Разведывательно-диверсионная группа. Медведь - Негривода Андрей Алексеевич - Страница 27

– Мать твою! – рявкнул в сердцах Игорь и натолкнулся на взгляд Гриба.

– Молчит?

– Молчит, бля!

– И помочь им никак…

– Выскочат! Ты же знаешь Баха…

– Может, из «АГСа» лупануть, может, им это поможет.

– А если их же и накроешь?! Ты знаешь, где кто?!

– Бля-а! Где же Зеля с рацией?!

На таком недалеком, всего-то метров пятьсот-шестьсот, склоне кипел ожесточенный бой. Скорее всего, «духи», оскорбленные в своих охотничьих качествах, а потому озлобившиеся до звериного состояния, захотели взять реванш. Но с дувалом им не повезло: не окажись в кишлаке такого арсенала – и разведчикам Медведя пришлось бы противостоять своим преследователям с «калашами», а потом метать «эфки» («Ф-1» – оборонительная граната, или просто «лимонка»). И еще неизвестно, чей бы был перевес: тройной перевес в живой силе для наступающих – это аксиома войны. А именно такой перевес и имел место, даже больше, если учесть отсутствие самых опытных бойцов группы Рашида Бахтеярова. Да! С дувалом вышел большой облом, и тогда озверевшие моджахеды решили уничтожить тех, кто прикрыл разведвзвод плотным огнем, понимая, что уж их-то горстка…

– Медведь, их же там убивают сейчас! – кипятился Гриб. – Слышишь ты меня! Братишек наших убивают!

– Замолчи, сержант, самому тошно. – Медведь вслушивался в звуки боя.

Вот экономные, в два-три патрона, очереди автоматов. «Это наши», – пронеслась мысль.

И сразу же длиннющая очередь крупнокалиберного «ДШК» и в полный рожок «калашей». «Суки! Долбят, не стесняясь».

Вдруг, почти неуловимый в этой какофонии звуков, одиночный выстрел, и очередь «ДШК» захлебывается на высокой ноте, и нечеловеческий вой, сопровождаемый свинцовым ливнем автоматов, а на фоне всего этого деловые, скупые очереди «ПК» – его басовитый голос невозможно спутать ни с чем: «Рашидушка, молодчага – заткнул-таки "ДШК", да и Сема трудится на совесть…»

И вдруг резкий, воющий взрыв «МОНки», и второй. «Хреново, бля, хреново! Ежик никогда не ставил растяжки дальше ста – ста пятидесяти метров. Что ж вы их так подпустили-то близко, Бах? Ведь не дадут же уйти!..» -…Слышал, ты слышал, «кусок», бля! Там «МОНки» рванули! – Гриб орал прямо в лицо Игоря. – У них метров сто осталось! Их же там прямо сейчас убивают, а ты тут сидишь на жопе! Дай я пойду! Один! И «АГС» на себе выволоку! Да делай же что-то, не сиди придурком!

– Молчать!!! – Медведь схватил сержанта за грудки и рванул на себя. – Мол-чать, истеричка!

Он практически прошипел последнее слово.

– На тебя же желторотые смотрят! Подбери сопли, сержант! Ты же со мной все свои полтора года отвоевал, и это я тебя всему научил! Так?

Игорь бешеными глазами смотрел прямо в лицо сержанта.

– Так?!

– Так.

– И то, что я Рашиду уже один раз жизнью обязан, знаешь?

– Знаю, – вскрикнул Гриб.

– Молчать! Я сказал!.. Ты же разведчик спецназа ВДВ! Или баба?!

Миша дернулся было, но вырваться из стальных рук Медведя удавалось немногим.

– Замри! – пророкотал Медведь в самое ухо. – Замри! И слушай! Вспомни, чему тебя учил дядя Медведь и почему ты с этой войны поедешь домой не в «цинке». Слушай!..

Медведь разжал пальцы, и Гриб опустился на ближайший камень.

Бой на склоне почти закончился, переместившись выше на несколько сот метров. Редкие одиночные выстрелы сопровождались десятисекундным всплеском автоматных очередей…

Внезапно заговорила рация:

– Путник! Путник!

– Путник на приеме! – ответил Игорь.

– Это Бурят.

– Игнат! Что там у вас, говори!

– Зеля и Ежик – «двухсотые»… Зеля сразу, а Еж на своем «сюрпризе» – ему не дали уйти… Сема со мной. – Было слышно, что Бурят еле ворочает языком. – Он уже почти «дошел» – в грудь навылет… Бах уводит «чурок» в горы, а нам приказал схорониться…

– Бурят! Бурят! Ты сам-то как! В норме?!

