Разведывательно-диверсионная группа. Медведь - Негривода Андрей Алексеевич - Страница 16

– Это ты к чему сказал?

– Я тебе хотел рассказать про то, как война меняет и уродует обычных гражданских мальчишек, вынужденных отдавать свой долг Родине…

– А ты не стареешь ли, старший прапорщик? На философию потянуло? О смысле жизни.

– И смерти, Андрей. Это философия, ты прав. Философия войны…

– Эк тебя занесло-то…

– Занесет тут… И тебя тоже. Когда, как я, больше десятка лет из войны не вылазишь… А насчет того рейда…

– Да! Так что там было-то?

* * *

Все, что произошло потом в этом рейде, было похоже на плохое кино. На замедленную съемку. Так по крайней мере запомнилось Медведю…

Природа Гиндукуша впала в какое-то заторможенное состояние, даже снег падал вяло. Даже воздух, казалось, стал гуще, наподобие киселя, не подгоняемый таким привычным ветром из ущелий. Пропал куда-то ветродуй, исчез напрочь. Природа Афгана впала в летаргический сон. Анабиоз…

И разведчики, почувствовав это затишье, тоже расслабились, «потеряли нюх», что называется. А что?! За пять суток ни намека на хотя бы одного, самого завалящего «духа». Тишь да гладь, да… Только подзабыли мальчишки, что бывает после такого затишья.

Взвод из-за этой расслабухи всеобщей опоздал на точку встречи с колонной. Не сильно, всего-то на полчаса или меньше, точнее, метров на 700-800. Получив радиосообщение о колонне, Лев пытался приподнять темп, но расслабленные солдаты не смогли, а может, и не захотели напрягаться – шли «домой», так чего там.

Присутствие посторонних первым почувствовал Медведь. Он всегда это чувствовал – взгляд в затылок.

– Зяма. -?

– Напряги пацанов. Что-то не то. Не одни мы тут. Мне кажется…

– Понято… – прошептал почему-то ефрейтор.

Они пригнулись непроизвольно и пошли от камня к камню. А через двести метров обнаружили замаскированные следы.

– Медведь Льву, – проговорил Игорь в микрофон рации.

– На приеме.

– У нас «гости».

– Слушаю!

– Нашел пятна на ковре. Шли домой. Пятна сухие. Около двадцати. (В смысле: «Обнаружил следы. В направлении Кандагара. Следы старые, примерно двадцати человек».) – Принял.

– И еще. У меня на спине «глаз».

– Ясно. Работаем…

А дальше…

Дальше-то как раз и началась замедленная съемка…

Сообщил ли взводный о засаде или нет, Медведь не знал, но вскоре над ними проплыла двойка «крокодилов», утюжа лопастями камни. И еще примерно через четверть часа послышался монотонный рев большого количества моторов. Колонна…

Карабкаясь, скользя по камням, четверка Медведя перла вперед, понимая, что они опоздали. Всего-то на несколько минут.

Картинку, которую увидел и оценил в секунду Игорь, можно описывать часами.

Под ним, метрах в пятидесяти, лежало шоссе.

Шоссе! Ха-ха! Извивающаяся змеей по дальним и ближним склонам горная дорога, то тут, то там скрываемая голыми, безлистными ветками «зеленки». Ревущая напряженными двигателями машин приближающаяся колонна. Вон мелькнула, за ближайшим поворотом, головная БМДшка. А внизу… Внизу, в двухстах метрах от трассы, изготовившиеся, залегшие в засаде «духи». Как их было видно сверху! А еще ниже, в нескольких десятках метров от дороги, крадущийся взвод Льва. И даже минуты нет на то, чтобы предупредить…

«Бля! Лев! Коля! Положи взвод на землю! Вас же сейчас и те и другие расстреливать будут! Тормози!» – кричал молча Медведь.

