Всем бедам вопреки - Бэнкс Майя - Страница 40

— Садись, и я расчешу тебе волосы, — велела она, пока он одевался. — Сейчас принесут еду, и ты сможешь поужинать.

Она уселась на край кровати, а он сел на пол, между ее ног, пока она вычесывала колтуны из его волос. Наконец она отложила щетку и пропустила пряди сквозь пальцы, наслаждаясь их шелковистостью и блеском.

Он поймал ее руку и поднес к губам. Поцеловал ладонь и, перевернув, расцеловал костяшки пальцев.

— Чем вызвана такая нежная забота, женушка?

— Ты сам говорил, что неприлично проявлять чувства на людях, — чопорно заметила она.

Кэлен громко рассмеялся:

— Верно, девочка. Конечно, я обожаю, когда твои губки берут мой «петушок», но среди людей, боюсь, начнется мятеж. Лучше, чтобы подобные вещи происходили только между нами.

Она улыбнулась и обняла его. Поцеловала в висок и отстранилась, когда в дверь постучали.

— Это Сара с нашим ужином. Не двигайся, я сейчас вернусь.

Она вышла в коридор, попросила Сару подождать и вернулась с подносом. Расставила все, вернула поднос Саре и закрыла дверь. Прежде всего она налила Кэлену кубок эля и стала накладывать еду. Он не спускал с нее властного, пристального взгляда, словно единственным желанием было сорвать с нее одежду и взять жену прямо на полу.

Она страстно желала того же, но муж скорее всего умирал с голоду, и его нужно было покормить.

Она свернулась рядом с ним на полу, изредка вздрагивая. Ее одежда отсырела после того, как она помыла Кэлена. Муж, хмурясь, коснулся рукава ее платья.

— Ты промокла. И замерзла.

— Да, но это не важно.

— Ты дрожишь.

— Огонь скоро меня согреет.

Он взял у нее тарелку и поставил на кровать, а потом снял с нее платье и сорочку, оставив обнаженной, так что их роли переменились.

— Твоя кожа сияет так тепло при свете огня, — пробормотал он. — Хочу, чтобы ты оставалась обнаженной весь вечер.

Он снова уселся на пол, но вместо того, чтобы позволить ей сесть рядом, устроил у себя на коленях.

— На полу слишком холодно. Сиди здесь.

Он коснулся слегка набухшего живота, положил на него ладонь.

— Как наше дитя сегодня?

— Пока что не шевелится, но, думаю, это будет скоро. Я худая, и Сара говорит, что из-за этого почувствую его раньше, чем надо бы.

— Надеюсь, он не слишком большой, — нахмурился Кэлен. — Честно говоря, ты не выглядишь достаточно крупной, чтобы произвести на свет ребенка.

— Ты слишком много волнуешься. Все будет хорошо, — заверила она, ставя на пол тарелку с мясом, сыром и хлебом. Взяла кусочек мяса и протянула Кэлену. Он поцеловал ее пальцы, прежде чем взять мясо губами.

— Ничего вкуснее в жизни не ел, — хрипловато пробормотал он. — Из рук нагой богини, пока сама она сидит у меня на коленях… Я попал на небо!

Она едва не поддалась соблазну поцеловать его, крепко и страстно, но так муж совсем изголодается. Поэтому она стала кормить его, разламывая хлеб, сыр и мясо.

Но он не давал ей покоя, гладя спину, грудь и плечи, сжимая налитые груди, теребя соски, пока она не стала извиваться у него на коленях.

— Предупреждаю, что долго я не протяну. Я хочу тебя, девочка, и так сильно, что боюсь пролить семя при первом же выпаде.

— Сегодня — все для твоего наслаждения, муж. И я твоя, можешь делать со мной все, что захочешь.

— Тогда немедленно освободи меня от штанов, чтобы я мог войти в тебя как можно глубже. Думаю, нужно ввести правило: садясь мне на колени, ты принимаешь в себя мой «петушок».

Она нетерпеливо дергала его за штаны, потому что эти слова огнем лизали ее тело, и ей так же не терпелось почувствовать его в себе.

Рионна выгнулась, как только его плоть вырвалась на свободу. Он стиснул ее бедра и погрузился в тесное лоно. Оба издавали неразборчивые звуки наслаждения. Она хотела начать двигаться. Но он так крепко прижал ее к себе, что их ничто не разделяло.

— Вот так, девочка. Не шевелись. А теперь продолжай меня кормить.

Каждый раз, наклоняясь за ломтиком хлеба или сыра, она туже сжимала его плоть, а он набухал все сильнее, невероятно растягивая ее.

