Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Адольф Гитлер. Жизнь под свастикой - Соколов Борис Вадимович - Страница 21


21
Изменить размер шрифта:

При Гитлере примат государства во всех сферах достиг невиданных в германской истории размеров. Только в Советском Союзе степень огосударствления жизни была выше. В книге «Моя борьба» по этому поводу утверждалось: «Государство не имеет ничего общего с конкретной экономической концепцией или развитием... Государство является расовым организмом, а не экономической организацией... Внутренняя сила государства лишь в редких случаях совпадает с так называемым экономическим процветанием; последнее, как свидетельствуют бесчисленные примеры, очевидно, указывает на приближающийся крах государства... Пруссия с исключительной наглядностью подтверждает, что не материальные средства, а лишь идейные ценности позволяют создать государство. Только при их наличии может благоприятно развиваться экономическая жизнь. Всегда, когда в Германии отмечался политический подъем, экономические условия становились первостепенной заботой народа, а идейные ценности отходили на второй план, государство разваливалось и вскоре возникали экономические трудности... До сих пор никогда в основе государства не лежали мирные экономические средства...»

В 1933–1945 годах проповедь «немецкой исключительности» перешла в Германии все возможные пределы. Начало было положено Гитлером, в книге «Моя борьба» призывавшего: «Давайте воспитывать немецкий народ с самого раннего возраста в чувстве исключительного признания прав своего собственного народа, давайте не развращать уже с детских лет нашу молодежь, давайте освободим ее от проклятия нашей «объективности» в таких вопросах, где дело идет о сохранении своего собственного «я». Тогда в кратчайший срок мы убедимся, что и немецкий католик по примеру католиков Ирландии, Польши или Франции остается немцем, остается верным своему народу».

Чувство исключительного признания собственных прав немецкой нации стоило ей миллионов, а всему человечеству — десятков миллионов погибших. И здесь слова Гитлера очень напоминают проповедь национальной исключительности в других странах мира, в том числе в России.

Позднее, в 30-е годы, Гитлер говорил Герману Раушнингу: «Я никогда не соглашусь, чтобы другие народы были равноправны с немецким, наша задача — поработить иные народы. Немецкий народ призван дать миру новый класс господ.

Буржуазия сыграла свою роль... Но и у этих исторически уполномоченных «верхних слоев», у этого календарного дворянства (сведения о дворянских родах заносились в исторические календари. — Б. С.), у этих выродившихся потомков древних аристократических родов осталась только одна задача — «красиво умереть»... Новые «верхние слои» создают, и есть только одно средство для их создания: борьба. Отбор нового класса вождей — вот моя борьба за власть. Кто признает меня, тот призван — уже потому, что он меня признает... Великое революционное значение нашей долгой, упорной борьбы за власть, что в ней родится новый класс господ, призванный руководить судьбами не только немецкого народа, но и всего мира...

Вот как будет выглядеть грядущий социальный порядок. Будет класс господ — исторически сложившийся, созданный из различных элементов посредством борьбы. Будет множество иерархически организованных членов партии. Они станут новым средним сословием. И будет большая масса безымянных, вечно немых — класс служащих. И все равно, кем они будут, — представителями буржуазии или дворянства, рабочими иди ремесленниками. Их экономическое положение и прежняя общественная роль не будут иметь ни малейшего значения. Все их смехотворные различия сольются в едином революционном процессе. Но ниже их будет стоять слой порабощенных иноземцев, проще говоря — слой современных рабов. А на самом верху будет новая высшая аристократия, особо заслуженные и особо ответственные лидеры. Только так, в борьбе за власть и господство внутри народа и вне его, возникают новые классы...»

Гитлер хотел создать пирамиду новой социальной иерархии, основанную не на социальном происхождении и современном положении в обществе, а на социально-биологическом принципе. Наверху должны были быть те, кто обладает сильнейшей волей и выказал наибольшую активность в борьбе за торжество национал-социализма в Германии и германской расы — во всем мире. А в основании пирамиды должны были находиться порабощенные представители низших рас, прежде всего славян. Но приступить к строительству этой пирамиды можно было только после победы Германии во Второй мировой войне. Ранее этого срока было опасно трогать сложившуюся социально-экономическую структуру.