– В норме… Только копыта мне отстрелили, оба… И нас нашли…

– Игнат, не дури! – Игорь знал этого «представителя малых народностей».

– Мы с Семой решили в плен не ходить… Все, командир, отбой!..

Игорь тупо смотрел на микрофон радиостанции.

И в этот момент…

Где-то на этом проклятом склоне мощно рванул взрыв…

– Все, – прошептал он. – Спите с миром, братья…

А Гриб плакал. Горько и беззвучно. И по волевому квадратному подбородку стекала струйка крови из прокушенной губы – салажата не должны видеть редкую слабость командира…

На склоны проклятого Гиндукуша стремительно падали сумерки.

«Все. Не успели винтокрылые или не нашли. Теперь самое главное дотянуть до дня – там полегче будет. Если не вырежут нас всех тут, как баранов. И связь! Теперь на связь!»

– Гнездо! Гнездо! Ответь Путнику. Гнездо вызывает Путник…

– Гнездо Путнику.

– Медведь на связи.

И тут же родной, знакомый голос:

– Гора. Слушаю тебя, Путник.

– «Пропеллеры» не получил.

– Эти мудаки вас не нашли.

– Неудивительно…

– Обстановка?

– Я потерял Глаза. Может, только один Бах и выскочит, если повезет…

– Мать твою… – Дзюба оценивал ситуацию несколько десятков секунд. – Что у тебя?

– Я тяжелый – есть «груз» и «200», и «300».

– Продержишься до утра?

– Как повезет…

* * *

– А потом-то что? – не сдержался Филин и посмотрел на затихшего Брата. – Что дальше было?

– Ну что… Ту ночь мы продержались. С грехом пополам. Правда, был один момент, когда я по-настоящему подумал, что все, конец пришел. Под самое утро «духи» поперли в последнюю атаку на дувал и добрались-таки до стены… И даже некоторые к нам через нее перемахнули…

– И?..

– Отбились… Правда, и нам досталось крепко. Тогда-то Гриба и ранило – в плечо. Да и не его одного…

– Сколько атак-то было?

– Эта четвертая… Уже перед самым рассветом…

* * *

Пыль медленно оседала на серые от усталости лица разведчиков. А за стеной дувала медленно отдалялся по склону вой раненых моджахедов…

И еще…

Где-то очень далеко отсюда рождалось утро – далекие горные пики только-только начали золотить свои верхушки.

«Отбились, слава богу, – подумал устало Игорь. – Теперь уже и до утра недалеко. А там и "летуны" подтянутся. Скорее бы…»

– Гриб, – позвал он сержанта и не получил ответа. – Гриб!

Тишину нарушали только приглушенные стоны раненых.

– Кто видел сержанта Белого? – Игорь задал вопрос в никуда.

– На той стороне кишлака был, где «духи» прорвались… – тихо ответил кто-то.

Не дожидаясь продолжения, Медведь валкой трусцой припустил к тому злополучному месту. Здесь царил хаос, бедлам, содом и гоморра. То тут, то там встречались безобразные трупы моджахедов с разбитыми головами или разодранными в кровавые клочья халатами – накал страстей у десантников дошел до такого градуса, что со своими врагами они уже не церемонились, стреляя в упор или попросту разбивая головы, словно гнилые арбузы, тем, что попадало под руку.

Но и разведчикам досталось… Были раненые. И были погибшие. Четверо салажат и двое «стариков»…

А под самой стеной дувала отыскался и сержант Белый.

Он лежал на мертвом афганце спиной кверху. И то, что тут произошло, было понятно без особых объяснений: Гриб схлестнулся с матерым «духом», вооруженным «ПК»… Тот, скорее всего, спрыгнул со стены и попытался поучаствовать в бою с этим мощным аргументом, но здесь, к счастью, оказался Гриб… Миша, за отсутствием времени, попросту схватил пулемет за ствол и задрал его вверх, но не слишком проворно, получив от «духа» две пули в левое плечо… Это была последняя пулеметная очередь в жизни моджахеда – сержант его просто удавил, схватив здоровой «клешней» за горло… А ствол «ПК» он так и не выпустил.

– Ты что ж наделал-то, дурень? – Медведь бросился бережно, словно ребенка, переворачивать своего сержанта. – Ты на кой хрен на пулемет полез?