Цель вижу! Дилогия (СИ) - Негривода Андрей Алексеевич - Страница 12

Вдалеке, перед траншеей, сквозь стелющийся дым, были видны цепи наступающих немецких солдат, слышен треск автоматных очередей…

Немцы приближались, передвигаясь короткими перебежками. Они вскакивали с земли, бежали несколько метров, а затем вновь падали на землю и тут же укрывались за какими-то мелкими камнями или кочками. Выпускали несколько коротких очередей в сторону окопов, а затем опять вскакивают, и, пригнувшись, делали короткий рывок… И все повторялось сызнова - падали на землю, тут же находили укрытие, и стреляли, поддерживая своим огнем, других бегущих…

Волна наступающих неумолимо приближалась… Еще немного и они перейдут к последнему броску - открытой атаке…

- Хорошо идут, гады! - Проговорила Мила сквозь зубы. - Красиво идут!.. Научились!..

Она посмотрела по сторонам, и…

- Ну, ничего! Сейчас я эту красоту поправлю, раз больше некому! - И бросилась бежать вдоль траншеи…

А тем временем на командно-наблюдательном пункте полка тоже наблюдали за немецкой атакой…

Начальник штаба полка, майор лет 35, принимал доклады командиров по полевому телефону, опершись кулаком о дощатый стол, на котором была развернута карта, и лицо его было темнее тучи:

- Что?!! Так открывай огонь! Как связь прервана? Так немедленно восстановить!

Весь блиндаж содрогался от взрывов, сверху, на карту, на головы и плечи офицеров сыпалась тоненькими струйками серая земля, но никто этого не замечал - не до того было.

В углу блиндажа, придерживая одной рукой радиостанцию и прижав другую к наушникам, на патронном ящике сидел радист и что-то торопливо записывал карандашом в свой журнал.

Начальник штаба с досадой бросил телефонную трубку на стол:

- Товарищ подполковник! - Проговорил он, взглянув в спину комполка. - Немцы атакуют на левом фланге третьего батальона… Большие потери… Связь с ротами прервана… Пулеметы молчат… В полк должен был прибыть взвод снайперов, да только до сих пор нет доклада…

Командир полка, сухощавый подполковник лет 35-40, стоял у смотровой щели блиндажа, и почти невозмутимо наблюдал за ходом боя в бинокль… Почти, потому что на его скулах играли огромные желваки…

Рядом с ним были еще три офицера с майорскими шпалами в петлицах. У всех на головах были стальные каски, но они все равно после каждого взрыва инстинктивно вжимали головы в плечи…

Услышав слова начальника штаба, комполка, даже не шелохнувшись, приказал жестким голосом:

- Командира этого батальона мне на связь! Быстро!

Солдат-телефонист тут же закрутил ручкой полевого телефона, дунул несколько раз в трубку, что-то проговорил, и, видимо услышав ответ, как-то даже по-детски обрадовался, и протянул трубку командиру полка:

- Товарищ подполковник, капитан Николаев на связи!

Подполковник выхватил трубку из рук телефониста и рявкнул в нее так, что всем остальным показалось, что от этого голоса блиндаж содрогнулся ничуть не меньше, чем от недавнего близкого взрыва:

- Николаев!!! Что у тебя там?!! Где твои пулеметчики?!! Почему снайпера не работают?!! Какого хрена ты там, тогда в носу ковыряешь?!! Ноги у тебя есть? Тогда бегом на левый фланг! Немедленно проверить, что там происходит! Если понадобится, то встань за пулемет и стреляй сам, капитан! Пулемет должен заговорить!!! И, чтобы не одна гадина там не прошла! Все! Выполнять!!!

Положение действительно было очень опасным.

Фашисты, заметив, очевидно, что огонь красноармейцев здесь, на левом фланге батальона был слабее, чем в других местах начали накапливаться на этом фланге для атаки…

Командир батальона, капитан Николаев, пригнувшись, а иногда и пригибаясь к самой земле, стремительно бежал по траншее, левой рукой придерживая полевую сумку, а в правой сжимая автомат… Перепрыгивал через убитых бойцов, опять пригибался от, падающей на него сверху, земли… Поправлял, то и дело, съезжающую каску с головы каску, но не останавливался…

В какой-то момент мощный взрыв посреди окопа прямо перед ним, обрушил стенки траншеи, и капитан упал плашмя, прикрывая голову руками. На его спину и голову, словно высыпанные из ковша бешено воющего экскаватора, упали большие комья земли.

