Грифон - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 5

— А ты общаешься с девками по подворотням? — рассеянно ответил Семеныч, держась за поручень одной рукой и рассматривая то, что он достал из уха на кончике бумажки.

— Тьфу! Как вы меня все достали! Какой сегодня отвратительный день! — в сердцах выругался я.

Облачко закончило свою работу и рассыпалось на полу кучкой черной грязи. Андрюха покосился в зеркало заднего вида и недовольно сказал:

— Опять напакостили в машине! Вас хоть не пускай сюда! Завтра встану на ремонт, и бегайте по своим преступлениям сами, ножками. Вон пэпээсники ходят сами, и ничего. А вам обязательно лимузин подавай!

— Лимузин! — фыркнул Семеныч. — Да твой лимузин надо давно на помойку толкнуть, и вместе с тобой притом! Сержант Пяткин, веди машину и не доставай старших по званию! А то получишь у меня за разговорчики! И смотри, куда едешь — пацана на коврике чуть не сбил!

— А не хрена ему летать над проезжей частью! Что, места другого нет?! Вот видите — даже пацаны сами летают, пусть и на ковриках, а вы, маги, не можете сами долететь до Луначарского! Машину вам подавай!

— Мальчики эти — мажоры. Чтобы пропитать этот коврик, надо леталки столько, что она по стоимости сравнима с автомобилем! И, кстати, воняет, как помойка! Ты хоть раз нюхал летательный коврик? Нет? Понюхай, понюхай… больше не захочешь. В составе леталки секрет скунса — воняет так, что блевать охота. Не знаешь, так не говори!

— Так можно убрать запах — есть же специальные заклинания! — упорно возразил водила. — Вы же маги, должны это знать.

Семеныч промолчал и не стал говорить туповатому парню, что заклинание, убирающее такие запахи, чуть не дороже того, что идет на пропитку коврика. Все равно бесполезно метать бисер перед свиньей, недовольной, что ее заставили работать и вырвали из лап Морфея. Вдруг еще до чего-нибудь докопается. А понедельник не такой день, чтобы вести просветительские беседы с кем-то вроде Андрюхи.

— Стой! Куда разогнался, ошалелый! — грозно крикнул Семеныч. — Сдай назад! Спрячь машину за угол и жди. Да не спи, черт тебя задери!

— А я не сплю! — возразил водила и тут же застыл на сиденье, закрыв глаза с блаженной улыбкой идиота.

— И кого набирают в полицию, — сокрушенно сказал Федоренко, спрыгивая с подножки старого джипа. — Да его даже в сторожа брать нельзя! Вася, давай, настраивайся, ищи! Скорее, скорее — я даже группу поддержки не стал брать, чтобы он свалить не успел.

— Сейчас, сейчас… — пробормотал я, закрыл глаза и буркнул: — Направляй меня, а то я башкой столб разобью, как в прошлый раз.

Сосредоточившись, я выбрал направление. Перед моим взором где-то в пространстве вспыхнула нить, красная, довольно толстая — значит, девушка где-то рядом. Если разыскиваемый человек находится далеко, нитка тонкая-тонкая, даже пунктирная, и бывает, что исчезает. А это — толстый канат, чуть не в два пальца толщиной!

Не открывая глаза, я пошел вперед, следуя за нитью. Можно было, конечно, открывать глаза и ориентироваться на местности, чтобы не свалиться в помойку и не врезаться в придорожный столб, но я предпочитал не прерывать процесс — потом снова настраиваться, снова вызывать нить… а вдруг не смогу вызвать? Бывали и такие случаи — вражеский маг поставит защиту, и как не бывало нити. Только защита дорогая, не все умеют ее делать, да и поставить ее можно только на пути своей, личной, нити, но кто знает? Может, уже научились.

Семеныч подталкивал меня по ходу движения, направляя в обход препятствий в виде мусорных бачков и ларька с сигаретами. Потом он дернул меня за пояс штанов:

— Стой. Подожди.

Я открыл глаза и увидел, что стою возле проходной складского комплекса и на меня, вытаращив глаза, смотрят два охранника в черной форме ЧОПа.

— Вы к кому? У вас есть пропуск?

— Полиция! — веско сказал Семеныч и продемонстрировал красное удостоверение.

— И что? — пожал плечами охранник. — Давайте решение суда или постановление прокурора, тогда и пущу! Без этого — валите-ка отсюда, ребята! Я сам из бывших ментов и закон знаю.

