Приглашение на бал - Лукас Дженни - Страница 9

Она перестала быть невзрачным пугливым мышонком. С ним она почувствовала себя красивой, сильной и беспечной.

В его объятиях она ничего не боится.

Закрыв глаза, Лилли запрокинула голову, и он принялся покрывать поцелуями ее шею.

– Меня никто так не касался. Мне ни с кем еще не было так хорошо, – прошептала она.

Внезапно его руки замерли на ее теле.

– Но у тебя были другие мужчины. По крайней мере два.

Лилли открыла глаза и сглотнула.

– Не совсем.

– Что ты имеешь в виду?

– У меня было два бойфренда, но я ни с одним из них не спала.

Выпрямившись, Алессандро уставился на нее широко распахнутыми глазами:

– Ты пытаешься мне сказать, что ты все еще девственница?

У нее пересохло во рту.

– Это проблема?

Сердито посмотрев на нее, он нажал на кнопку, чтобы опустить перегородку.

– Да, сэр? – вежливо спросил шофер, не поворачивая головы.

– Планы изменились, – сказал Алессандро. – Мы отвезем мисс Смит домой.

– Что? – Щеки Лилли вспыхнули. – Почему? – Она неловко посмотрела на шофера, затем снова переключила свое внимание на Алессандро. – То, что я вам только что сказала, не имеет значения!

Алессандро бросил на нее холодный взгляд:

– Назови Эбботу свой адрес.

Лилли подчинилась. Шофер кивнул и на следующем перекрестке повернул налево. Она ждала, когда Алессандро поднимет перегородку, но он не сделал этого. Ей вдруг стало холодно и одиноко. Тогда она взяла одну из тарелок. Изысканные деликатесы показались ей слабым утешением, но к тому времени, когда они приехали в ее район, тарелка уже была пуста.

Алессандро все это время молча смотрел в окно. Похоже, он больше не собирался ее целовать. Ее волшебный вечер подошел к концу, но она не могла с этим смириться. После безграничной радости, которую она испытала в его объятиях, она не могла вернуться в свою пустую квартиру.

– Вы зря беспокоитесь. Это не важно.

Наконец он повернулся и посмотрел на нее:

– Для меня важно.

Придвинувшись ближе к нему, она тихо произнесла:

– То, что я менее опытна, чем ваши предыдущие любовницы…

– Ты не понимаешь, что я тебе предлагаю? – отрезал он. – Одну ночь. Может, две. Ничего больше.

– Я и не прошу большего.

– Я никогда не приду знакомиться с твоими родителями, Лилли. Я не женюсь на тебе. Не полюблю тебя.

Его слова задели ее, но она гордо вскинула подбородок:

– Кто сказал, что я хочу любви?

– Девственницы всегда ее хотят. Не будь глупой, Лилли.

Она вдруг вспомнила дразнилку, которой ее донимали одноклассники в начальной школе.

«Глупой Лилли мозги удалили».

Алессандро снова отвернулся. Судя по его виду, он уже принял решение и не собирался его менять.

Лимузин остановился у ее дома. Шофер вышел и открыл ей дверцу. Холодный воздух, проникший в салон, коснулся ее кожи.

– Спокойной ночи, Лилли, – сказал Алессандро, не глядя на нее.

– Вы действительно собираетесь закончить наше свидание таким образом? – прошептала она. – Сначала поцеловали меня, теперь прогоняете?

Его губы искривились в жестокой улыбке.

– Наконец-то, cara, ты поняла, что значит быть моей любовницей.

– Да, я поняла. – Чувствуя, что вот-вот расплачется, она отвернулась. – Вы меня не хотите.

– Не хочу тебя?

Она посмотрела на него в замешательстве:

– Да, вы только что сказали…

– Я просто спасаю тебя от ошибки. Ты должна быть мне за это благодарна.

Выйдя из салона, Лилли вдохнула холодный ночной воздух и посмотрела на темную улицу с припаркованными вдоль нее автомобилями. Ветер гнал по черному асфальту скомканную газету, похожую на перекати-поле. Она живет здесь всего несколько месяцев, но ей казалось, что уже целую вечность.

