Красный терминатор. Дорога как судьба - Логинов Михаил - Страница 56

— Может, и нам бы, товарищи, следовало полечиться? — сказал Раков.

— Впереди ночь. Может, еще пить придется. Так что пока надо кофейком взбодриться, — ответил Сосницкий.

Между тем с соседнего столика смотрели на новых посетителей. Потом компания разом подняла стаканчики, чокнулась, опрокинула. Двое опять начали разливать «лекарство», а четверо поднялись и направились к соседям.

— Только у рябого, — шепнул Назаров. Сосницкий кивнул, поняв нового друга с полуслова.

Трое парней в модных, но слегка потрепанных пиджаках встали неподалеку от столика. Рябой подошел поближе и обратился к Сосницкому, приняв его за главного:

— Гражданин незнакомый, позвольте полюбопытствовать, на кой ляд вы сюда заявились?

— Вы, наверное, не поверите, но кофию испить.

— Давай, фраер, выкладывай, чего тебе в какой-нибудь «Праге» не сиделось? Если девочки нужны, так можно было внутрь не заходить.

— Чего же вы так, грубить сразу? — обиженно и чуточку испуганно сказал Сосницкий. — Надо сперва познакомиться, сигаретки покурить, выпить за дружбу.

— У тебя, фраер, от моего табачка кишки в штопор завернутся, — сказал рябой.

— Тогда моих покурим, — Сосницкий протянул рябому раскрытый золотой портсигар.

Тот потянулся к нему, намереваясь то ли взять сигарету, то ли выхватить саму вещь. Однако Сосницкий отодвинул руку, а когда парень перегнулся через стол, бросил портсигар на скатерть и схватил рябого за воротник. Левой рукой он поднял с колен заранее извлеченный из кармана наган и коснулся им подбородка собеседника.

Между тем Назаров сунул руку в карман рябому и вытащил оттуда револьвер. Остальные парни выхватили ножи, но, увидев, что двое их противников с пистолетами, а главарь — обезоружен, отступили.

— Это вы правильно, ребята, это мудро, — спокойно сказал Назаров. — Теперь можете вот сюда, на стол, положить.

Прочие посетители «Буяна» обернулись на шум, но, увидев пистолеты и ножи, тут же вернулись к прежним занятиям. Официантки по-прежнему разносили блюда и «лекарства».

— Это же надо, так оружие запустить, — качая головой, проговорил Назаров. — Ствол ржавый, боек сбит, барабан крутится, как колодезный ворот. У городового взял?

— Да, — испуганно ответил рябой.

— А у тебя он среди какой дряни хранился? Под огуречной кадкой, что ли? Да вы, ребята, чего стоите-то? Можете обратно за свой стол сесть. К тебе, рябая морда, это не относится.

Рябой не отвечал. Он по-прежнему стоял в неудобной позе, уставившись взглядом в белую скатерть. Потом все-таки раскрыл рот:

— Товарищи, вы из Чека?

— Ну и дурак, — искренне сказал Сосницкий. — Будь так, ты бы сейчас ехал с нами на Лубянку. А может, и не ехал бы. Они ради такой дешевой дряни машину бы гонять не стали. Тут бы на задворках тебя бы и угомонили. Нет, сявка, мы здесь по своим интересам. Если хочешь не вспоминать этот вечер обидными слезами, поможешь нам с человеком встретиться. С Князем.

На лице рябого изобразился немалый страх. — А если я правду скажу, убивать не будете?

— Не будем, — ответил Сосницкий. — Говори.

— Я не знаю. Только слышал, будто он на Малой Дмитровке появляется. А где там, что — не знаю. Вам все девки могут рассказать.

Сосницкий пристально взглянул в глаза собеседнику.

— Пожалуй, и вправду не знаешь. Твое счастье. Скажи только напоследок, откуда вы такие взялись и чего не хотели дать нам посидеть спокойно.

— У нас в округе мелкие дела. Заблудившихся фраеров до дому провожаем. А здесь нам хозяин ставит водки, чтобы мы следили за посторонними посетителями.

— Скажи ему — все в порядке. А сам вали за свой стол и сиди мирно, нам не мешай. Не рад?

— Простите, любезный, — несмело сказал Рябой. — Может, вы ствол вернете?

Назаров повертел в руках револьвер, вынул из барабана все патроны и протянул его Рябому.

— Как же я без них? — жалостливо протянул тот.

