Разведывательно-диверсионная группа. Медведь - Негривода Андрей Алексеевич - Страница 18

– Так решило командование.

– Ты что, самый выдающийся был? Или очень с начальством дружил?

– Я альпинист, спортсмен, немного змеелов – в этих горах рос, но никогда не был «дятлом», если вас интересует именно это.

– Ладно, не бычься. – Игорь протянул сержанту свою необъятную ладонь. – Меня зовут Игорь. Но чаще Медведь.

И Рашид не задумываясь сунул свою ладошку в эти тиски…

Последний «тест» Медведя – по рукопожатию очень многое можно понять о мужчине. А в эту клешню устрашающих размеров и силы ладони совали только по незнанию или же очень близкие Игорю люди, которых тот не мял. И Игорь с позором проиграл эту схватку…

– Рашид, – просто и незатейливо ответил сержант и, не меняя выражения лица, ответил на рукопожатие.

И в медведевских тисках что-то громко и противно хрустнуло. А Игорь изменился в лице, покраснев, словно спелый помидор – ему даже застонать было нельзя, чтобы не «потерять лицо», сам, в конце концов, затеял. А вот Рашид понял все, видимо, не в первый раз, и отнесся по-человечески. Да нет, по-мужски!

– Я, товарищ прапорщик, альпинист-скалолаз… Нам иногда, чтобы не сорваться, только на руки и надежда… А ты, Игорь, наверное, со скалолазами никогда дела не имел. Хотя… У тебя рука тоже(!!!) крепкая. Давай вправлю на место – там, скорее всего, одна косточка из сустава вышла.

Игорь молча протянул свою травмированную руку. Этот жест незнакомого пока еще сержанта для Медведя значил больше, чем все остальное. Игорь, проще говоря, понял, принял и зауважал Рашида… А тот занялся рукой Медведя. Его умелые стальные пальцы, словно паучки, резво пробежались по кисти прапорщика, останавливаясь иногда в каких-то точках, и резко надавили в двух местах.

– Б-бля-а!

– Извини – пережал я немного… Два сустава вышло. Ты это, взводный, руку забинтуй потуже – через неделю и забудешь…

Так оно и случилось. Только Игорь не забыл, что скалолазов на рукопожатие пробовать не стоит.

А сержант оказался что надо. Так и сошлись…

– Слушай, Рашид, – как-то спустя неделю после того памятного рукопожатия вспомнил Игорь. – Ты уже понял, наверное, что у нас без второго имени не обойтись.

– Слышал уже.

– Ну и что? Мне тебя назвать, или вспомнишь свою старую кличку?

– Клички – у собак… – угрюмо произнес Рашид и достал свой дутар.

Медленно и по-восточному напевно полилась какая-то мелодия.

– В сборной называли Пауком, только мне это не нравилось никогда…

– Да и мне что-то не очень, – ответил Игорь, поглядывая на этот двухструнный инструмент да на его хозяина. – Слушай! А может, Бах? Ну а че? По первым буквам фамилии, да на инструменте можешь – вижу.

– А почему тогда не Композитор или Музыкант?

– Долго выговаривать – в бою можно не успеть…

– Бах?

– А че?

– Ну, пусть будет Бах – мне все равно, если для службы подходит.

– Теперь ты мой крестник, Рашид.

– Я мусульманин…

– Ну, или кто ты там мне? Я не знаю ваших мусульманских обычаев…

– Неважно… Главное – имя мне дал. Новое… Теперь – мы родня…

* * *

– Ты знаешь, Андрюха, я ведь ему дважды жизнью обязан… А он вернуть этот долг шанса так и не дал… И слава богу! За полтора моих года даже не поцарапался ни разу!

– Ну, уж это ты загнул!

– А и не верь, если не хочешь! Только именно так оно и было…

– Ну и где же он сейчас, твой Бах? Неужели отслужил положенное и ушел на гражданку? Два раза, говоришь? Значит, у него должно быть как минимум две висячки – за спасение командира?

– Висячки! Два ордена! И оба красные – Красной Звезды и Боевого Красного Знамени – и оба за меня, блин! Этот клоп вытаскивал мою тушу два раза! Тебе ли не понимать, командир… Представляешь, что нужно было сделать, чтобы без ранений, на срочной службе, получить эти висячки, которые даже офицеры, да хоть тебя взять, получали за такое, что… Второй раз за тот рейд, в Паншере, – это был его дембельский аккорд…

– М-м-да… – Только сейчас Филин задумался.

