Все шедевры мировой литературы в кратком изложении.Сюжеты и характеры.Зарубежная литература XX века. - Воробьева Н. К. - Страница 53

Вечером Эрп едет навестить свою заболевшую практикантку и под благовидным предлогом сообщить ей хорошее известие, фрейлейн Бродер живет в старом, запущенном доме со множеством шумных и многолюдных жильцов. Здесь она родилась и жила с родителями, теперь уже покойными.

Эрп поднимается по грязной лестнице и долго стоит перед дверью фрейлейн, чтобы унять волнение. С самого утра он предвкушал это мгновение, а теперь испугался, что один ее взгляд «убьет всякую надежду». Этого не происходит, и, поскольку оба были неутомимыми говорунами, их встреча длилась шесть часов.

Домой Эрп возвращается в половине третьего ночи. Элизабет молча принимает его извинения, а затем выслушивает подробности. У Карла нет тайн от жены, он испытывает потребность «в честности». Муж описывает дом и крохотную комнату Бродер: кухня — на площадке, уборная — на другом этаже, одна на всех жильцов. Он уже с трудом вспоминает, о чем они говорили: о проблемах библиотечного дела, литературе, психологии читателей, режиме сна, мятном чае, бундесвере… Эрп обстоятельно описывает своеобразную привычку девушки: она постоянно поглаживает брови, когда слушает.;

Далее следует вывод о вреде бессонных ночей и о преимуществах домашних уютных вечеров с женой и детьми. Элизабет должна понять, что эта Бродер — самая интеллектуальная и самая утомительная из всех девушек.

Элизабет на редкость молчаливая женщина, ее жизнь и интересы целиком принадлежат семье. Карл всегда чувствовал, что не может разгадать душу своей жены, да он и не стремится к этому, лишь позволяет себе блаженствовать под «теплыми лучами ее любви». В эту ночь Элизабет понимает, что муж влюбился, о чем и говорит ему в лицо. Она сразу замечает в нем некоторые перемены, заметные только ей, и смутно чувствует готовность к нарушению супружеской верности.

Карл разочаровывает фрейлейн Бродер как мужчина и начальник, не соответствуя ее представлениям о нем. Она всегда ожидает от людей больше, чем они могут дать. Бродер прочла все библиотечные статьи Эрпа, опубликованные в прессе, и давно уважает его как профессионала. А он приходит к ней с бутылкой, такой же, как все мужчины, самонадеянный и, видимо, с одним желанием — переспать с ней.

Под утро Эрп пишет девушке письмо № 1 — злое, «агитаторское» письмо партийца (Эрп член СЕПГ) к беспартийной, которой пора бы знать, что социалистическая мораль не требует обета целомудрия. Бродер находит письмо без марки и штемпеля в своем почтовом ящике и понимает, что с ним происходит.

В один из вечеров, когда Эрп сидит у Бродер, к нему домой приходит коллега Хаслер и остается, беседуя с Элизабет, почти до его возвращения под утро. Коллегу беспокоит вопрос о нормах морали, так как Крач уже пустил сплетню по библиотеке. Хаслер узнает от Элизабет о многом и чувствует, что ее приспособление и покорность — это та основа, на которой держатся многие семьи.

В этот раз между супругами происходит решающий разговор. Карл пытается переложить свою вину на плечи жены: он женился на ней, не любя, потому что этого хотела она. После такого фальшивого утверждения Элизабет решается на развод, хотя Карл вовсе не настаивает на этом. Поведение жены для него снова загадка.

Сотрудники библиотеки обсуждают между собой роман директора с подчиненной. Крач намерен жаловаться «по инстанциям». Один сотрудник, большой эрудит, называет Эрпа «Буридановым ослом», описанным еще в средневековье. Тот осел сдох после долгих размышлений о том, какой из двух одинаковых душистых стогов сена он должен предпочесть.

Рождественскую ночь Карл проводит у фрейлейн, это первая настоящая ночь их любви. На следующий день он переезжает к ней с двумя чемоданами.

Первый совместный день наполнен открытиями для обоих. Бродер обнаруживает, что «гигантская любовь» превращается в «карликовый» страх за свою репутацию. Карл узнает, что соседи называют его любимую «воробышком», а также что она привыкла все решать самостоятельно.

Хаслер ждет от Эрпа решительного заявления о создании новой семьи. Но тот молчит, и тогда Хаслер сам формулирует условия — немедленный развод с переводом одного из двух в другую библиотеку.

