По лезвию катаны - Логачев Александр - Страница 9

Однако расправу над ребенком герою пришлось отложить. Потому что он вынужден был переключиться на взрослого — выскочив из-за ближайшей хижины, с воплем, который слышал даже Артем на своей высотке, к «форварду» несся мужчина с деревянной рогатиной в руках. Готовясь отражать атаку, «форвард» принял боевую стойку: одна нога впереди, колени чуть согнуты, меч он сжимал обеими руками, чуть отведя его в сторону…

Своя шкура, она, конечно, дороже. И своя рубашка, даже если это всего-навсего трико с блестками, бесспорно ближе к телу. Однако преспокойно смотреть с холма, как кромсают в капусту детей… Как-то так получилось, что Артем терпеть ненавидел, когда мучают, а уж тем паче убивают детей и животных.

Не то чтобы Артем был весь насквозь преисполнен благородства. Отнюдь, как говорят графини, отнюдь. Он вовсе даже не принадлежал к киношным героям, которые кушать спокойно не могут, когда видят несправедливость, и, случись что плохое, тут же лезут вмешиваться: защищают слабых, вырывают блондинок из лап чудовищ, лупят почем зря бедных байкеров. Артем не стал бы ввязываться в это гнилое междукитайское дело ну хотя бы по уже изложенным мотивам: неизвестно, что здесь происходит, кто прав, кто виноват. Быть может, по лесным тропинкам подкралась группа мстителей, которая пришла расквитаться за своих невинно убиенных жен и детей.

Но дети, в любом случае, ни при чем. А раз так и коли ребенок еще жив, то надо попробовать его спасти. А спасти можно, только если действовать немедленно. А если не действовать, то дите точно добьют — китайцу с рогатиной против меча долго не выстоять.

Все эти думы Артем додумывал уже на ходу, сбегая маршрутом «центрфорварда» по склону. По пути он хватался за стволы и тем самым притормаживал, чтобы не перебрать со скоростью и не загреметь по каменистому склону, ломая кости об валуны.

А страха не было. Ну, не было страха, и все тут! То ли отморозило весь страх горно-китайским холодом, то ли после того, как один раз умрешь, уже ничего не страшно, то ли что-то еще, но факт есть факт — Артем ни черта не боялся. Он плохо представлял, как он попрет голой пяткой на шашку, и решил работать номер на импровизации. Не ввязаться он не мог, а потому нечего горе горевать, раз ввязался.

Перескочив ручей, Артем подхватил первый попавшийся булыган. Чтобы явиться уж не совсем безоружным, чтобы видели, гады, что он не ластиться к ним пожаловал, не дружбы хороводить…

Вот так! Чего и следовало ожидать! Мужик с рогатиной продержался недолго и никакого урона своим страшным деревянным оружием причинить хозяину меча не смог. Последний играючи ушел от выпада, которым его попытались поднять «на рога», и решил вопрос в три взмаха меча. Первым взмахом меч отсек «рога», превратив рогатину в дубину, вторым — подсек коленные сгибы, заставив противника рухнуть на колени, третьим — снес голову.

А ребятенок, для которого погибший человек выиграл достаточно времени, чтобы тот смог добежать до леса, почему-то этого не сделал, может быть, все никак не мог прийти в себя от испуга и по-прежнему сидел на камнях и ревел.

Но дите малое пока не интересовало хозяина меча — «центрфорвард» повернулся к набегавшему Артему, которого, разумеется, уже заметил и поджидал, приняв все ту же боевую стойку. Герой жестокости и меча не выразил удивления ни жестом, ни мимикой, ни какими-либо восклицаниями. И вообще не позволил себе никаких эмоций по поводу появления на арене еще одного персонажа в необычных одеждах и с явно неместной физиономией. Видимо, этот гад, когда требовалось, умел начисто отключать эмоции. Кстати говоря, хорошее качество для циркача, работающего «смертельные» номера.

— Лягай, фашист!!! Граната!!! — что есть мочи проорал Артем и швырнул булыган. Но кинул не под ноги, как швыряют гранаты, а метя вражине в голову — а так с гранатами обращаются крайне редко.

