Нефритовые четки - Акунин Борис - Страница 51

– Нет! Вы ошибаетесь! – вскочил мистер Парслей, чуть не опрокинув стул. – Я всегда с вами соглашаюсь, но тут вы ошиблись! Если б в похищении действительно был замешан кто-то из членов семьи, они прежде всего позаботились бы об уничтожении постыдного завещания. А оно-то цело!

– Не ломайте мебель, Питер. Таких стульев теперь уже не делают. Какой смысл уничтожать завещание, если у нотариуса все равно хранится копия?

Дворецкий грузно сел, будто из него выпустили воздух.

– Боже, что за времена… – глухо сказал он. – В истории рода бывало всякое, но воровать фамильную реликвию, свалив вину на отца… Куда катится Англия? А хуже всего то, что преступление окажется безнаказанным. Где теперь искать «Млечный Путь»? Ведь достопочтенный Тобиас Линн сам не расскажет…

Мисс Палмер погладила давнего друга по руке.

– Не отчаивайтесь. Ожерелье отыщется. Ведь со вчерашнего дня капитан из дому никуда не отлучался? Мне думается, «Млечный Путь» спрятан в единственном месте, куда никто кроме самого Тобиаса, не сунется. – Она обернулась к Фандорину, с аппетитом жевавшему печенье. Странно, но эти кусочки пересушенного теста начинали ему нравиться. – Милый Эраст, боюсь, мне самой эта задача не под силу. Здесь нужна храбрость Ланселота и сила Геракла.

– Ни то, ни другое не понадобилось, – ответил Фандорин, вытирая губы салфеткой. – Достаточно было почесать Скалпера за ухом, и он охотно п-позволил мне снять с него ошейник. Вы абсолютно правы. Ожерелье было спрятано внутри.

Он достал из внутреннего кармана поблескивающую радужными искрами ленту и положил ее на стол.

– Я навестил своего п-приятеля на обратном пути из сторожки.

В тени чайника, куда не достигал свет лампы, колье не производило особенного впечатления. Камни не играли, не переливались и были похожи на кусочки ограненного стекла.

– Скажите им, что вы т-только что обнаружили это в траве, около Чугунной Беседки, – посоветовал Фандорин, пододвигая ожерелье к батлеру. – Вероятно, оно выпало из портфеля, когда лорд Беркли улепетывал через сад. Впрочем, лишних вопросов не будет – все слишком обрадуются находке. Кроме, конечно, к-капитана, который решит, что недостаточно хорошо застегнул ошейник. Однако время позднее. Мисс Палмер, несомненно, очень устала. Да и я бы п-прилег…

Наутро, когда мисс Палмер и ее квартирант завтракали (несколько позже обычного), дворецкий явился с официальным визитом: в парадной ливрее, двууголке и белых перчатках.

– Все произошло в точности, как вы предвещали, сэр. А громче всех ликовал достопочтенный Тобиас Линн. Меня – совершенно незаслуженно – назвали спасителем фамильной чести и вручили чек на тысячу фунтов, который я и передаю той… то есть тому… – Здесь мистер Парслей немного сбился. – В общем, тем, кому он по праву принадлежит. Чек на предъявителя.

Он с поклоном положил на стол узкую полоску бумаги с водяными знаками.

– Награда вне всякого сомнения принадлежит мисс Палмер, – нахмурился Эраст Петрович. – Загадку разгадала она, я же был всего лишь исполнителем.

Тут обнаружилось, что почтенная дама превосходно умеет сердиться.

– Какие глупости! – покраснев, вскричала она. – Это вы сумели разговорить мисс Флейм. И про склеп догадались сами. А уж что касается ожерелья, то оно оказалось у вас в руках еще до того, как я сформулировала версию! Если же вы хотите обидеть меня благотворительностью, то знайте: я всю жизнь прожила, полагаясь только на себя, и никогда о том не пожалела!

Оппоненты в упор глядели друг на друга, и видно было, что ни одна из сторон не уступит.

– Иногда умные люди бывают хуже простаков, – вздохнул мистер Парслей, – и тогда без простака им не обойтись. Возьму эту роль на себя. Поделите вы эти деньги пополам, да и дело с концом. Пятисот фунтов вам, мисс Палмер, с лихвой хватит, чтобы купить домик на берегу моря. Да и вы, сэр, так уж не чинитесь – деньги вы заработали честно.

