Разведывательно-диверсионная группа. «Индеец» - Негривода Андрей Алексеевич - Страница 30

...Август 1993 г. Одесса, ресторан «Белый парус»...

... – В общем, пацаны, так я в милицию и попал...

– Удивлен был твой полковник? – спросил Филин.

– Не то слово, Андрюха! Не то слово!.. – Артур закурил и продолжил: – Он потом везде говорил, что лично мне жизнью обязан.

– А оно так и было? – прищурился Медведь. – Только не «свисти»! Мы все тут кому-то обязаны, а кто-то обязан нам! Давай без этих лишних реверансов, скромняга ты наш!

– Ну... Если честно, то – да, обязан... – ответил Индеец. – Мы тогда в той «зеленке» как с «вертушек» спрыгнули, так сразу же к этим «кобальтовцам» и бросились... Больше половины раненых... Да их всего-то семеро было, а в засаду они влетели, будь здоров – «духов» рыл под сотню!.. Как они вообще два часа продержались, неизвестно! Короче... Пятеро «трехсотых» у них уже было, а полковник, он тогда «подполом» еще был, «тяжелый» – в грудь навылет – то вывалится в «осадок», то в себя придет... Полуян кинул две роты, что с ним прилетели, на «зачистку» кишлака, с ним тогда и двое капитанов-«кобальтовцев» пошли, что целыми остались, а меня и еще пару пацанов рядом с этими ранеными оставил... На всякий случай...

– И случай, надо понимать, конечно же, произошел! – прогудел Медведь. – Знаю я эту Чарикарскую «зеленку»! Она вся на кяризах стоит! Паскудное место! Там постоянно какое-то говно вылезает!..

– Вот из кяризов «бородатые» и полезли, Игорек... Когда прилетели «санитары» за милицейскими «трехсотыми»... – подтвердил Артур. – Не меньше взвода «бородатых»!.. И еще пара-тройка пулеметов... А наши примерно в полукилометре, в дувалах Пашана забуксовали. Вот мы и приняли бой – нас трое да еще пара «милицейских», которые были в ноги ранены, но автоматы держать могли. В общем... Что там долго говорить?! Отбились мы от них и раненых в «вертушки» загрузить сумели. А потом загнали этих козликов опять под землю, в кяризы, но рыл с десяток «удвухсотили»... Нормальная операция...

Филин смотрел на своего друга и думал:

«Нормальная операция»!.. Трое, с ранеными на руках, против тридцати озверевших моджахедов!.. «Отбились и раненых погрузили»!.. Да им уже только за это по Герою каждому дать надо, всем троим!.. Это только здесь, на «гражданке», понимаешь, когда понемногу начинаешь жирком заплывать, а там, за Речкой, такие эпизоды считались простой обыденностью... Так... Мимолетное боевое столкновение...»

Филин посмотрел на своих друзей и проговорил, теперь уже вслух:

– Да уж... Тогда нам многое казалось нормальным, что теперь пугает или от чего нос воротить начинаем... – Он посмотрел на стол, на котором стояли различные закуски. – Мы вот сейчас сидим тут, пацаны, «сладко» кушаем, водку хорошую пьем – победу над шушерой воровской отмечаем... А мне, если честно, захотелось дернуть простого медицинского «шила» и устроить наш, «праздничный обед»...

– С гречкой? – усмехнулся Бандера.

– Именно! С ней, родимой! Чтобы «молодость вспомнить»!

– Так, а в чем проблема, командир? – вскинулся Змей. – Кухня рядом! Гречку и яйца в ресторане найдем! Только вот «шило»...

– Ну-у-у... Эта «красота» у меня всегда в запасе есть! – Филин зашел на минуту в свой кабинет и вернулся к друзьям, держа в руках запечатанную колбу медицинского спирта. – Вот она, родимая!

– Тогда я пошел к плите, командир! – поднялся Змей. – Наш «Праздничный обед» готовить! А то и в самом деле что-то от всех этих деликатесов только пердеж пробирает...

...Уверен, что кое-кто, прочитав сейчас эти строчки, непременно улыбнется, вспоминая те солдатские «праздничные обеды» с гречневой кашей и двумя яйцами, сваренными «вкрутую» с синим желтком... А кое-кого, я просто уверен, даже накроет тоскливая ностальгия по ним...

Да... Так было...

