. Хисс заметил торчавшую в окне комнаты девушку, махнул ей рукой, указав на парочку варваров.

Кэрли не разбиралась в воинских искусствах, однако, как всякая жительница Шадизара, знала многое о приемах уличных потасовок и том, как отвадить чересчур назойливого ухажера. Насколько она понимала, Райгарх натаскивал Конана на владение именно этими уловками, вполне заслуживавшими наименования «грязных». Вдобавок асир считал необходимым сопровождать занятия потоком разнообразных указаний, перемежаемых с прямыми оскорблениями. Кэрли вначале решила, что так и полагается, но позже догадалась: столь странным образом Райгарх пытался отучить Конана от вспыльчивости и привычки по любому поводу кидаться в драку. Тот порой слишком болезненно воспринимал любые шутки и высказывания в свой адрес.

Две луны относительно спокойной жизни сделали диковатого мальчишку-варвара отчасти похожим на человека. Кэрли с сожалением размышляла, что Малыш мог бы обращать побольше внимания на тех, кто живет рядом с ним, и старалась почаще попадаться ему на дороге. Хисс, заметив её поползновения, безжалостно высмеял приятельницу, заявив, будто Малыш по причине крайней молодости и совершенно иного воспитания вряд ли понимает ее намеки. Потом добавил:

– Никак не могу определить, о чем он думает. Он впитывает все, что видит и слышит вокруг, точно сухой песок – воду, но попробуй-ка догадайся, что творится в этой лохматой черепушке!

Кэрли поневоле пришлось согласиться. Конан успешно осваивал местное наречие (этим занимались Феруза, Джай и иногда Аластор), вроде бы завел дружбу с Ши, питал уважение к Райгарху и почему-то к Лорне, но оставался такой же загадкой, как в первый день своего появления. Феруза вызнала, что до прихода в Шадизар Конан побывал в Халоге, столице далекой полуночной страны Гипербореи, и вынес оттуда не самые лучшие воспоминания. Он никогда не говорил, почему решил покинуть родину, куда направляется и что пережил по пути. Райгарх предположил, что в Халоге его ученик угодил то ли в рабы, то ли в гладиаторы поневоле, и лучше умрет, чем скажет словечко о прошлом.

Компания не настаивала – здесь, в Шадизаре, расспросы не приветствовались. Ты то, что ты есть, что о тебе думают и на что ты способен. Этот город и его люди живут нынешним днем, а не вчерашним и не завтрашним. Конан стал одним из них, все остальное не имеет значения.

– Шевелись! Моя бабушка, когда ей стукнул девятый десяток, и то скакала резвее! Да двигайся, не стой на месте! Вот напасть на мою голову… Кувырок! Разворот налево! Налево, я сказал, нечего щелкать клювом! Ты лево от право отличаешь? Пошел!..

Задумавшаяся Кэрли вздрогнула. Голос Райгарха обладал способностью разбивать вдребезги любые мечтания. Асир безостановочно гонял Конана по площадке, тот увертывался, совершая порой, по мнению зрительницы, настоящие чудеса проворства и гибкости. Ей нравилось смотреть, как движется Конан – стремительно и непредсказуемо. Звери в лесу, наверное, так ходят. Кэрли не доводилось побывать в настоящих чащобах (она надеялась, что никогда не доведется, что там интересного?), диких животных она видела только за решеткой зверинца, но, если верить рассказам… А Малыш красивый. Вернее, не столько красивый, сколько необычный. Аластор, вот кто действительно красив и сам это отлично знает. Малыш, похоже, даже не догадывается. Какие у него глаза, Кэрли ни у кого не встречала похожих – яркого светло-голубого цвета… Странный парень. Очень странный. Шкатулка с секретным замком. Пожалуй, хорошо, что Феруза привела его сюда и настояла, чтобы ему разрешили остаться.

Во дворе ничего не изменилось. Преимуществом по-прежнему владел Райгарх, старательно изображавший, будто поддается. Конан немедля атаковал, был отброшен, упрямо повторил попытку и вновь улетел шагов на пять, пробороздив песок. Джай, сидевший верхом на перекладине, азартно засвистел. Асир на миг оглянулся. Это его и сгубило.

Девушка даже рот открыла и выронила щетку. Она не подозревала, что можно вскочить, прыгнуть и нанести удар – за время, достаточное для одного толчка сердца. Конан бил ногами, и, приземляясь, потерял равновесие. В другое время он здорово поплатился бы за такую ошибку, но не сегодня.