– «Иногда умные люди хуже простаков, и без простака им не обойтись»? – удивленно повторила мисс Палмер. – Какая чудесная банальность! Я ее запомню.

Удивился и Фандорин, но по иной причине.

Пятьсот фунтов стерлингов? На государственной службе он за целый год получал жалованья немногим больше. Немалые деньги, а достались безо всякого труда. Так, выходит, дедукцией можно зарабатывать на жизнь?

Долина мечты

Наставник, преподававший Фандорину науку жизни, говорил: «Человек рождается на свет слепым и не прозревает до самой смерти. Но есть три Поводыря: Дух, Разум и Тело. Они будут дергать тебя за рукава, тянуть всяк в свою сторону. Ошибется тот, кто сочтет одного из Поводырей главным. Знай, когда и кого слушаться. Только это убережет тебя от заблуждений и не даст сбиться с Пути».

С Духом и Разумом Эраст Петрович, бывало, путался, отчего иногда спотыкался о камни Пути и набивал себе шишки. Зато превосходно усвоил, в каких ситуациях нужно беспрекословно повиноваться Телу, и здесь уж никаких сомнений не допускал. Иначе его Путь давно бы уже оборвался.

Вот и теперь, когда Дух и Разум вдруг умолкли, а Тело громко крикнуло: «Берегись!», Фандорин немедленно, безо всяких колебаний повиновался – не оборачиваясь, прыгнул в сторону. Тем более, рядом не было ни души, никто не подумал бы, что солидного вида джентльмен внезапно сошел с ума…

Итак.

Прямо из пинкертоновского агентства Эраст Петрович отбил Масе телеграмму («НОЧНЫМ СЮДА ТЧК ДВА КОСТЮМА ТЧК БЕЛЫЙ ЗПТ ЧЕРНЫЙ») и отправился на прогулку по вечернему Нью-Йорку.

Шел, куда глаза глядят, постукивал тросточкой, думал о двигателе внутреннего сгорания.

Соседние с Бродвеем улицы еще худо-бедно освещались газом, потом пошли переулки вовсе темные, и Фандорин достал электрический фонарик. Качаешь пружину – горит лампочка. И светло, и для кисти тренировка.

Когда пахнуло морем, Эраст Петрович понял, что находится где-то вблизи Гудзона. Осмотрелся вокруг – увидел вдали приземистый силуэт Батареи. Оказывается, ноги вынесли его к Манхеттенской стрелке.

Мимо складов, мимо портовых кранов он дошел до самой воды и остановился у парапета.

Солнце уже зашло, но в небе еще оставалось некое послевкусие заката. Вдали на острове Бедлоуз шахматной фигуркой торчала Статуя Свободы. На одном из зубцов ее короны вспыхнул прощальный блик вечерней зари.

Это очень красиво, искорка на короне делает пейзаж совершенным, сказал Разум. А без статуи было бы еще красивей, возразил Дух.

Но в этот миг Эраст Петрович ощутил (угловым зрением? слухом? нервными окончаниями? – Бог весть) микроскопическое движение за спиной, и Дух с Разумом сразу онемели, а Тело заставило Фандорина резко качнуться вбок.

У самого уха хищно шикнуло, через долю секунды грянул выстрел. Выполняя одновременно три действия (приседая, разворачиваясь на каблуке и выдергивая из-под фалды револьвер), Эраст Петрович едва-едва перехитрил вторую пулю – с головы в воду слетел простреленный цилиндр, между прочим, заказной, с Джермин-стрит, в Америке такого не достать. Зато теперь удалось разглядеть, откуда стреляют. Огненная точка вспыхнула у стены неосвещенного пакгауза. Судя по звуку, револьвер большого калибра, и стрелок отменный – бил с изрядного расстояния, а как точно. Нельзя было позволить ему выстрелить в третий раз: на фоне не совсем еще темного неба силуэт Фандорина являлся слишком хорошей мишенью. Поэтому Эраст Петрович вскинул руку с «герсталем» и высадил наудачу все семь пуль. Для короткоствольного револьвера, весь смысл которого в скорострельности, дистанция была чрезмерной, но третьего выстрела из темноты не последовало.

Когда прошел звон в ушах, Фандорин (он лежал, распластавшись на земле) напряг слух и понял, что у пакгауза уже никого нет. Осторожно поднялся, заряжая барабан. Рывком добежал до места, откуда стреляли. Так и есть – пусто.