«Центрфорвард» уклонился от камушка еле заметным кивком. Уклонился ловко и хладнокровно. «Во, гадина! — не без восхищения подумал Артем. — С такими нервами надо дрессурой хищников заниматься, а не по лесам шастать и людишек резать». Артем остановился и подобрал следующий камень, приноравливаясь, подкинул его на ладони.

Но стоять с гордым видом на месте и уворачиваться от булыжников в планы «центрфорварда» явно не входило. С жутчайшим свистяще-клекочущим воплем, подняв меч, убийца бросился на Артема.

Но вот беда — и в планы Артема Топильского на этот вечер никак не входил честный поединок один на один в духе Пересвета и Кочубея и прочих легендарных рыцарей. Никто не спорит — крайне почетно быть благородно зарубленным в богатырском поединке, но отнюдь не всегда этого хочется. Артему вот точно не хотелось, потому он кинулся наутек, а бегал он быстро, куда там угнаться каким-то боевым китайцам. Слыша за собой не стихающий вопль и угрожающий шорох камней, Артем подбежал к заранее намеченным валунам, вскочил на один из них, промчался по каменной горбине и перепрыгнул на другой валун, находящийся от первого метрах в трех. Долетел, разумеется. Сильно оттолкнулся ногами от каменного тулова, перевернулся в воздухе, мягко приземлился по ту сторону валуна и обернулся.

Гражданин преследователь сильно подотстал. Думается, от такой прыти герой колюще-режущего труда растерялся. То-то он перестал орать и в задумчивости притормозил возле первого валуна. Не иначе, осознал, что угодил в весьма дурацкое положение: пока его товарищи по холодному оружию ведут бой за деревню, он вынужден гоняться за од-ним-единственным прохвостом, да и того, похоже, не догонит.

Пользуясь вражеской заминкой, Артем закричал что есть мочи:

— Беги, пацан, в лес! В лес, в лес! Да беги ж ты!

И, не надеясь, что китайчонок его поймет, замахал рукой. «Может, это не пацан, а девчонка, кто их тут разберет, — вдруг неуместные мысли посетили российского акробата. — Юная китайчиха другими словами».

Но некогда было предаваться посторонним раздумьям — «центрфорвард» решил-таки никого более не преследовать, а бежать к товарищам-карателям, пособлять в карательском труде.

«Э-э, нет, приятель! Так мы не договаривались!» — Артем схватил каменюгу поувесистей, вскочил на валун и запустил вдогон. Попал. Еще бы потомственный циркач, друг жонглеров, выпускник циркового училища и промахнулся! Камушек угодил точнехонько промеж лопаток. «Центрфорвард», вскрикнув, выгнулся назад и резво развернулся. Наконец-то на узкоглазой физиономии отразились хоть какие-то эмоции: сперва ее перекосила ярость, а потом на ней проступило безмерное презрение.

Артем тем временем присмотрел очередной булыжник. Отпускать «форварда» на волю он не собирался. А собирался разыграть с лесным братом репризу незабвенного коверного Жоры Астахова под названием «Боксер». Смешная была реприза. Жора изображал худенького боксеришку из «веса пера», а его напарник, одетый в надувной костюм культуриста, в негритянской маске и курчавом парике, с рожей, намазанной коричневым гримом, в громадных надувных пластиковых перчатках, изображал негра-тяжеловеса. Жора, вопя от притворного ужаса, бегал от негра по всему цирку, прятался за униформистов, которым и доставались негритянские тумаки, носился по зрительским рядам, заставляя зрителей визжать, шарахаться, прикрываться сумочками. Примерно такой же беготней надумал заняться Артем, с той лишь разницей, что не рассчитывал услышать восторженный визг зрителей. Но зато уж на славу он погоняет злобного «форварда», отвлечет его от детей и женщин, и у последних появится время сбежать в ихнюю китайскую тайгу. В конце концов, и он сам, Артем Топильский, всегда сможет убежать в лес, как бы там ни разворачивались боевые действия.

Чтобы «форвард» вдруг не надумал махнуть рукой на увертливого и быстроногого незнакомца, Артем сперва спрыгнул с валуна на землю, оказавшись в зоне прямой доступности, потом стимулировал врага парочкой неприличных жестов, а уж опосля загарцевал вдоль валуна знаменитой издевательской иноходью боксеров. И еще стал молотить по воздуху кулаками и подманивать «форварда» пальцем, мол, комон, бойс, комон, или слабо?