Конан и Алая печать - Локнит Олаф Бьорн - Страница 17

Впрочем, Конан — человек простой, чуть ли даже не из народа, а у меня за спиной сорок поколений благородных предков, в число которых входило безмерное множество графов, герцогов, драконоборцев, магов и даже один король — малоизвестный Гвайнард III Простоватый, правивший всего семь лет, около трех столетий тому…

Происхождение, однако, обязывает: я с самым величественным видом отстоял не менее полуколокола на Большом приеме в коронном замке Бельверуса, выслушивая напыщенные речи приближенных Нимеда, вволю нагляделся на красавчика Тараска, престарелого и сонного короля, надутого гусака Тимона, гвардейцев, прекрасных дам и благородных девиц, провинциальных и столичных дворян…

Скукотища немыслимая. Скорее бы переходили к угощению, а то я опять проголодался.

Новый знакомец, граф Эдмар, едва торжество закончилось, увлек меня в трапезную залу. Как выразился месьор Крейн, «хватать самые лучшие куски». Да, Немедийская монархия богата — ничего себе, вдоволь накормить и напоить тысячу приглашенных!

Длинные, почти бесконечные столы (широкие доски, уложенные на козлы), лавки, покрытые парчой, драгоценные сервизы, украшенные самыми изысканными кушаньями. Служки безостановочно таскают винные кувшины и жбанчики с черным элем, мимы, фигляры, фокусники, слегка фривольная, но приятная музыка…

Я, конечно, согласно полученным приказаниям, смотрел в оба.

Король немедленно после церемонии отбыл в свои покои. Трапезу возглавил Нимед-младший, показавшийся мне чересчур хмурым для столь радостного дня.

Стол королевской семьи громоздился на каменном возвышении, присутствовали все принцы с женами и наследниками, Тараск восседал рука об руку с той самой девицей, которую я видел на парадном шествии… Черноволосая красавица так и не переоделась в платье, приличествующее благородной даме.

— Да какая она благородная! — ответил на мой вопрос блистательный Эдмар Крейн. — Именовать это… эту… благородной? Ах, месьор Зимбор, видно, что вы приехали из-за границы и не в курсе последних новостей. Очаровательная Зенобия, или, как ее зовут все придворные, Дженна — никто иная, как обычная варварка! В ней перемешаны самые жуткие и самые плебейские крови! Вдобавок она родом из Пограничья, и этим все сказано.

— Смею заметить, — отозвался я, прожевав кусок пересушенного мяса, — Пограничье в последние годы стало очень приличной страной. Настоящее королевство.

— Фу! — поморщился граф. — В королях — бывший десятник дорожной стражи, да еще и не человек, а оборотень! Половина страны заселена нелюдями…

— Не вижу ничего плохого в сосуществовании человека и других разумных рас.

— Ладно бы оборотни, — продолжал разоряться Крейн, совершенно меня не слушая. — Там полно гномов! Ты ведь знаешь о том, как после разрушения Небесной Горы племя проклятущих карликов повылезало наружу из своих нор? Безбожные кобольды! Паршивые подземные карлы!

— Да, да, разумеется, — на всякий случай поддержал я успевшего изрядно набраться Крейна. — Приплюснутый народец. Ужасно. Но мы начинали разговор с подруги принца Тараска.

— Она ему не подруга, — доверительно прошептал месьор Эдмар. — Клянусь памятью своих предков, эта стерва Тараска не подпускает к себе за лигу! Раньше кое-кто из гвардии пытался к ней подкатить с весьма определенными претензиями. Боюсь, теперь у этой красотки все колено в мозолях от соприкосновения с буйствующей мужской плотью. Холодна, как граскаальские ледники. Любовников выбирает сама и довольно редко… По-моему, на сегодняшний день единственный, с кем Зенобия спит в постели — это ее меч. Настоящая бой-баба, прошу простить за вульгарность.

— Тогда зачем Тараск делает вид, будто она его фаворитка? — поразился я. — Это же неприлично! Принц — дворянин, родственник двух славнейших королевских фамилий, а ведет себя, словно… словно безбородый мальчишка.

