Грегор и смутное пророчество - Коллинз Сьюзен - Страница 13

Лязг, скребя когтями по стене, все пытался подняться, но жизнь из него уходила. Горящим взглядом уставился он на Грегора.

— Наземный, — прохрипел он, — мы будем охотиться за тобой, пока жива хоть одна крыса. Хоть одна! — И с этими словами он издох.

Грегор едва успел перевести дыхание, как позади него на землю резко опустился Генри. Он толкнул Грегора к берегу, поднял на руки Периту и полетел прочь из пещеры, крикнув:

— Спалите здесь все!

Марет, у которого из раны на лбу струилась кровь, уже вытащил мечи из крыс. Он столкнул крыс в реку, и тела их быстро понеслись по течению. И хотя его раненая летучая мышь с трудом управляла изуродованным крылом, Марет перегнулся, схватил рюкзак, в котором сидела Босоножка, и вытянул брата с сестрой наверх, посадив их впереди себя.

Грегор видел, как Аврора своей когтистой лапой, словно крючком, зацепила плечо раненой мыши Периты. Люкса уже успела притащить из лодки лампу. Когда мыши взмыли в воздух, она разбила лампу о землю.

— Кидай факел! — крикнул Марет, и Грегор с трудом разжал онемевшие пальцы.

Они стремительно вылетели из пещеры, и сзади тут же полыхнуло и загудело пламя.

ГЛАВА 9

Крепко держась за шкурку мыши, Грегор смотрел на воду, плескавшуюся под ними. Какое-то время он чувствовал радость и облегчение от мысли, что спасся от крыс, но вскоре страх высоты и ощущение скорости полета захватили все его существо.

Босоножка так крепко вцепилась ручками в его шею, что ему тяжело было даже дышать, не то что говорить. Да и что он мог сказать Марету? «Ой, мне так жаль, честно-пречестно, простите меня за то, что произошло»?

Конечно, он ничего не знал о крысах — даже понятия не имел. Но разве подземные не пытались предостеречь его? Да, они говорили об опасностях вообще, никто из них не упоминал о крысах — только тараканы. Один тогда сказал: «Крысы плохо». А потом, торгуясь с Люксой, таракан сообщил, сколько готовы дать за них крысы. Выходит, их с Босоножкой могли продать крысам — и что тогда?

Он почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота, и снова уставился на маслянистую воду, над которой они летели. Перед глазами то и дело вставала картина кровавой бойни, и он решил смотреть на воду, чтобы прогнать неприятные воспоминания.

Вскоре впереди заблестели огни, и он понял, что они приближаются к Регалии.

Несколько подземных в ожидании стояли на причале. Они подхватили бесчувственную Периту и ее истекающую кровью летучую мышь. Они и Марета пытались уложить на носилки, но он отмахнулся и стал им помогать.

Грегор сидел на причале, прямо там, куда его столкнул Марет, когда они приземлились.

Ему хотелось провалиться сквозь землю. Босоножка притихла, и он спиной чувствовал, как напряжено ее маленькое тельце.

Прошло минут пятнадцать, а может, двадцать. Он так и сидел, не шелохнувшись.

— Встань! — вдруг услышал он у себя над головой и увидел стоявшего над ним Марета.

Голова его была забинтована, вся правая сторона лица распухла и посинела. — А ну шевелись, Наземец! — сурово приказал Марет.

Неужели этот человек всего несколько часов назад казался ему застенчивым?

Грегор поднялся, с трудом распрямив затекшие ноги. Марет грубо завел ему руки за спину и связал их. Теперь можно было не сомневаться: Грегор действительно пленник. К Марету подошел еще один охранник, и они подтолкнули Грегора вперед. Ноги у него плохо слушались. Что с ним теперь сделают?

Он не смотрел, куда его ведут, не замечал дорогу, просто шел на казнь. Кажется, они долго поднимались по лестнице, потом оказались в помещении, имевшем форму ромба. Посредине стоял стол. Марет усадил Грегора на стул, стоявший возле разожженного камина. Охранники встали по бокам, не сводя с него глаз.

«Будто я опасен», — пронеслось у него в голове.

Босоножка завозилась у него за спиной. Шепнула ему в ухо: «Домой?» Голосок ее звучал просяще. «Поели домой, Ге-го?»

Ему нечего было ответить.

