Разведывательно-диверсионная группа. Медведь - Негривода Андрей Алексеевич - Страница 51

«Ну, в общем, понятно. На востоке над горизонтом земли не видно, зато видны верхушки деревьев. – Игорь обернулся и посмотрел за спину. – Если в высоту они такие же, как здесь, то до них километров десять. Да обратно столько же… А ведь он, сволочь, тебя, прапорщик, специально ждал! Ждал! А на ночевку останавливаться и не собирался. То есть он хотел точно знать, на сколько он тебя опережает!»

– А ты стратег, оказывается! Только вот на «оборотней» ты не рассчитывал, думал по-тихому в кустиках отсидеться и почесать себе дальше, а они тебя подловили. И все равно ты не испугался близкой погони. Значит, задумал какую-то очередную пакость, смертельно опасную, не иначе…

Игорь подошел к воде еще раз и швырнул в уже начинавшую темнеть в вечернем свете воду небольшую кривую ветку. Деревяшка плюхнулась в озеро, подняв немного брызг, и поплыла на запад, туда, где верхушек деревьев Медведь не увидел.

«И течение есть. Значит, не ошиблись мы: ни я, ни карта – это Туй. А озеро… Озеро могло и после того, как здесь в последний раз геодезисты-картографы были, образоваться, ведь бог его знает, сколько лет эти таежные карты не переделывались или, по крайней мере, не уточнялись. На хрена кому такая глухомань… Стоп!!! – Он словно в первый раз уставился на брошенную им же плывущую ветку. – Вот! Вот же! Придурок ты слепой! Вот она, переправа!!!»

Медведь бросился к своему вещмешку.

Сначала на землю лег растянутый Святозаров бредень – два на пять метров крепкой мелкоячеистой капроновой сети. Пошла в ход лопатка вместо топора, сметая на своем пути все попавшиеся в ближайшей округе кусты… А еще через двадцать минут, сложив сеть со всем ее содержимым пополам, все это сооружение он сшил репшнуром. Все! Ровно через полчаса на воду был спущен плот, напоминавший скорее обычный надувной матрац, который так обожают отдыхающие на море туристы. Только размером этот был побольше, да вместо воздуха – ветки… И этот плот держал вес Медведя со всей его немногочисленной поклажей! Только вот грести было нечем. А пуститься по течению… Игорь не мог себе этого позволить…

И решение пришло…

С болью в сердце Медведь раскрыл свой НЗ, который хранил не только медовуху, но и большой кусок сала…

Отстегнув от карабина оптический прицел, он стал с остервенением натирать остатками своих съестных припасов металлические части карабина. И делал это до тех пор, пока оружие не покрылось толстым жирным слоем, а от полуторакилограммового куска сала не осталась едва ли четверть… Бережно завернув эти жалкие остатки в тряпицу и сложив ополовиненный НЗ в вещмешок, он ступил на свой шаткий плотик:

«Вкусное, наверное, сальцо… Да-а ладно! Попробую еще – пока все равно нельзя. Да и на дело оно пошло, не просто так!»

Еще через полчаса он причалил к месту стоянки Бобра. Тогда, когда на тайгу спустились глубокие, густые сумерки. Дальше идти Игорь не стал – это уже становилось опасно. И не то чтобы он боялся этой опасности. Но идти на глупый риск Медведь не хотел – он не хотел быть мишенью, он хотел сам целиться в выбранную мишень…

– Ну что, прапорщик, подсчитаем время? – Он взглянул на свои «Командирские». – Отыграл-таки ты у него время. Отыграл! Что теперь?

«Теперь ты отстаешь от него на час – это километров пять-шесть, не больше, – принялся размышлять. – Сколько он еще пройдет? Ну, еще час. Бобер устал – это видно, – потому ночью будет отдыхать, надеясь на свое опережение в четыре часа. И будет пакостить. Вот это-то уж наверняка! А наскочить в темноте на какой-нибудь из его "сюрпризов" удовольствия мало. Да и погано мне… Дернул же кто-то из той вонючей лужи пить… И штаны постирать не мешает…»