- Ф-фиу-у! Ф-фиу-у! Б-бу-у! Б-бу-у! Б-бу-у! - Выли и мощно взрывались вокруг немецкие снаряды.

Капитан приподнялся, посмотрел в сторону атакующих, и увидел, что немецкие цепи все ближе и ближе…

- Ну, с-суки! - Он вскочил, встряхнул головой и зло выплюнул изо рта пыль. - Врешь! Не пройдешь!!!

Комбат огляделся по сторонам, прыгнул грудью на, образовавшийся земляной завал, выбрался из полуразрушенной траншеи, и пополз по-пластунски туда, где вдалеке в окопе, он это знал наверняка, было пулеметное гнездо…

Он трудился локтями и коленями так мощно, что не прошло и минуты, как он увидел…

В пулеметном окопе, у старенького, но проверенного «Максима», застывшую фигуру щуплого пулеметчика в накинутой на плечи плащ-палатке.

Он стоял спиной к Николаеву, склонившись к пулемету, и, казалось, не обращал никакого внимания на разрывы снарядов. У его ног лежали, присыпанные землей, тела двух убитых бойцов, а рядом сидел «второй номер» и прямо поверх гимнастерки перевязывал раненную руку, да только бинты на ней тут же из белых превращались в красные…

- Пулеметчик, огонь! Огонь, твою мать!!! - Прокричал во всю глотку капитан.

И еще мощнее заработав локтями, стал стремительно подползать к окопу.

А пулеметчик…

Он словно и не слышал вовсе крика комбата! Он даже не шелохнулся и не изменил позы, никак не реагируя на приказ командира…

- Убит, что ли? - Прокричал капитан.

Николаев вскочил, прыгнул с бруствера вниз и, пригнувшись, побежал по траншее, но очередной близкий взрыв опять заставил капитана упасть на дно траншеи.

Комья земли падали сверху на плечи и голову, застывшего, пулеметчика, а Николаев орал, что было сил:

- Стреляй же, мать твою! Стреляй! Чего ждешь?!

Немцы, стреляя на ходу, уже бежали к полковой траншее неукротимой лавой… Они приближались стремительно, и казалось неотвратимо… Еще немного и они спрыгнули бы в окопы…

И тогда Николаев вскочил на ноги, презирая все вместе взятые осколки и пули, свистевшие вокруг, бросился к пулеметчику, и…

Услышал охрипший голос:

- Далеко еще… Пусть немного поближе подойдут!.. - Проговорил тот, не оборачиваясь, совершенно спокойным голосом.

А до вражеской цепи уже оставалось каких-то семьдесят метров!..

И Николаев не выдержал:

- Да что ж ты делаешь, твою мать? Они же сейчас тебя гранатами забросают!

Он уже готов был оттолкнуть пулеметчика в сторону, чтобы самому встать за пулемет и открыть огонь, но в это мгновение…

Пулемет взорвался, басовито зарокотав над полем боя, длинной очередью… Его ствол, сотрясаясь, выплевывал тугое, пульсирующее пламя, а стреляные гильзы веером летели в сторону…

Немецкие солдаты скопились на одном узком участке, и первая же очередь скосила их, чуть ли не половину. Они были так близко, что и спрятаться уже было негде, и поэтому были легкой добычей для «Максима»…

Немцы, падали на землю, словно нарвавшись на бегу на невидимую натянутую проволоку… Некоторые из них еще продолжали бежать вперед к окопам, но пулеметный свинец укладывал их одного за другим…

Николаев упал грудью на бруствер, и тоже застрочил по немцам из своего автомата:

- Огонь!!! Батальон!!! Всем огонь!!! - Прокричал он, что было сил.

И его услышали!

Перепуганные, уцелевшие после артподготовки солдаты батальона поднялись из окопов и стали стрелять вслед убегавшим немцам…

Вдоль траншеи, сколько хватало взгляда, были видны искаженные ненавистью лица стреляющих солдат, и их рты перекошенные, в беззвучном крике… И почти каждая пуля теперь находила свою цель…

Старенький, но проверенный «Максим» сотрясался от длинных очередей… Извивалась и дергалась серая змея пулеметной ленты… Летело в сторону немцев тугое пульсирующее пламя…