Гитлер внимательно присматривался к опыту социал-демократов и коммунистов по работе с массами. В книге «Моя борьба» он писал: «Психика широких масс совершенно невосприимчива к слабому и половинчатому. Душевное восприятие женщины менее доступно аргументам абстрактного разума, чем не поддающимся определению инстинктивным стремлениям к дополняющей ее силе. Женщина гораздо охотнее покорится сильному, чем сама станет покорять себе слабого. Да и масса больше любит властелина, чем того, кто у нее чего-либо просит. Масса чувствует себя более удовлетворенной таким учением, которое не терпит рядом с собой никакого другого, нежели допущением различных либеральных вольностей. Большею частью масса не знает, что ей делать с либеральными свободами, и даже чувствует себя при этом покинутой. На бесстыдство ее духовного терроризирования со стороны социал-демократии масса реагирует так же мало, как и на возмутительное злоупотребление ее человеческим правом и свободой. Она не имеет ни малейшего представления о внутреннем безумии всего учения, она видит только беспощадную силу и скотски грубое выражение этой силы, перед которой она в конце концов пасует.

Если социал-демократии будет противопоставлено учение более правдивое, но проводимое с такой же силой и скотской грубостью, это учение победит, хотя и после тяжелой борьбы...

Мне стало совершенно ясно самое учение социал-демократии, а также технические средства, при помощи которого она его проводит.

Я хорошо понял тот бесстыдный идейный террор, который эта партия применяет против буржуазии, неспособный противостоять ему ни физически, ни морально. По данному знаку начинается настоящая канонада лжи и клеветы против того противника, который в данный момент кажется социал-демократии более опасным, и это продолжается до тех пор, пока у стороны, подвергшейся нападению, не выдерживают нервы, и, чтобы получить передышку, она приносит в жертву то или другое лицо, наиболее ненавистное социал-демократии.

Глупцы! Никакой передышки они все равно не получат!»

В отличие от социал-демократов и даже от коммунистов нацистам удалось довольно быстро найти популистские лозунги, объединявшие широкие слои германского населения. Они были просты: «Долой оковы Версаля, безработицу и еврейских плутократов! Да здравствует вечное величие германской расы!» Слова социал-демократов о социальном партнерстве в период острого экономического кризиса звучали не слишком убедительно. А коммунисты обещали спасение в грядущем земном рае только пролетариям и батракам, но не лавочникам или зажиточным крестьянам.

Как утверждал Гитлер, «миллионы рабочих сначала были внутренне враждебны социал-демократической партии, но их сопротивление было побеждено тем, порой совершенно безумным поведением буржуазных партий, которое выражалось в полном и безусловном отказе пойти навстречу какому бы то ни было социальному требованию. В конце концов, этот отказ пойти на какое бы то ни было улучшение условий труда, принять меры против травматизма на производстве, ограничить детский труд, создать условия защиты женщин в те месяцы, когда она носит под сердцем будущего «сына отечества», — все это только помогало социал-демократии, которая с благодарностью регистрировала каждый такой отказ и пользовалась этими настроениями имущих классов, чтобы загонять массы в социал-демократический капкан».

Гитлер подчеркивал: «Глубочайшие интересы народа и государства требуют недопущения того, чтобы народные массы попадали в руки плохих, невежественных и просто беспечных «воспитателей». Обязанностью государства было бы взять на себя контроль за этим воспитанием и систематически бороться против злоупотреблений печати. Государство должно следить особенно внимательно за газетами, ибо влияние газет на людей является самым сильным и глубоким хотя бы уже потому, что газеты говорят с читателем изо дня в день. Именно равномерность пропаганды и постоянное повторение одного и того же оказывают исключительное влияние на читателей. Вот почему в этой области более, чем в какой-либо другой, государство имело бы право применять абсолютно все средства, ведущие к цели. Никакие крики относительно так называемой свободы печати не должны были бы останавливать государство, которое просто обязано обеспечить нации столь необходимую ей здоровую умственную пищу. Здоровое государство должно во что бы то ни стало взять в свои руки это орудие народного воспитания и по-настоящему поставить печать на службу своей нации».