Перед ней возвышалось многоэтажное здание, построенное в шестидесятых годах двадцатого века. Она знала, что ждет ее в квартире. Поскольку Надия сейчас веселится на балу с Джереми, она будет там одна. Она заберется на диван, укроется стареньким одеялом, сшитым ее матерью, и будет смотреть по телевизору, как живут другие люди. Потом примет ванну и ляжет спать.

Неужели ей суждено прожить так всю оставшуюся жизнь?

Она ни за что не оставила бы место экономки в доме своего кузена во Франции, если бы тот не повел себя низко по отношению к матери своего ребенка. В знак солидарности с ней Лилли в порыве негодования уволилась. На этом ее смелость закончилась. С того момента, как она перебралась в Сан-Франциско, она только и делает, что прячется.

«Мы все должны выбирать в этой жизни, – сказал ей Алессандро. – Либо безопасность тюрьмы, либо пьянящую радость свободы».

– Лилли, – прозвучал у нее за спиной его голос. – Иди в дом.

Глубоко вдохнув, она повернулась и, не сказав ни слова, забралась назад в лимузин и захлопнула дверцу.

– Ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь? – спросил он, ошеломленно глядя на нее.

– Раньше я мечтала о рыцаре в сверкающих доспехах, который будет любить меня вечно, – прошептала она дрожа.

– А сейчас?

– Я устала бояться. Устала прятаться от жизни.

Алессандро долго на нее смотрел, затем велел водителю ехать в Сонома и нажал на кнопку.

Она наблюдала за тем, как перегородка поднимается все выше и выше. Когда она закрылась с щелчком, Алессандро приблизился к Лилли, прижал ее к спинке сиденья и накрыл ее губы своими в поцелуе сладком и опасном, как отравленный мед.

Глава 4

Ночь была ясная, в бархатном черном небе светила луна и мерцали звезды. Вилла в испанском стиле была окружена виноградниками, купающимися в серебристом свете. Вдалеке пели птицы.

Когда лимузин скрылся за поворотом, Лилли посмотрела на Алессандро, несущего ее на руках на свою виллу. У нее кружилась голова, по венам разлился расплавленный огонь. Причиной тому были не полтора бокала шампанского, выпитые ею на балу, а поцелуи Алессандро.

Остановившись у двери, он прижал Лилли к себе одной рукой, а другой набрал код. Открыв дверь плечом, он вошел внутрь дома, пересек темный холл и начал подниматься вверх по лестнице с чугунными перилами. Он не произнес ни слова, но в этом не было необходимости. Все, что ей было нужно знать, она могла прочитать в его черных глазах.

Наверху он толкнул дверь в конце коридора, и она увидела огромную кровать, освещенную луной. Осторожно опустив Лилли на нее, он, не сводя с нее глаз, снял с себя бабочку и смокинг, разулся и присоединился к ней.

Накрыв ее губы своими, он принялся водить ладонями по ее плечам, груди и талии. Она отвечала на его поцелуи с пылкостью, присущей двадцатитрехлетней девушке, мечтавшей о любви, но еще не знавшей ее.

«Главное то, что происходит здесь и сейчас», – сказала себе Лилли.

Когда его руки проскользнули под облегающий корсаж ее платья и накрыли ее грудь, она тихо вскрикнула. Ее соски затвердели от его умелых прикосновений.

Затем он неожиданно дернул платье вниз с такой силой, что тонкие бретельки оторвались от корсажа. Он не церемонился с ее платьем, но с ее телом обращался как с хрупким бесценным сокровищем. Когда он приник губами к ее соску и начал нежно его пощипывать, из ее горла вырвался стон наслаждения. К тому моменту, как он переключился на второй сосок, она была так возбуждена, что отчаянно вцепилась в матрац, словно боясь утратить связь с реальностью.

Задрав подол ее платья, он медленно провел ладонью сначала по внешней поверхности ее бедра, затем по внутренней. У Лилли захватило дух от сладкой боли, зародившейся в глубине ее женского естества.

Приподняв корпус, Алессандро начал расстегивать рубашку. Платиновые запонки с бриллиантами полетели на пол, словно какой-то хлам.

Лилли пришлось прикусить губу, чтобы не разинуть рот от восхищения. Его плечи были широкими, мышцы – рельефными и упругими, как у атлета. Посередине его плоского живота с четко обозначенными квадратиками пресса уходила вниз под пояс брюк дорожка из мелких темных волосков.