Грифон - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 53

Уровень оказался вполне так нормальным, потому что замок после потрескивания и лязгания, разогревшись чуть не докрасна, все-таки открылся, и дверца отлетела в сторону, обнажив внутренности сейфа. Внутри лежал небольшой кожаный мешочек размером с кулак, в котором что-то позвякивало, и три пачки — рубли в десятитысячных купюрах, пачка долларов и пачка евро — по сто евро и сто долларов номиналом.

Обрадовавшись, я показал деньги духам — получилось что-то вроде: «Нюхай! Нюхай! Ищи!» — и поиск начался.

Впрочем, как начался, так и закончился, принеся мне тощую пачку десятитысячных и две купюры по сто долларов.

Немного поразмышлял над этим фактом — почему духи больше не нашли? Потом до меня дошло: я показал им сотенные купюры. Они и ищут сотенные купюры. Все двадцатки, все полтинники — побоку. Духи просто не знают, что это такое. Все духи, что тут оказались, были древними и не подозревающими о существовании неких бумажек, называемых почему-то деньгами. Им нужно было показать объект поисков, и только тогда они начинали его искать. А рублей в доме похоже что не было. Ну, кроме той жалкой пачки, что скорее всего нашлась в комнатах прислуги.

«Ну что же — и это неплохая добыча», — подумал я и стал распихивать пачки по карманам камуфляжа. Самое главное — мои монеты были на месте и теперь мы обеспечены на годы вперед.

Уже выходя из комнаты, вдруг вспомнил, что так и не глянул, что в кожаном мешочке. Я бросил его в сторону, на стол, заваленный обломками деревяшек, и теперь едва не забыл.

Досадливо цокнув языком, вернулся, хотел сунуть мешочек в карман, но любопытство помешало мне это сделать. Развязал горловину и вытряхнул на ладонь содержимое мешка. В лучах ярких ламп засверкали камешки — белые, красные, синие… они были огранены и переливались так, что у меня слегка зарябило в глазах. Бриллианты, рубины, сапфиры… я не знал их стоимости. Откуда простому парню это знать? Я не знал, куда их и продать-то, не то что разбираться в чистоте камней и их огранке.

Пожав плечами, сунул камни в нагрудный карман и забыл о них. Без камней проблем хватало.

Схватив сумку с золотом — тяжеленькую, надо сказать! — я отправился к выходу, по пути врезав кулаком по заднице очередного супостата, висевшего в коридоре вверх ногами, опять пытался пробраться и учинить какую-то пакость с моим многострадальным телом.

Дух доложил, что этот негодяй крался по коридору с оружием в руках. Зачем тебе оружие в руках, если ты не собираешься пустить его в ход? Хотел слегка пострелять? Будешь наказан!

Шмякнув охранника о стену (слегка, не до смерти — все-таки не демон, а человек), я вышел во двор и стал медленно подниматься в воздух, подбираясь к темнеющему над морем пятну, очертаниями напоминающему злющую девицу.

Эта самая девица с ходу заявила, что как только доберется до твердой поверхности, то сразу же подвергнет репрессиям мой зад. И выражения ее были такими неприятными, такими грубыми и непечатными, что я выразил неудовлетворение ейным колхозным поведением. И сообщил, что она, когда так выражается, похожа на доярку, пришедшую в стойло с глубокого похмелья. Девушке не пристало говорить такие слова!

Девушкой было заявлено, что слов этих знает много, и если я решил, что имею дело с нежной институткой из Смольного, то ошибаюсь — врежет, как срежет, три года перед глазами как живой стоять буду. Я же парировал, что рад тому обстоятельству, что она не училась в Смольном, потому как я читал, что они там были лесбиянки, а это лишило бы меня того, о чем я мечтал весь вечер.

— Правда мечтал? — сменила гнев на милость моя молодая жена.

— Само собой, мечтал, — подтвердил я, зарываясь лицом в волосы своей любимой женщины, — ты же знаешь, что я никогда не заставил бы тебя страдать. Я вынужден был тебя тут оставить — если бы с тобой что-нибудь случилось, я б этого не пережил.

— Правда? — доверчиво спросила Василиса, вглядываясь в меня синими глазами, сияющими, как два сапфира в свете Луны.