— Ты стискиваешь меня в бархатном кулаке, — выдохнул Кэлен, сжимая ее предплечья. Она уронила последний кусочек хлеба, когда он завладел ее губами, словно все еще был голоден. Только на этот раз хотел ее.

Его ладони скользили по ее рукам и бедрам. Пальцы впились в ее ягодицы. Подняв Рионну, он выгнул спину.

— Это слишком хорошо, — выдавил он. — Я не продержусь долго.

Он резко вонзился в нее, и она наполнилась его теплом. Кэлен продолжал крепко держать ее, пульсируя в лоне. А потом прижал Рионну к груди и стал гладить по спине. Постепенно плоть его обмякла. Он обнял жену за плечи, а другой рукой оттолкнулся от пола. И при этом выскользнул из нее.

Забыв о еде и еще не остывшей ванне, он уложил ее на постель и обнял. Они растянулись на матраце, сплетясь руками и ногами. Кэлен поцеловал ее в лоб и довольно вздохнул. Услышав этот вздох, она счастливо улыбнулась.

— Не знаю, чем вызвано такое отношение жены, но скажи причину, чтобы я в ближайшем будущем смог заслужить это еще раз.

Она стиснула его, поцеловала ложбинку на шее и принялась лениво играть с его волосами, неожиданно решив узнать о муже побольше.

— Что ты пишешь в своих свитках?

Он отстранился, явно удивленный ее вопросом. При этом он выглядел немного смущенным, и ей пришло в голову, что, возможно, не стоило портить столь интимные моменты между ними.

— Мои мысли, — объяснил он наконец. — Когда я их записываю, это помогает мне лучше все обдумывать.

— Записываешь, как провел день?

— Что-то в этом роде. Но я выражаю мысли лучше, если перед этим излагаю их на бумаге. Я не слишком красноречив и не люблю много говорить.

— Неужели?! Да ты шутишь! — поддела она.

Он игриво шлепнул ее по попке.

— Я делаю это с тех пор, как в детстве научился читать и писать. Мой отец был человеком ученым и обучил грамоте сыновей. Считал это важным умением. И часто говорил, что ум и ученость служат воину лучше меча.

— Слова истинного мудреца.

— Так оно и было, — тихо ответил Кэлен. — Он был великим лэрдом, любимым своим кланом.

Рионна глянула в глаза мужа и поняла, что в эту ночь его одолевают демоны прошлого. Она горько жалела, что напомнила ему об отце, потому что Кэлену невозможно отделить его смерть от предательства Элспет. Но в то же время ей хотелось лучше узнать о бремени, отягощавшем душу мужа.

— Расскажи об Элспет, — попросила она.

Кэлен насторожился. Лицо его потемнело.

— Не о чем рассказывать.

— Я не согласна. Она ожесточила тебя. Украла то, что по праву принадлежало мне.

Кэлен недоуменно уставился на нее:

— О чем ты?

Рионна коснулась его щеки:

— Твое сердце. Ты не можешь отдать его мне. Потому что в нем по-прежнему царит она.

— Неправда, — поспешно ответил он.

— Правда. Ты ожесточил ту часть сердца, которую предлагал ей. Когда она предала тебя, ты замкнул эту часть и больше не желаешь ее отпирать. Она заключена там. Получила то, что по праву должно быть моим, и я хочу эту часть твоего сердца, муж. И больше не собираюсь ждать.

Кэлен, казалось, не верил собственным ушам.

— Ты предъявляешь неразумные требования.

Рионна нетерпеливо фыркнула:

— Неразумно хотеть, чтобы все сердце мужа принадлежало мне? Что бы ты сказал, узнав, что часть моего сердца отдана другому мужчине и ты никогда не сумеешь его коснуться?

— Ты придаешь всему этому слишком много значения. Элспет — часть моего прошлого. Ты — мое будущее, и вы обе не имеете друг с другом ничего общего.

— В таком случае поведай о ней, — настаивала Рионна. — Если она не представляет угрозы, не о чем тогда и спорить.

Кэлен вздохнул, раздраженно поморщился и, повернувшись на спину, стал смотреть в потолок. Рионна молча ждала, пока он немного остынет.

— Я был дураком.

Рионна ничего не ответила, наблюдая игру эмоций на лице мужа. Она ни на секунду не верила, что он все еще питает теплые чувства к Элспет, но прошлое по-прежнему было живо в сердце и голове. Словно яд, который нужно было исторгнуть из его души.