Приняв такое решение, он переоделся в маскхалат, постирал обгаженную больным кишечником одежду и развесил ее на тонких прутиках над костерком. И вновь, по сложившейся уже необходимости, отправился в ближайшие кусты… И поход этот его не обрадовал. Скорее очень огорчил и озадачил – все его лечение «домашним» способом не приносило желаемого результата – мерзкая болячка продолжала прогрессировать. Взглянув на то, что выдавал на-гора его кишечник, Медведь понял, что по всем правилам военно-полевой медицины он уже не менее суток должен был бы находиться на госпитальной койке и усиленно глотать лекарства. Пригоршнями! И это в самом плохом варианте – за годы службы ему не единожды довелось наблюдать последствия дизентерии. А вот, глядишь, и сам сподобился…

«Фуевые дела! – Медведь смотрел на большие кровяные куски слизи. – М-да-а! Исходящие из тебя последствия… А дальше-то что? Насколько я помню, дальше начнем срать кровью, потом кровоизлияние кишечника, сепсис и – суши весла, заказывай венки… На все про все – неделя, максимум – десять дней… Значит, я должен закончить все до этого срока… Иначе Гриша не простит…»

И опять заварился крепкий сладкий чай, и опять Медведь добавил в него угля и медовухи. И пил эту «микстуру», морщась от отвращения… И эту, свою пятую, ночь он опять провел на дереве в «третьем ряду»… …Он проснулся оттого, что будто кто-то толкнул его в бок. Но вокруг было еще темно и на удивление тихо и пусто. Это у разведчиков называется предчувствие…

4.20 показывали его часы. Начинался шестой день погони. И Игорь уже знал, что что-то случится. Его предчувствие за столько лет еще ни разу не обмануло его. И Медведь отправился в дорогу. …Он все чаще видел следы Бобра и все больше убеждался в том, что тот никак не рассчитывал на ТАКУЮ погоню за ним. Не рассчитывал он встретить в тайге человека, подготовленного настолько, чтобы он мог преследовать беглого зэка в таком темпе. Обычные менты были не в счет…

Да… Бобер устал. Вымотался от заданного им же темпа. Проще говоря – не рассчитал свои силы. Теперь он был вынужден бежать и бежать, чтобы не догнали. Ни о чем, похожем на охоту, а значит, и на нормальную еду, не могло быть и речи. Он затылком ощущал дыхание Медведя. И шел все медленнее и медленнее…

И Игорь это понимал. И еще он не знал пока, как поступить. С одной стороны, еще неделя, и он смог бы взять Бобра голыми руками, измочаленного и обессилевшего. С другой стороны, собственная болезнь, которая в оголодавшем организме прогрессировала с удвоенной скоростью, этой недели ему не давала. Уже к полудню Игорь почувствовал, что у него жар… Болезнь вносила свои коррективы, разбивая в осколки расчеты Медведя. И он прибавил шагу. Насколько это было в его силах…

* * *

– Я тогда как в тумане шел, – продолжал свой рассказ Игорь. – Температура – под сорок, наверное. Голодный, как стая волков. И еще эта зараза все силы отобрала. Я же от куста к кусту погоню вел – посрал и дальше, по следу. И все чаще и чаще – можно было вообще голожопым идти, чтобы зря времени не терять… Болело все так, что уже и не понимал, где голова, где жопа. Такие дела…

– Так и бросил бы его, на хрен он уже был нужен – сам бы в тайге «дошел»… – не выдержал Монах.

– А ты сам бросил бы?

– Мн-н-ы… Нет, наверное… Хотя… Не знаю!

– Не бросил бы – я знаю… Вот и я не мог. Я ему Зяму простить не мог. На злости шел…

– А дальше, Игорь? – попросил своего друга Андрей.

– Дальше… Вот дальше-то все и началось. Да с такой скоростью, что только успевай! Калейдоскоп!..

Он поковырял розовые угли:

– Я тогда к середине дня, часам к пятнадцати, может быть, или что-то около того – не до часов мне было – вышел к огромному, в несколько гектаров, малиннику! Представляете?! Красотища-а!.. Кругом лес – деревья метров по пятнадцать в высоту – зелень, а внизу все бордовое от спелой малины…

– А ты, Медведь, романтик, оказывается, – улыбнулся Слон. – Картины не пишешь, случайно?

– Ага, маслом! Писал… Жиденьким таким – полтайги мною расписано…

– Ладно тебе, Андрюха! – Филин толкнул Слона в бок.

– Нет. Правда, пацаны! Красота там была удивительная…