И, наверное, это были самые вкусные обеды, с которыми не сравнится никакой изыск московских ресторанов.

Тогда, в той боевой юности, вершили совершенно иные мерки и вкусы... И они остались в памяти навсегда, на всю оставшуюся жизнь!.. И, если честно, иногда, сидя за шикарным праздничным столом, под которым прогибаются ножки от всяческих деликатесов, хочется просто поесть обыкновенной солдатской алюминиевой ложкой рассыпчатую «гречку», предварительно мелко накрошив в нее два яйца, сваренных до синих желтков!.. Ностальгия, мать ее! Нет, не по еде! А по ушедшей юности и по всему тому, что с ней было связано...

Наша свобода, она всегда только в тех рамках, которые ты сам себе и устанавливаешь! У кого-то – это тюремная камера, и он свободен в границах ее стен, а у кого-то – это весь мир...

Главное – вовремя понять, что ты уже достиг этой своей стены, познал предел дозволенного, предел своего могущества... И понять, наконец, готов ли ты шагнуть в неизвестность, туда, за стену. И вспомнить всех тех, кто там уже побывал. И понять простую истину.

Побывав однажды там, за стеной, двадцать из ста остаются жить в том мире, где все и за все ГОТОВЫ платить любую цену, ибо там, за стеной, все прямо, просто и понятно... И дешево... Особенно собственная жизнь...

...Как же мы все похожи!.. Все, кто откусил от войны свой кусок...

Мы все словно ходим по заколдованному кругу, открывая одни и те же двери, не находя разумных, гибких решений из простых бытовых ситуаций. Превращая каждую из них в маленькую собственную войну, уповая на собственное везение, не считаясь с ценой и потерями и часто переступая через себя...

Прости нас, Господи, детей твоих неразумных, ибо не ведаем мы, что творим в гордыне своей! Мы все когда-то лезли в эти «горы», каждый в свои... И мы думали, что сумели покорить собственную судьбу и обманули время.

А потом с нами случается то, чего мы боялись в нашей боевой молодости больше всего на свете – стать «пиджаками».

Мы всю жизнь хорохорились, жили былыми привычками и смеялись над пузатыми дядьками с большими пивными животами! Мы называли их слабаками и неудачниками, которые прошли все, но сломались где-то на этой дороге и перестали быть настоящими воинами, – мы презрительно называли их одним словом: «Пиджак»...

Но... Приходит вдруг день, ты смотришь в зеркало и понимаешь, что сам превратился в того, над кем смеялся всю жизнь, в того самого «пиджака»...

И тебя опять тянет плюнуть на все, попробовать обмануть время и вернуться в те времена, когда ты ел ложкой простую «гречку» с яйцом и называл все это «ПРАЗДНИЧНЫМ ОБЕДОМ»!..

И если ты готов рискнуть, если ты все еще веришь в себя и в свои силы, то можешь смело и открыто плюнуть в лицо тому, кто назовет тебя стариком!

И пусть у тебя выросло огромное пивное брюхо! Пусть у тебя постоянно болят и ноют шрамы, оставшиеся от былых ранений!.. Пусть порой ты еле передвигаешь ноги и перематываешь на ночь суставы эластичным бинтом, когда весной или осенью по десять раз на дню меняется погода!.. Пусть твоя жена называет тебя старой развалиной и импотентом!.. Пусть!!!

Но!.. Если ты через столько лет опять захотел пойти в эти «горы» с верным стареньким АКМом и проверенным РД за плечами и если это желание засосало «под ложечкой» до боли!.. Если тебя не поразил навсегда вирус безразличия и апатии и ты опять готов стать молодым солдатом с обостренным чувством справедливости, то тогда...

Тогда смотри в это зеркало смело!!! Ты такой же, каким был 20 или 30 лет назад, ты – ВОИН!!!

...Не прошло и двадцати минут, как Змей приволок из кухни «Белого паруса» большую кастрюлю с дымящейся, горячей, рассыпчатой гречкой и кастрюльку поменьше с вареными «вкрутую, до синевы» яйцами:

– «Праздничный обед» готов, военные! – Лешка с гордостью водрузил все это на стол, безжалостно сдвигая в сторону тарелки с колбасными и рыбными «нарезочками», жульенами и тому подобной лабудой...

– О-о-о!!! – загудели все одновременно. – Вот это по-нашему!