– А ты говоришь, Иоганн Себастьян… – Было видно, что Медведь вспоминает родного ему человека, хоть и были те воспоминания болезненны. – А где он сейчас? Думаю, догадываешься… Я-то этого уже не видел, но знаю, что комбриг предложил ему остаться в армии, поучившись в «Рязанке», но Рашид захотел домой.

– И что, так и ушел?

– Так и ушел… Только через полгода в сборной Союза, в Москве, его нашла медаль «За боевые заслуги». Ну он и попросился в прапора, да не просто так, а в родную бригаду. А комбриг, к тому времени подполковник Дзюба, с радостью принял своего старого, проверенного кадра на должность взводного. Бах принял мой, ну, и его наполовину, взвод. Такие-то дела…

– Ни фуя себе!

– Год взводным. Потом Дзюба его направил на учебу в РВВДКУ. После ранения…

– Зацепило все же?

– Зацепило… Через три, без чуть-чуть, года войны. На второе Красное Знамя зацепило…

– И что, где?

– Закончил «Рязанку» прошлым летом. Разведфакультет… А недавно звонил мне в отряд. На КПП я даже не узнал его сразу. Встретились, водки бахнули… Выжрали ее родимой, как свиньи. Только что не хрюкали. Звание и орденок обмывали. Это когда ты после Бека в «Бурденке» отходил.

– «Старого» меньше чем за год, без войны? Молодец твой Бах!

– Он капитана получил, Андрюха. И «За службу Родине…», такой же, как у меня. Только он у него второй – я-то свой без него не получил бы или на памятник «на родине Героя» разве что… А его тогда к Герою представляли, только он вместо Звезды Знамя получил… В «спецуре» военной разведки лямку тянет…

– В «Каскаде», что ли?

– Он, понятно, не распространялся особо, но я так понял, что в «Вымпеле»…

– Ни фига себе! Круто!..

– Круто… Он ведь таджик: фарси, пушту, как свой родной, да еще русский без акцента, и английский с акцентом… Кембриджским… В Рязани научили, а уж в Москве натаскали… Ну и, сам понимаешь, Пакистан, Афган, Иран, да и мало ли что еще – его. При случае… А они, я понимаю, имеют место. Один за другим…

– Познакомишь? – Андрей страстно захотел иметь в добрых знакомых ТАКОГО мужика.

– Если случай – он сейчас опять «где-то»…

* * *

Рашид как-то очень быстро и незатейливо вошел в роль замкомвзвода. Ни Медведю, ни тем более Зяме нечему было его учить, ну, почти нечему. Да и то сказать: в горах ему равных не было во всей бригаде, потому и стал Бах по совместительству инструктором по горной подготовке и выживанию в горах – это во-первых; во-вторых – вынослив был этот таджик, как стадо мулов, и тянул на себе весь взвод как в прямом, помогая всем и каждому, кто выдохся на очередном марш-броске по близлежащим горам, так и в переносном смысле – как-то ненавязчиво стал душой взвода, его Теркиным; в-третьих, в-пятых, в-десятых… Проще говоря, Рашид нашел свое место…

Видимо, Медведю должно было повезти – так и случилось. Он нашел Баха. А может, это Бах нашел его?.. Кто знает?

Неисповедимы деяния Господа и пути его… …А сколько смешного и нелепого случалось во взводе при участии Рашида! Он просто-таки притягивал к себе, словно большой магнит, все несуразицы и нелепости, которые потом еще долгие месяцы, обрастая подробностями, а иногда и откровенными выдумками, бродили легендами или слухами среди служивого люда. И простые солдаты смеялись от души на редких привалах, в такие сладкие минуты отдыха. А их командиры были рады тому, что смогли отвлечь своих пацанов от тягостей и лишений воинской службы… Да и очень немаловажно было подтвердить свои слова именами конкретных, живых людей, служивших некогда в бригаде, в «этой» бригаде – спецназа ВДВ, а они, такие люди, были, и фотографии их висели на Доске памяти бригады… И Лев, и Медведь, и Бах, да и многие другие… …Над его, Баха, поступками смеялись многие, весело и от души, а ему что с гуся вода. Но когда Рашид открывал рот, решив для себя, что можно ответить, – смеялись все, а один раз даже вся бригада в полном составе на общем построении. Его удивительно тонкий, восточный юмор просто валил с ног. И сдержаться не было никаких сил. Ни у кого!..