— Бери, пока дают. Потом достанешь. Сегодня фраера без твоей помощи до дому доберутся. Как звать-то тебя, герой? Если вдруг найти понадобится.

— Лужковы мы. Фамилия известная. Кого хошь спроси на Сухаревке или на Хитровке, каждый знает.

— Да, фамилия известная.

С этими словами Назаров протянул Рябому револьвер и три ножа. Тот схватил их и попятился к своему столику.

В этот момент официантка принесла заказ — кофейник, из-под крышки которого вырывался ароматный пар.

— Большое вам, уважаемые посетители, спасибо, — сказала она.

— За что спасибо-то, барышня? — поинтересовался Назаров.

— Да за то, что не стали много шуметь и посуду бить. Я, когда у вас пистолеты увидела, заранее огорчилась: хозяин рассердится, что я поспешила вам чашки поставить, может, потом их из моего жалованья вычтет. Совсем плохо получилось бы, если бы у вас до худшего дошло. Так, один господин недавно все спорил, ругался. Пистолет хотел выхватить, да не успел. Потом его отсюда вытащили, а пол от разной гадости пришлось мне замывать. — Девушку передернуло от неприятных воспоминаний.

— Сколько мы должны? — спросил Сосницкий. Официантка назвала цену. Сосницкий протянул ей несколько «керенок». Официантка мгновенно произвела мысленный расчет и с удивлением взглянула на щедрого клиента.

— А на сдачу, если тебя не затруднит, скажи, где можно Князя найти.

Девушка посмотрела на деньги, посмотрела на Сосницкого и сказала:

— Лучше я вам сдачу принесу.

Она хотела уйти, но ее остановил Назаров:

— Барышня, не хотите провинциального деликатеса?

После чего солдат достал шмат сала и отрезал от него почти треть. Официантка несколько секунд разглядывала дорогой подарок. Потом она взяла его, понюхала, сладко улыбнулась и кинула в карман фартука.

— На Малой Дмитровке, — сказала девушка. — В особняке анархистов Князь обретается. Там он и днюет, и ночует. А вы, случаем, не чекисты?

— Нет. Мы из провинции, на москвичей приехали посмотреть, на знаменитостей. Чтоб дома было чаво рассказать.

— Жаль, что не чекисты, — вздохнула официантка. — Они любят рассказывать, как всех врагов победят и нормальная жизнь вернется. Бандитов, говорят, изведем, хлеб белый будем уминать, сколько влезет, без пайков и карточек. А ты из буржуазной прислуги в воровском притоне превратишься в пролетарскую подавальщицу, и никто тебя не будет лапать за зад, кроме собственного мужа. Приятно послушать.

— Понимаю, — сказал Назаров. — Как звать-то, барышня?

— Татьяна, — ответила девушка.

Знакомство Назарова и Татьяны развития не получило. Девушку окликнули из кухни, а Сосницкий поторопил спутников:

— Давайте допьем скорее. Или кофе слишком горячий?

— Кофей изволил остыть, — сказал товарищ Раков. — Только я этой господской причуды не любитель.

— Я тоже больше к чаю приучен, — сказал Назаров. — Но если впереди ночь без койки и подушки, лучшего напитка не придумаешь. Когда я был на Кавказском фронте, под Батумом, пил турецкий кофе, так от одной чашки больше прока, чем если с вечера чая самовар выдуть.

— Тогда допивайте. И пойдем скорей.

Между тем Татьяна в маленькой каморке, рядом с посудомойней, рассказывала своей подружке о редкостной удаче:

— Представляешь, Маруська, полфунта сала отрезал не моргнув. Всего лишь за одно слово. Вот какие люди иногда в Москву приезжают.

— Танька, а ты их тоже на Малую Дмитровку послала?

— А ты что бы стала делать? С хозяином надо было поссориться? Он же каждое утро нам твердит: кто бы ни спрашивал о любой фамилии или кличке, милиция, громилы, чекисты, говорить одно — на Малой Дмитровке ищите. Ему в прошлом году Князь ухо отрезал за то, что из-за такой же болтовни на его след чуть сыщики не вышли. Если это Князевы друзья, то им на Дмитровке все объяснят. А если нет — у них хватит ума туда не соваться.

— Что же вы, товарищ Сосницкий, заставили товарища Назарова столько сала потратить? — чуть не плача, бормотал Марсель Прохорович. — Ведь вам рябой громила и так все про Князя сказал.