Рванув на себя рацию с плеча Зямы, он стал лихорадочно что-то передавать, и тут все и началось…

Под той самой, головной, БМДшкой ярко расцвел красный цветок взрыва, подбросив левую гусеницу высоко вверх. Но приземистая боевая машина десанта не перевернулась. Тяжело грохнув всем весом о дорогу, она вернулась в изначальное положение. И стала выбрасывать из всех щелей пока еще редкие струйки черного дыма. Машина горела…

Спустя секунду затарахтели автоматы и пулеметы афганцев, перечеркивая смертельными кривыми брезенты грузовых «Уралов». Вдруг заработал басом не замеченный Игорем «ДШК». Приподнялись и изготовились к стрельбе несколько гранатометчиков…

И Игорь ввязался в бой, отсекая сверху любителей «РПГ-7»…

Это было важнее всего. Он знал, что даже битый вояка никогда не сможет среагировать сразу. Первые секунды уходят на осознание того, что ты попал в засаду, еще несколько уходит на преодоление нормального, естественного для человека ступора, затем приходит оценка ситуации и поиск естественного укрытия, и лишь после всего боец вспоминает о своем оружии. Минута на все про все. У очень опытных – меньше, но ненамного. И эта минута всегда(!) решает очень многое. Именно это и называется «фактор внезапности». Минута! Много это или мало? Это мало, но в бою – вечность…

Он шутил невпопад и не в такт подпевал, Он всегда говорил про другое.

Он мне спать не давал, он с рассветом вставал, А вчера не вернулся из боя…

До того момента, как должны были вернуться «вертушки», оставались минуты, а может, и того меньше. А дальше… Не было бы никакого «дальше». «Крокодилы» перепахали бы своими пушками весь склон, всю «зеленку» без разбору. А десантники сопровождения вкупе с «трактористами» их поддержали бы из всех стволов. Вот такие шахматы…

Взвод нужно было выводить из-под огня. На ту сторону дороги. За броню техники. Только вот Лев почему-то продолжал лежать. А Игорь не знал, что же сделать в первую очередь, как помочь молодому неопытному офицеру.

В ту секунду все и случилось…

Открылся люк механика-водителя горевшей БМД, и из пылающего вовсю чрева этой железяки стал выбираться солдатик [34]. И не смог… Все, что ему удалось, – выбраться по пояс. Он, бедолага, все пытался подтянуть из люка ноги, зная, что вот-вот сдетонирует боезапас машины, и тогда не спасет сам Всевышний. Но ничего не получалось. То ли ноги застряли, то ли парень был тяжело ранен. Он все скреб и скреб руками по броне, а на его спине тлел и слабо дымился черный танковый комбинезон.

Приподнявшись на одно колено, Лев крикнул что-то через плечо и бросился к горящей машине…

– Стой! – Игорь понял. – Стой! Придурок! Завалят как куренка! Стоя-а-ать!

А Лев уже сумел пробежать ту двадцатиметровку и стал тянуть на себя затихшего солдатика. И ничего не получилось… И тогда Николай влез на броню БМД и стал двумя руками вытаскивать солдата, схватив того за ремень и распрямившись во весь рост… 180 сантиметров живой мишени! Стендовая стрельба «Живой кабан»… Вот «духи» и обрадовались. И лупанули дружно – грех упустить момент…

Вот тогда-то Медведь и понял, что нужно делать…

В секунду заменив магазин своего «калаша» на другой, с трассирующими патронами, он резко глянул на незаменимого Зимина.

– Я с тобой, – понял этот взгляд Зяма.

– Пошли, – выдохнул Игорь и швырнул двумя руками далеко вниз две «эфки» («Ф-1»), выдрав чеки зубами.

То же сделал и ефрейтор. Да и остальные…

Восемь разорвавшихся «лимонок» сбили резвость «духов»… А потом была та чапаевская, почти кавалерийская атака из тыла. Эти четверо безумцев неслись по склону вниз, горланя что-то несусветное во все горло и поливая огненными «трассерами» впереди себя. Приумолкли на миг даже башенные КПВТ…

– С-су-у-ука-а! С-то-я-а-ать! – Медведь несся вниз неотвратимо, как локомотив.

А чуть позади, не отставая от своего старшины, неслись сибирские парни.

Психическая атака…

Но она удалась! Хотя…

Эти секунды дали время Льву вытащить из люка парня и спрыгнуть на дорогу. А вот дальше время остановилось…

Игорь видел, как лейтенант принял на свои руки, как невесту в день свадьбы, того парнишку и сделал шаг к обочине дороги – там было спасение… И его ударила пуля. В плечо. Потом еще раз, туда же… Потом в ногу… Следующая по касательной, высекая искру, по каске. И опять в ногу. И лейтенант упал со своей ношей… Прошел те десять метров и упал… С дороги. За нее. В спасительную обочину…

А ошарашенные наглостью «духи» пропустили Медведя и его пацанов.