— Правда, — подтвердил я, — так бы и умер стариком в возрасте ста семи лет!

— Тьфу, противный! — рассмеялась Василиса, толкнув меня левой рукой, правой же стягивая ворот своей легкой рубашки. Ее бил озноб — ночной ветерок был совсем не горячим.

— Ты добыл монеты? — спохватилась подруга.

— Я уж думал, никогда не спросишь, — крикнул я, преодолевая шум ветра. Мы неслись довольно быстро, и мне приходилось нелегко — держать сумку с золотом, направлять духов и контролировать их количество, чтобы не свалиться на землю. И все одновременно.

— Добыл. И еще деньжонок добыл. Не оставлять же их этим уродам?

— Может, в полицию сообщим об этой нарколаборатории?

— Сообщим. Но позже. Сейчас надо решить, где мы будем сегодня ночевать, вот чего. В гостиницу съедем. Оставаться в этой квартире точно нельзя — после того, как я пугнул хозяйку и повидал ее сынка.

— Ты нашел его? Расскажешь, как все было?

— Позже. Сейчас не до того. Садимся! Внимательно! Береги ноги! Оп! Есть. Пошли.

Мы вошли в подъезд — там стояли несколько парней — похоже, они перебежали из подъезда хозяйки сюда и кого-то ждали. «Не нас ли?» — мелькнула мысль, и, не раздумывая, я бросил в них сонное заклинание, отчего пятеро ублюдков попадали, как кегли. Теперь пролежат часа два, не меньше. И скорее всего гораздо больше. Может, хоть воспаление легких подхватят и сдохнут? Вряд ли… таких тварей ничего не берет.

Подхватив сумки с вещами, мы быстро спустились по лестнице. Вернее, постарались спуститься побыстрее, потому что наши сумки были довольно объемистыми, а у меня ко всему прочему в руке болталась куча золота. Пришлось Василисе пыжиться с нашим объемистым барахлом — она тащила самую здоровую сумку, справедливости ради нужно сказать — что это была ее личная сумка, с кучей трусиков, пеньюаров, ночнушек и маек. И теперь ее не очень радовало количество накупленного в бутиках белья.

Василиса шипела, плевалась, бормотала про себя нехорошие слова, а перешагивая через валявшихся нарков, мстительно пнула одного, заявив, что таким способом борется с наркоманией во всем мире.

Мы выбрали самую богатую, самую крутую гостиницу в городе — гостиницу «Алмаз». Она была построена всего года два назад, как мне сказал случайный прохожий, у которого я осведомился о том, какая же гостиница в городе на самом деле приличная.

Ну что же — сравнения со съемной квартирой не было никакого, это точно. Холл поражал дизайнерскими изысками, да и обслуживание не в пример некой гостинице «Ночная» — оно было на несколько порядков выше.

Нас встретила улыбчивая красивая администраторша, приняла паспорта, не особенно в них копаясь, оформила нам номер — даже не спросив, являемся ли мы мужем и женой, последние годы под наплывом возмущенной общественности этот вопрос был снят с повестки дня всех российских гостиниц: кому какое дело, расписаны мужчина и женщина или нет? По документам они уже совершеннолетние, так какого черта какая-то администраторша будет блюсти нашу нравственность? Дед мне рассказывал, как в советское время нельзя было поселиться в одном номере с женщиной, если у тебя не было штампа в паспорте, указывающего на то, что вы в законном браке. Дикость какая-то. А в то время это казалось нормальным, и дикие правила прошли через время, чтобы только сейчас раствориться и исчезнуть, как весенний грязный снег.

Номер-полулюкс (дорогой, как три черта!) был чист, красив, а самое главное, обладал громаднейшей ванной с наклеечкой «Дезинфекция».

Мы бросили вещи на кровать, предварительно убедившись, что дверь закрыта, и хотя на двери имелась табличка «Проверено магической службой, защищено от проникновения», я наложил на дверь заклинание замыкания.

Кстати сказать, на удивление — в моей памяти всплыли множество заклинаний, которые я слышал хоть раз в жизни. Поразмыслив, я обратился к своему симбионту:

— Это ты там у меня в голове навел порядок?

— Я, — громыхнул грифон.

— Эй-эй, потише! Ты мне своим криком голову разнесешь!