— Он водит ее с собой для красоты, — огорченно поведал Крейн. — Чтобы остальные завидовали. Глядите, мол, какая тигрица у меня на поводке. Впрочем, не тигрица, волчица. Она же из Пограничья… Не удивлюсь, если она — оборотень, и скрывает в штанах пушистый хвост.

— Ясно, — я решительно встал из-за стола, не желая более выслушивать болтовню опьяневшего графа. — Пойду пройдусь, может быть, найду кого-нибудь из знакомых.

С самым независимым видом я прогуливался вдоль стен залы. В глазах пестрело от гербов.

Вот уж действительно высший свет — самые древние и знатные семьи. Медленно, но верно я пробирался к возвышению, где трапезничали принцы. Внимания на меня никто не обращал, благо многие уже успели откушать и теперь теснились по краям огромного помещения, флиртуя, ссорясь, разговаривая или обмениваясь сплетнями. До меня долетали невнятные реплики, но, имея определенную долю внимательности, из них можно было сложить, как из мозаики, более-менее ясную картину:

— Фавор принца Тараска продлится недолго…

— Он просто пустил пыль в глаза королю. Как явился, так и исчезнет. Вдобавок он чужак — кофиец!

— Да, но матушка принца — родная сестра короля.

— Ты, почтенный, заметил, что герцог и герцогиня Эрде отсутствуют? Что бы это могло значить?

— Герцогиня Ринга, я слышал, в городе, но хворает…

— Может быть, его светлость вновь занят делами! По-моему, месьор Мораддин — единственный человек в этой стране, который искренне печется о благе государства.

— …Не забывая при том о собственном кошельке.

— Да, безусловно, семья Эрде очень богата…

— Неужели герцога Мораддина не пригласили? Быть того не может!

— Он всегда сам себя приглашает…

И так далее, в том же духе. Непривычное нарушение сложившегося дворцового распорядка, выразившееся в таинственном отсутствии четы герцогов Эрде, а заодно и выскочка Тараск были главными темами разговоров. Ничего определенного я так и не услышал.

— Эй, любезный, — я хлопнул по плечу одного из служек, ибо мне немедленно требовались сведения весьма своеобразного характера. Вина я выпил довольно много, — где тут у вас отхожее место?

— Спуститесь по боковой лесенке, ваша милость, сразу во двор. Там увидите.

Лакей ткнул пальцем в сторону неприметной дверцы и я тотчас последовал в указанном направлении. Точно, вниз по лестнице, затем открывается выход в один из внутренних дворов замка. Из подвальных окошечек изливается вкусно пахнущий дымок — кухни.

Я промаршировал через двор к весьма обширному деревянному сооружению, сделал свои дела и совсем было решил возвращаться обратно.

Уже на первом пролете лестницы я внезапно застыл, услышав полузнакомый голос, метнулся обратно, и тихонько встал за дверью. Вниз спускался Тараск с кем-то из своих телохранителей.

— Загляну на кухню, посмотрю сам, какие кушанья приготовили королю, — принц издал непонятный мне ехидный смешок. — Гляди, чтобы в это время туда не совался никто лишний.

— Как будет угодно моему господину, — пробасил сопровождавший Тараска человек. Ясно выраженный кофийский акцент. Меня они не заметили, просто прошли мимо и вынырнули на площадку двора. В наступавших вечерних сумерках я заметил, как принц спустился в кухни, а высокий человек с вислыми усами встал на страже у дверей. Прошло совсем немного времени, Тараск вернулся, махнул своему телохранителю рукой и оба вновь отправились в парадную трапезную.

«Что за ерунда! — подумал я, выбираясь из своего укрытия. — Племянник короля Нимеда лично следит за приготовлением ужина для старика?

Наблюдает за тем, как варятся кашки и бульончики? Бред!

А если… Нет, невозможно. Тараск не может отравить своего дядю, и не может это делать столь откровенно. Кто угодно мог видеть, как он входил на кухню. Вдобавок там повара, слуги, охрана…

Со смертью короля Тараск ничего не выигрывает, ибо трон немедленно переходит к наследнику, Нимеду-младшему, который явно недолюбливает кофийского выскочку. И все равно — что-то здесь нечисто».

Барон Гленнор всегда говорил так: если в чем-то сомневаешься, проверь лично, не доверяя дело умозаключениям, построенным на догадках, или другому человеку.