В убогой обстановке дома Бродер Эрп по-настоящему страдает. Всю ночь слышны шумы соседей, на чердаке возятся мыши и крысы, с четырех часов утра стены сотрясаются от грохота типографии, спать на надувном матраце непривычно. Бессонница терзает его, он изнемогает от жалости к себе самому. «Воробышек» долго занимает рукомойник на ледяной кухне, потом готовит непроцеженный кофе и ест на завтрак дурно пахнущую колбасу вместо мармелада. уходя на работу, она оставляет постель неубранной до вечера — для «проветривания», — как он может возвращаться в такую комнату?

Карл постоянно нападает на любимую, в то время как она только обороняется, защищается от остатков (как ей кажется) мужского властолюбия. Но она не раздражается, ведь она страдает только от него, а он — и от нее, и от окружения. Она предлагает ему уехать вместе на работу в деревню, но он же знает, как «она» привязана к Берлину.

Постепенно Бродер охватывает страх, что для любви Карла трудности не под силу.

Эрп навещает в деревне смертельно больного отца, бывшего учителя в тех краях. Он делится с ним переменой в личной жизни и видит, что отец на стороне Элизабет. Старик замечает сыну, что тот не любит слова «долг» и настойчиво твердит о счастье, а счастьем обладает только тот, кто в силах отказаться от него.

Проходит время, а Эрп так и не подал заявления о разводе. Между тем дела с его карьерой отлично улаживаются. На очередном собрании в библиотеке он признает, что «живет с коллегой Бродер» и намерен развестись с женой. Директор считает несправедливым, если Бродер должна будет покинуть библиотеку, поскольку ей обещали должность. Он берет вину на себя и говорит, что уйдет сам. Его решение принимается — это потрясение для Эрпа, втайне он надеялся, что его жертву не примут. К «воробышку» он приходит с трагическим лицом и ожиданием благодарности за принесенную жертву.

В это время друг Эрпа из министерства сообщает, что ему официально предлагают занять пост в том же министерстве в Берлине. Таким образом, все конфликты окончательно разрешены социалистическим государством. Но особенной радости Эрп не испытывает, поскольку теперь все его решения лишены героического ореола. Он сдержанно принимает предложение.

Бродер ни о чем не знает, она сдает выпускные экзамены в училище, после чего просит направить ее на работу в деревню. Когда она возвращается домой и говорит Эрпу о своем решении, он не ужасается, не просит ее взять решение обратно и не заверяет, что готов ехать с ней куда угодно, тем более в свою любимую провинцию. Он тут же обвиняет «воробышка» в самоуправстве и принимает вид оскорбленного любовника, которого хочет бросить женщина. Эрп не сообщает Бродер о своем новом назначении в Берлине и позволяет ей уехать в добровольное изгнание. Он остается с «кровоточащим сердцем» — с которого свалился камень ответственности.

Эрп возвращается в семью. Как и прежде, он рассказывает Элизабет обо всем сам, «честно», «без уверток» и «пощады» к себе, «Золотая цепь любви» превратилась в «кандалы» и «ловушки», ему пришлось пойти на насильственный разрыв.

Элизабет принимает его обратно, в семью, где прошло четырнадцать лет их совместной жизни. Элизабет говорит себе, что делает это для детей. За эти месяцы без мужа она уже завоевывает свое место в общественной жизни, освоив новую для себя профессию.

Элизабет ложится спать с запертой дверью. О чем думает эта так изменившаяся женщина? Этого никто не может знать.

А. В. Дьяконова

Зигфрид Ленц (Siegfried Lenz) [р. 1926]

Урок немецкого

(Deutschstunde)

Роман (1968)

Зигги Йепсен, заключенный гамбургской колонии для несовершеннолетних, получает штрафной урок немецкого за несданное сочинение на тему «Радости исполненного долга». Сам Йозвиг, любимый надзиратель, провожает юношу в карцер, где ему предстоит «отомкнуть несгораемый шкаф воспоминаний и растолкать дремлющее прошлое». Ему видится отец, Йене Оле Йепсен, ругбюльский полицейский постовой с пустым, сухим лицом. Зигги возвращается к тому апрельскому утру 1943 г., когда отец в неизменной накидке выезжает на велосипеде в Блеекенварф, где живет его давний знакомый, художник Макс Людвиг Нансен, чтобы вручить полученный из Берлина приказ, запрещающий ему писать картины. Макс на восемь лет старше, ниже ростом и подвижнее Йенса. В дождь и вёдро он одет в серо-синий плащ и шляпу. Узнав, что полицейскому поручено следить за выполнением предписания, художник замечает: «Эти недоумки не понимают, что нельзя запретить рисовать… Они не знают, что существуют невидимые картины!» Зигги вспоминает, как десятилетним мальчишкой стал свидетелем подвохов и пакостей, «простых и замысловатых интриг и происков, какие рождала подозрительность полицейского» в адрес художника, и решает описать это в штрафных тетрадях, присоединив, по желанию учителя, радости, что достаются при исполнении долга.