Вот уже лет пятьдесят прошло с тех пор, как полицию назвали полицией, а прозвище «менты» так и осталось. Русский народ консервативен и никак не желает на пиндосский манер называть нас копами, подумалось мне.

— Вась, ты уверен в том, что видел? — тихо спросил Семеныч, глядя мне в глаза. — Если да — будем прорываться. Если нет — лучше съездить за прокурорским постановлением, иначе проблем будет выше крыши.

— Семеныч, я с пяти лет магичу. Ты чего спрашиваешь меня такие вещи? Даже обидно…

— Ладно. Я понял. — Он достал из кармана пузырек темного стекла, высыпал на ладонь немного пыли (кал летучей мыши, толченая кость черного петуха, табачная пыль, земля, с могилы взятая в полнолуние), потом резко бросил этот порошок в сторону охранников, выкрикнул три слова заклинания. (Завидую Семенычу — память у него абсолютная. Такого запаса заклинаний, как у него, нет ни у одного знакомого мага. Настоящий опер!)

Охранники протестующе взмахнули руками и осели на пол, вырубленные могучим сном.

— Порядок! Быстро подключайся, а то у нас в запасе всего час, притом — не дай боже их найдут, тогда скандал будет неимоверный. Хоть склад этот не используется в последние месяцы, но кто-то же здесь все равно ходит. Скорее, скорее!

Глава 2

— Осторожнее, тут трактор… давай, давай, шевелись, Вася! — Семеныч подталкивал меня, а я, как зомби, все шел и шел за нитью, как в лабиринте Минотавра.

— Стоп! — Я остановился и замер. — Семеныч, она двигается, и двигается сюда! Машина! Уходит!

Я открыл глаза, глядя вокруг, Семеныч тоже замер, держа наготове щепотку порошка для файерболлов.

— Вот она! — Начальник бросился к проезду между складами, где показалась «Мазда» в предпоследнем кузове, вполне так добротная машинешка. Сам такую хочу. Они в этом кузове подешевле, а комфорт вполне так приличный.

Семеныч метнул файерболл, тот с шипением и свистом врезался в правое переднее колесо машины, тут же оторвавшееся и покатившееся, виляя и дымя, в сторону полуразобранного трактора доисторических времен.

— Защиту, защиту ставь! — крикнул Федоренко, речитативом выкликая слова заклинания. И вовремя — темная фигура, выскочившая из-за руля автомобиля, взмахнула рукой, и о капитана разбился огненный шар, растекшийся по поверхности магического пузыря тонким сияющим слоем.

Я тоже взмахнул рукой и пустил файерболл, но мой шарик был вялым и каким-то тухлым, как будто выцветшим. Противник с издевательским хохотом отбил его в сторону, а затем со звуком лопнувшей струны поднялся в воздух и полетел в сторону реки.

— Уходит, уходит сука! — отчаянно крикнул Федоренко и, выхватив из-под мышки «макаров», выпустил в сторону преступника полную обойму, до смерти напугав стаю грачей, торжественно возвращавшихся на родину из дальнего путешествия. Весна, мать ее за ногу! Все башмаки уделал в грязи!

Грачи дико заорали и «отстрелялись» прямо на нас с капитаном Федоренко, покрыв наши тела позором и противными слизистыми пятнами. Федоренко залепили прямо в глаз, как будто бы намекая, что надо бы целиться и получше. Я изнемогал со смеху, глядя на красного, разъяренного как бык начальника, прочищающего свое недреманное око и изрыгающего нецензурную брань такой концентрации, что она вполне могла сложиться в формулу заклятия. Оторвавшись, Федоренко обратил свой гнев на меня:

— Ты какого хрена стоял?! Ты почему не достал свой ржавый карамультук и не начал стрелять по этому подонку? Что ты ржешь, как дебил?

Я успокоился и перешел на внутреннее, скрытое осмеяние ситуации — капитан в гневе был страшен, не хватало еще попасть на внеочередное дежурство или отправиться в помощь к Андрюхе — ремонтировать наш пепелац.

— Это я над собой смеюсь, — дипломатично заметил опер Кольцов. — Второй раз за день в дерьме. А ты молодец, командир, разок, похоже, в него попал. Я видел, как он вздрогнул, когда отлетал.

— Точно? — успокоился и пришел в благодушное настроение капитан. — Не ошибаешься?