В помещение то и дело входили люди, взволнованно переговаривались. Некоторые смотрели на Грегора в упор, но никто к нему не подходил и не обращался.

Он сидел у камина — и его бил озноб. Он весь вымок во время путешествия на лодке, его насквозь пронизывал холодный ветер, а еще его трясло от страха перед ужасными событиями, свидетелем — точнее, участником которых он поневоле стал.

Босоножке было получше, чем ее брату.

Рюкзачок, похоже, воду не пропускал, а сама она была тесно прижата к Грегору. И все равно — когда она касалась ножками его рук, он чувствовал, что пятки ее холодны как лед.

На Грегора навалилась усталость, ему хотелось лечь и провалиться в сон, а потом проснуться в своей комнате и увидеть на стене отсвет фар проезжающей машины.

Но он давно уже перестал надеяться, что все происходящее — это просто сон.

Что теперь будет с подземными? С Перитой? С ее раненой летучей мышью? А Марет? Если кто-то из них умрет — это будет его вина, только его. И он не станет оправдываться. Даже не попытается.

Тут вошла Люкса. Совсем бледная от гнева, она быстро подошла к Грегору и залепила ему пощечину. Голова его мотнулась в сторону, и Босоножка расплакалась и закричала:

— Незя бить! Нет, нет, незя бить! — и даже погрозила Люксе своим крохотным пальчиком.

В их семье распускать руки категорически запрещалось, и чтобы хорошенько это запомнить, Босоножке потребовалось всего несколько стояний в углу.

Но похоже, у подземных физические наказания тоже были не в чести. Грегор услышал, резкий окрик Викуса, раздавшийся от самой двери:

— Люкса!

Явно борясь с желанием ударить его еще раз, Люкса подошла к камину и уставилась на огонь.

— Стыдно, Люкса! — укоризненно произнес подошедший к ней Викус.

Она повернулась к нему, кипя от ярости:

— Две летучих мыши серьезно ранены, Периту мы не можем привести в чувство — и все ради того, чтобы спасти какого-то Наземного! Зачем мы последовали за ним? Зачем сохранили ему жизнь? Да надо было отправить его в Мертвую землю, и пусть бы выкручивался как мог!

— Люкса, успокойся, ты же знаешь — мы не могли так поступить, — произнес Викус, но Грегор видел, что он сильно расстроен. — Надеюсь, крысы мертвы?

— Убиты и сброшены в реку, — ответила Люкса. — И берег мы очистили огнем.

— За это «мы» нам еще придется с тобой ответить, — мрачно произнес Викус. — Совет недоволен.

— Мне наплевать, доволен ли совет! — запальчиво ответила Люкса, стараясь не смотреть на Викуса.

«Если бы это было так, она бы сюда не пришла, — сообразил Грегор. — У нее тоже неприятности».

Он не испытывал злорадства — его терзали тревога и чувство вины. И потом Люкса спасла ему жизнь, убив Лязга. Грегор понимал, что отныне он ее должник, но щека горела от пощечины, и говорить об этом вслух он не стал.

— Незя бить! — повторила Босоножка, и Викус повернулся к ним.

Как и Люкса, Грегор не мог выдержать его взгляд.

— А как себя вел Наземный, Люкса? Сражался — или драпанул? — спросил Викус.

— Генри говорит, сражался, — нехотя признала Люкса. — Но очень неумело и не владея оружием.

Грегору хотелось вмешаться, и он чуть было не сказал: «Эй, но ведь у меня был всего лишь дурацкий факел!» — но сдержался. И что это меняет?

— Значит, он храбр, — сказал Викус.

— Безрассудная храбрость ведет к ранней смерти, разве не это ты постоянно мне твердишь?

— Да, я твержу. А ты меня слушаешь? — произнес Викус, слегка приподняв брови. — Ты так же не слушаешь меня, как и он. А ведь вы оба слишком молоды, чтобы разучиться слушать. Развяжите ему руки и оставьте нас, — кивнул он охранникам.

Веревку перерезали, и Грегор почувствовал, как кровь прилила к запястьям. Он помассировал их, чтобы восстановить кровообращение. Щека его горела, но он не хотел доставлять удовольствие Люксе и щеки касаться не стал.

Босоножка, вытянув шею, стала разглядывать следы на запястьях.

— Ой-ой! — всхлипывала она. — Бо-бо!